Синдром glamoura
| Вид материала | Документы |
- 18. 2, 266.92kb.
- Синдром Дауна, 790.28kb.
- Текст взят с психологического сайта, 2936.49kb.
- Пневмопати и, 57.44kb.
- План лекционных занятий Лечебный факультет 2009-2010 учебный год, 18.95kb.
- Синдром эмоционального выгорания, 28.65kb.
- Синдром хронической усталости – одна из самых загадочных болезней, 80.31kb.
- Лекция по общей хирургии. Тема: кровотечения. Синдром двс, 72.6kb.
- Синдром хронической усталости, 29.06kb.
- Метаболический синдром (синдром Х) «болезнь цивилизации», 159.83kb.
| Глава 29 Витя выглядел значительно лучше, чем во время нашей последней встречи. Щеки порозовели, он набрал вес и много улыбался. Конечно, в первый момент его напугала кровь на моей верхней одежде, но, получив внятное объяснение, не имеющее ничего общего с реальностью, он успокоился и повел меня на мою кухню, где давно освоился как дома. Известие об Ириной смерти сильно его огорчило, он сник и перестал улыбаться. Вообще, он явно был не рад, что спросил, как мои дела, потому что я вывалила все свои беды прямо ему на голову. - Просто не знаю, что меня теперь ждет. Почему мне должно повезти больше, чем Ире? Мне некуда деваться. Здесь я прятаться не смогу, не хочу подвергать тебя опасности, да и что это за убежище, моя собственная квартира. Витя совсем расстроился, крепко меня обнял и прижал к себе. - Давай дождемся завтра. Вдруг произойдет что-то невероятное, ведь такое с кем-то случается. - С кем-то случается, только, по большей части, в фильмах. В жизни – не слышала. Витя гладил меня по голове. - Я не верю, что с тобой произойдет что-то страшное. Оставайся со мной. Никуда не уходи. Мне, сама знаешь, терять особенно нечего. - Не говори так. - Говори - не говори, а факт остается фактом. У меня не простуда. Так что, твое присутствие рядом, даже в случае фатальной развязки, не сделает погоды в моей судьбе. Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе еще крепче. - Слушай, а ты точно голубой? – спросила я. - А почему ты спрашиваешь? - Ты меня слишком страстно к себе прижимаешь, - улыбнулась я. - Это я от нежности, а не от страсти, могу перестать, - наигранно обиделся друг. - Нет-нет, прижимай, как нравится, мне даже приятно. - Смотри, еще раздавлю, облегчу задачу твоему муженьку. - Что за могильный юмор? Тебе не идет. - А ты, все-таки, редкая стерва, из тебя этого не выбить. - Прости, меняться поздно. - Поздно и не стоит, - Витя убрал прядь волос с моего лба, - тебе идет стервозность. Легкая такая, ненавязчивая. Я в последнее время испугался, что ты ее растеряла, очень расстроился. Теперь вижу, что ошибся. - Та-а, дурное дело – нехитрое. Ума набраться – трудно, а растерять сволочизм, пожалуй, невозможно. Я ненадолго замолчала, сосредоточившись на кусочке отклеившихся обоев в углу комнаты. - Не втыкай, замерзнешь, - ущипнул меня Витька. - Знаешь, я сегодня кое с кем познакомилась, какой-то писатель, имени, к сожалению, не запомнила, какой-то известный вроде бы как. Пишет о проблемах поколения. - Симпатичный? – Витя подался вперед, как будто, это помогло бы ему лучше меня слышать. - Довольно симпатичный, правда, немного не в моем вкусе. За тридцать, приятные черты, с собакой. - Что с собакой, - не понял мой друг. - Часто гуляет с собакой в парке, там я с ним и познакомилась. - А-а-а, не люблю домашнюю живность, но ради приятных черт лица, я бы потерпел собаку, - Витька оскалился в улыбке. - Та ладно тебе, мы всего парой слов перемолвились, он угостил меня кофе в одноразовом стаканчике, вот и все. - Кофе в одноразовом стаканчике – более многообещающе, чем ужин в дорогом ресторане, поверь, я точно знаю. Я вздохнула. - Еще, он ничего не знает о моем браке, от слова «бракованный», да и вообще, когда он узнает обо мне больше – наверняка свалит. - Не говори глупости, если он узнает тебя ближе – ни за что не отпустит. - Ты любишь мне польстить, и сказать неправду. - Это почти правда. А что ты собиралась от меня услышать? Жесткую критику? Когда речь заходит о тебе, я на нее не способен. Я слишком тебя люблю. - Я тебя тоже люблю… - Знаю, не растекайся в слюнявых объяснениях, не нуждаюсь. Мы переместились на кухню выпить кофе с молоком и поесть сдобных булочек с корицей. Я стала настолько худой, что могла, пожалуй, съесть килограмм булочек и запить вареньем, и так несколько раз за день. - Давай помянем твою Ирину, - Витя поставил на стол коньяк, и стал нарезать лимон. В уютной атмосфере родного дома и обществе любимого друга, я почти забыла о кошмаре прожитого дня. Напоминание о смерти Иры, заставило меня похолодеть. Картины трех последних часов со всей явью предстали моему взору, слезы снова хлынули из глаз. - Поплачь, если хочется. Сейчас тебе полезно. Я вытерла глаза тыльной стороной руки, и втянула носом сопли. - Мне очень страшно. Я боюсь его, не знаю, что делать. Ирку так жалко. - Сейчас ты в безопасности, Иру, к сожалению, уже не спасти. Постарайся ни о чем сегодня не думать, помянем твою подругу в другой раз. Извини, что напомнил. - Если честно, пить мне сейчас совсем не хочется, я уже забыла, когда была трезвой. - Ты бы завязывала с порошком. - Не хочу, он помогает мне расслабляться и соответствовать. - Чему соответствовать? - Ну-у, моему окружению, быть на уровне. - На каком уровне, обдолбанных имбицилов? - Перестань, не хочу это обсуждать. - Кира, на каком уровне ты хочешь быть? Ты сознаешь, какую жизнь ты ведешь? - Все я осознаю, не проедай плешь, мне не хочется сейчас копаться в моей личности, давай поговорим о чем-то другом, или, честное слово, сбегу, куда глаза глядят. - Ладно, поговорим немного позже. Но мы не закончили. - Хорошо, я тебя услышала. - Ты хреново выглядишь. - Спасибо. - К сожалению, это правда. У тебя черные круги под глазами, серый цвет лица, припухшие веки, красные глаза, тощая, как швабра. Не вид, а черт знает что. - Поддержал, называется. Витя налил кофе себе и мне, затем долил немного молока в наши чашки. Коричневая жидкость смешалась с белой, образовав мой любимый оттенок - светлый беж. На вкус напиток оказался божественным, Витька всегда умел готовить кофе. - Я не собираюсь тебя поддерживать в твоих отвратительных привязанностях, ты себя гробишь изо дня в день. В один день можешь доиграться. Я не стала рассказывать Вите, что в один день я уже чуть было не доигралась. Мне вдруг стало не по себе, я снова съежилась, и решила поискать для себя какой-нибудь старый растянутый свитер. Еще мне до ужаса захотелось спать. Я расслабилась, на меня навалилась смертельная усталость, глаза слипались, еще чуть-чуть, и я бы отключилась прямо на кухне. - Не обидишься, если я спать пойду, умираю от усталости. - Не разбрасывайся словами, следи за речью, не накликай беды, она и так за калиткой бродит. Я глубоко вздохнула. - Ну, хорошо, валюсь с ног от усталости, пойду спать. Будем спать с тобой на одной кровати, как примерные супруги. - Кирюша, клянусь, это будет самый волнующий опыт постельных отношений в моей жизни. Я свалилась на кровать, пультом включила телевизор, нашла музыкальный канал, и через две минуты погрузилась в царство Морфея под бодрую песню поп-принцессы современности - Бритни Спирс. Мне ничего не снилось. Глава 30 Я проснулась с тяжелой головой. Сон не принес ни малейшего облегчения. Я приподнялась на кровати и осмотрелась, не сразу припоминая, где нахожусь. Родные обои в мелкий цветочек подействовали на меня успокаивающе. Витька мирно сопел рядом, приняв позу зародыша. За окном было пасмурно, определить приблизительное время было невозможно. Смертельно хотелось кофе и съесть, хоть что-нибудь. Я набрала номер по каталогу пиццы, и заказала «Гавайскую фантазию» диаметром пятьдесят сантиметров. В ожидании пиццы, я сварила себе крепкий кофе. У меня никогда раньше не было кофеварки, видимо, Витька купил кофе машину, я только сейчас заметила, что она стоит на моем столе. Кофе получился густой и насыщенный, с пушистой пеночкой. Оставив кофе остывать на столе, я направилась в ванную умыться и принять душ. Большое зеркало в ванной комнате показало изможденную девушку с сероватым оттенком лица и уставшим взглядом. От меня прежней во мне не было ничего. Моя худоба носила по-настоящему устрашающий характер. Пожалуй, мне бы позавидовала любая модель, или девочка больная анорексией. Мне всегда хотелось быть худее, чем я была, но это уже было слишком. Щеки ввалились, заострив мой нос и скулы, подбородок стал выдаваться вперед, глаза зрительно стали еще больше, ключицы заострились. Мне стало грустно продолжать созерцание собственной внешности, я отвернулась от зеркала и вышла из ванной. - Твой телефон звонил уже несколько раз, - произнес Витя, протягивая мне мой сотовый. - Сколько времени? – зачем-то спросила я. - Уже двенадцать. Я привык спать до полудня, ты со мной за компанию разоспалась. Я открыла опцию входящих звонков. Телефон зафиксировал три звонка от Андрея. - Он звонил. - Кто, - испугался Витя. - Андрей. - Может, есть новости, перезвони ему. - Как-то страшно. Давай сначала кофе попьем и позавтракаем. Жутко есть хочется. Мне почему-то кажется, что если я сейчас ему позвоню, то мы лишимся аппетита, во всяком случае, я. - Как скажешь. Только есть особенно нечего. - Я заказала пиццу. Нашу любимую – гавайскую. Пиццу принес молоденький негритенок. Он широко улыбался и очень обрадовался небольшим чаевым, которые оставил Витя. Мы поели с большим аппетитом, я все не могла насытиться, только сейчас я поняла, как давно ничего не ела. После завтрака меня моментально сморило в сон. Я боролась с подступающей дремотой. Сейчас было не лучшее время для сна. Нужно было узнать последние новости и прояснить для себя ситуацию с Андреем, Вадимом и Бриджит. Только сейчас мне пришло в голову, что Бриджит каким-то образом связана с Андреем. По всей видимости, они знакомы. Это открытие заставило меня в очередной раз удивиться. Никогда не думала, что скажу такое, но мне очень хотелось прекратить удивляться. Я по-настоящему устала от удивлений, их было слишком много в последнее время. Я посмотрела на часы, они показывали ровно час. Больше оттягивать было некуда. Нужно было звонить Андрею. После восьми мучительно длинных гудков абонент ответил. Голос Андрея был уставшим, каким-то измученным и поникшим. - Кира, с Вадимом покончено, ты свободна. Больше ты ему ничего не должна. - Не поняла, объясни толком, что случилось. Я устала от загадок, говори прямо, - мои руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота, в груди болело от напряжения. - Кира, я – полицейский, - в трубке повисла пауза. Очевидно, Андрей ждал мою реакцию, я просто молчала. - На протяжении полутора лет я работал под прикрытием в его организации. После окончания МГУ я поступил на службу в Интерпол, официально для всех, я работал в министерстве, на самом деле, я все это время работал в международной полиции. Вадиму меня порекомендовала Бриджит. Отцы Бриджит и Вадима когда-то были знакомы, поэтому ее рекомендации сыграли основную роль в приеме меня на работу в «Celebrity Time». Я услышала, как щелкнула зажигалка. Андрей затянулся сигаретой и выпустил дым, на это у него ушло несколько секунд, в течение которых он молчал. Затем он продолжил: - Интерпол уже несколько лет следил за полулегальной деятельностью Вадима, управлению было известно о сокрытии преступлений во время проведения вечеринок. То убийство, свидетелем которого ты стала, было далеко не первым преступлением, которое скрыли Вадим и его подчиненные. В Европе у Вадима репутация парня без принципов. За бешенные деньги, которые они получали по факту проведения мероприятий, эти ребята были готовы на все. Вика тоже была щепетильной, поэтому и наложила на себя руки. Она хотела уйти от Вадима, но он ее не отпускал, шантажировал, так же, как и тебя, только у вас с ним зашло дальше. Я открыла рот и не могла произнести ни слова. Оказывается, Андрей все это время знал об убийстве Жаклин Ренуар, он также, знал, что меня держит возле Вадима. Он знал и о других преступлениях, совершенных и сокрытых ранее. Витя, ничего не понимая, стоял рядом, внимательно следя за переменами на моем лице. От нетерпения он заламывал руки и покусывал губы, совсем как молоденькая девушка перед экзаменом. Я жестом объяснила ему, что скоро все расскажу. Андрей продолжал: - Я пытался предупредить тебя, не позволить выйти за него, чтобы ты не запачкалась. На тот момент у нас уже было достаточно доказательств против него. Все его имущество будет конфисковано, счета заморожены до окончания судебного процесса. Его будут судить по законам Франции, французская сторона требует его выдачи. Есть и хорошие новости: твоя машина зарегистрирована на тебя, следовательно, она не будет конфискована. Тебе придется самостоятельно подать на развод, но это не займет у тебя много времени, причин для развода более, чем достаточно. Это будет чистая формальность. - Я поняла, - машинально проговорила я. По идее, я должна была обрадоваться услышанным новостям, но почему-то радости я не испытывала. У меня появилось липкое ощущение, наверное, нечто подобное чувствует муха, присевшая на липкую ленту. Я попала в плотный клубок чужих игр, здесь каждый вел свою партию, мне же досталась унизительная роль статиста. Конечно, гордость в данной ситуации была более, чем неуместна, но почему-то я почувствовала, что она оскорблена. Я тоже решила закурить. В моем кухонном шкафу всегда была заначка ментоловых сигарет. Всякий раз, когда я в очередной раз бросала курить, она была моим спасательным кругом. Теперь она мне пригодилась, как никогда. Я сделала глубокую затяжку, прикрыв глаза, и выпустила дым через ноздри. - А что будет с ребятами, которые на него работали? – мне вспомнилась Ева с ее мечтами о выставке художественных работ. Больше симпатичных мне людей там не было, поэтому я вспомнила только о ней. - Они тоже арестованы и переданы отечественным властям. Все, без исключения. Они пойдут как соучастники. Так что их участь перестала быть завидной. Они сменят дорогие шмотки на тюремные робы, их тачки будут конфискованы, счета заморожены, кое-кому из них грозит пожизненное заключение. - Но у тебя тоже была дорогая машина, я же помню. - Это служебный реквизит, этот Мерседес никогда не был моим. Хотя, он мне очень нравился, не спорю. Я тяжело сглотнула слюну с привкусом ментола и табака. В моем горле стоял ком, от страха застучало в голове, тело оцепенело. Я только сейчас подумала о том, что меня тоже может коснуться такая участь. Вопрос застрял в моем горле, я боялась задать его Андрею. Я закурила вторую сигарету, табачный дым попал в глаза, от чего они заслезились. - Вообще, им всем придется несладко, это, если мягко выражаться. - Слушай, а что… - Что? - Я хотела спросить… - Спрашивай. - А что… что будет со мной? Андрей глубоко вздохнул, он молчал, а мое сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. - С тобой все будет нормально, тебя меч возмездия не коснется. Я уже засвидетельствовал твою непричастность. Подтвердил, что твое замужество было мерой для самосохранения. Тебя никто не тронет. Помнишь тот вечер, когда я тебя неоднократно спрашивал, почему ты с Вадимом? Ты ответила, что это вынужденно. Я кивнула, забыв о том, что мой абонент не может меня видеть. Тот вечер возник в моей памяти во всех подробностях. Еще Андрей тогда сказал, что любит меня и что скоро все будет хорошо. Что мне нужно потерпеть еще чуть-чуть. Да, я все отчетливо вспомнила. - Кира? - Да, я помню, все помню. Ты обещал, что скоро все наладится. - И не обманул. Тебе больше не нужно быть рядом с этим монстром. Остается только собрать вещи и вернуться домой. У меня из глаз потекли слезы, губы дрожали, из-за этого слезы попали в рот, я почувствовала соленый привкус влаги. - Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы тоже здорово влипла. - Ты и так достаточно влипла, с тебя хватит. Ты же хорошая девочка, я знаю. Слезай со своей дури, на которую ты так крепко подсела. Не балуйся больше с этим. Обещаешь? Я шмыгнула носом и несколько раз икнула. - Ты икаешь? - Да, я всегда икаю, когда плачу. - Не плачь, все позади, могло быть хуже. - Я знаю. Постараюсь. Я смотрела в окно, за которым снова шел снег, с силой прижимая трубку к уху. От сильного давления на щеке образовался розовый след. Витя от нетерпения ходил из стороны в сторону, с руками сложенными на груди. - Кира, нужно увидеться, - сказал Андрей, - потолкуем обо всем. Расскажу тебе, что нужно будет сделать. Нам понадобятся твои свидетельские показания. - По поводу последнего убийства? - Оно было не последним. Я промолчала. Мне не хотелось задавать уточняющие вопросы. По моей коже прошел озноб. Я жила с человеком, руки которого были по локоть в крови, как у крестного отца итальянской мафии. Мне оставалось до конца жизни благодарить Всевышнего за такую удачную для меня развязку криминальной драмы, в которой мне довелось сыграть дурацкую роль в массовке. У меня задрожали ноги, я присела на табуретку, вовремя предложенную Витей. - Андрей, когда ты освободишься? - Думаю, ближе к позднему вечеру, нужно отправить отчет о завершении операции. Куча бумажной волокиты. Переговоры с ФСБ о выдаче российского гражданина французской стороне. Через несколько недель мне предстоит поездка во Францию, буду сопровождать Вадима в качестве конвоя. Пресса стоит на голове, нужно будет дать комментарии. Постарайся несколько дней не появляться в людных местах, возможно, пресса будет тебя преследовать, просто молчи, не комментируй событие. Ты же знаешь журналистов, они все извратят, потом не отмоешься. - А что будет с непосредственным виновником преступления, с этим телевизионным магнатом? - Если Вадим даст против него показания, будут возбуждать дело, но это нас с тобой уже не касается, с этим вопросом пусть французы разбираются. Им предстоит война с лучшими парижскими юристами. В случае необходимости, управление может обратиться к тебе за дополнительными показаниями, но ты совсем не обязана свидетельствовать по этому делу, только если сама сочтешь нужным. У меня перед глазами снова возникло личико убитой девочки. - Думаю, что сочту нужным. - Твое право. У тебя деньги есть? Все счета Вадима арестованы, ты больше не сможешь ими пользоваться. - У меня есть личный счет, правда, его тоже открыл Вадим. - Отлично, ты сможешь им распоряжаться. - Спасибо. Спасибо тебе за все. - Рад, что удалось оставить тебя в стороне. Еще созвонимся. Андрей отключился. Я закрыла лицо руками и заплакала. Минут пятнадцать я рыдала и не могла остановиться. Ко мне пришло облегчение, ужас от осознания того, в какой опасности я была все это время, радость от того, что этот ужас остался позади. Внимание прессы не могло пугать меня больше, чем совместная жизнь с Вадимом. Витька терпеливо ждал, пока я выплачусь. - Все кончено, кажется, меня пронесло, - только и смогла проговорить я, вдоволь наревевшись. Друг не требовал никаких объяснений, он накапал мне валерьянки, после чего отвел меня в комнату, уложил на диван, укрыл пледом и вышел, прикрыв за собой дверь. Я сразу уснула. *** Мне снился Венецианский карнавал, хотя может, он и не был Венецианским, просто большой карнавал, где-то в западной Европе. Толпы переодетых людей в разнообразных масках, яркие одежды, веселье, фейерверки. Какой-то парень, переодетый Генрихом VIII, схватил меня за руку и потянул в гущу толпы. Маски мелькали перед глазами, кто-то ударил меня в живот, но я не поняла, кто из окружающих меня людей сделал мне больно. Я согнулась от боли, но мой спутник этого не заметил, он крепче взял меня за руку и увлек за собой. Вдалеке звучал радостный смех, откуда-то доносились звуки открывающего шампанского. В небе, казалось, прямо над головой, прозвучал залп фейерверка. Зеленые и розовые искры разлетелись в разные стороны, это вызвало восторг толпы, по которой прошла волна радостного возгласа. Мой спутник, который назвал себя месье Монпансье, протянул мне картонный стаканчик и открыл шампанское, которое, словно по мановению волшебства появилось в его руках. Пробка вылетела из бутылки с оглушительным шумом. - Но ведь Монпансье – это такие леденцы, - заметила я, подставляя картонный стаканчик, - маленькие разноцветные конфетки. Мне самой показалось мое замечание нелепым и глупым. Месье Монпансье рассмеялся. - Просто ты привыкла так думать. Вещи всегда не такие, какими кажутся. Ты всегда думала, что это конфеты, а это я. - Что за бред? Я сдавила виски пальцами, в голове стучало, мысли путались. - Это - не бред. Просто мы с детства привыкаем к стереотипам, и не можем от них избавиться в течение целой жизни. Месье Монпансье – это кондитер, который впервые приготовил леденцы, вот и меня тоже так зовут. - Извините, не знала. - Н естрашно, ты не первая, кто путает меня с леденцами. Давай выпьем за праздник. - А что это за праздник? - Как, ты не знаешь, что за праздник. Сегодня День глупости. - А-а-а, первое апреля? - Ну вот, опять стереотипы. Разве у глупости есть какой-то определенный день? Она дней не выбирает, глупость живет в каждом нашем дне, в каждом из нас, ее день можно праздновать когда угодно, вот как сегодня. - А зачем же такое праздновать? - удивилась я. Ведь в глупости нет ничего хорошего. - Ну, кто тебе такое сказал? Существует огромное многообразие глупости: очаровательная глупость, умопомрачительная глупость, глупость тщеславия, глупость превосходства, вселенская глупость, временная глупость, глупость во благо… Хотя последнее, кажется, не сюда. - Прямо как сорта копченой колбасы. Что за идиотизм? Где я, вообще нахожусь? - Нигде. - Нигде? - Да ты пей, шампанское – просто шик. Оно французское, очень дорогое. - Как это, нигде. Разве такое возможно? - Еще бы невозможно! Ты же сюда сама хотела, теперь тебе у нас не нравится. - У вас? - Ну да, у нас, то есть нигде. У нас всегда праздник, мы каждый день что-нибудь празднуем. Завтра будем отмечать День веселья, послезавтра – День радости. - Разве это ни одно и то же? - А кому какое дело! Нигде главное найти повод для веселья, формулировка – дело второстепенное. - Но разве это хорошо? Когда же вы работаете, делаете что-нибудь полезное? – спросила я. - А как это, работать? В нашем лексиконе нет такого слова, что оно означает? - Какой кошмар! - Не нравится у нас, возвращайся туда, откуда приехала. Не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Между прочим, я очень стараюсь тебя развлечь. - Пожалуй, мне надоело развлекаться, с меня хватит! - Как угодно. С этими словами, месье Монпансье покинул меня, растворившись в разодетой толпе. Я осмотрелась по сторонам, все веселились, никто не обращал на меня внимания. Теперь я заметила, что каждый веселиться словно сам по себе, не находя единомышленников, и на самом деле, их лица грустны, взгляды пусты и печальны, хотя, на устах широкие улыбки. Вдруг мне стало нестерпимо холодно, я опустила взгляд и поняла, что стою босиком на мостовой. - Эй, встряхнись, - послышалось совсем близко. Я не поняла, кто меня зовет. Все были заняты своим весельем. Меня кто-то тряс за руку. - Кирюша, проснись. Съешь бульон, выпей кофе. Я открыла глаза. На диване, рядом со мной сидел Витя с чашкой бульона. Я вздохнула с облегчением. - Фу, мне приснился кошмар. - Неудивительно. Тебе нужно поесть. Я включу тебе телевизор. По телевизору шел мультфильм «Приключения Нильса с дикими гусями». Мой самый любимый мультик, родом из детства. От бульона и детских воспоминаний по телу разлилось тепло. На душе стало легко и хорошо. Зазвонил мой сотовый телефон. Я вздрогнула от звука, ворвавшегося в мое сознание сквозь пелену неги и полудремы. На экране Нильс сражался с полчищем крыс с помощью волшебной дудочки. Сколько себя помню, именно на этом моменте мне всегда что-то мешало продолжить просмотр, в итоге, я успевала к самому концу. Этот раз не был исключением. Звонила Дина с предложением посетить очередное новое заведение под названием, которого, она, как обычно, не помнила и путала со словом, популярным в обиходе. Я слушала ее словесные излияния с нотками восторга, с полным безразличием, похлебывая остывающий бульон. -… ожидается приезд какой-то зарубежной звезды, из тех, кого часто по телеку крутят. У меня VIP- пригласительные. Ну что, пойдешь? - Не думаю. По всей вероятности, Дина еще ничего не слышала об аресте Вадима, иначе, она бы ни за что не позвонила. - А почему? – недовольно протянула приятельница. Ее недовольство, по большей части, проистекало из того, что я ломала ее планы на вечер, усложняя поиск компании для времяпрепровождения. - У меня некоторые неприятности. Долго объяснять. - А-а-а, ясно. Не люблю неприятности. Ладно, закончишь со своими неприятностями, сразу звони, встретимся, погудим, хорошо? - Ну конечно, непременно. В тот момент я отчетливо понимала, что говорю с Диной в последний раз, только этот факт меня нисколько не огорчал, скорее, наоборот. Меня радовало избавление от атрибутов тяжелого периода жизни, включая людей, с которыми я общалась в это нелегкое время. Они все были неискренними, безразличными и пустыми. Заботы этих людей ограничивались выбором автомобиля, одежды, нового клуба или ресторана, силиконовыми имплантатами, отдыхом за границей и ботоксом. Я была искренне рада тому, что они остаются в прошлом. Думаю, если еще встречу кого-нибудь из них, сделаю вид, что мы незнакомы. |