Барабанова Виктория Борисовна спорт: проблема человекоразмерности
| Вид материала | Диссертация |
СодержаниеВ Заключении |
- Маловинская Евгения Борисовна Учитель английского языка в начальных классах, средняя, 51.92kb.
- Конкурс проводится 25 апреля в 9 часов в следующем составе: Щекалева Виктория председатель, 399.89kb.
- О, спорт! Ты благородство!, 30.3kb.
- Иванова Галина Борисовна. Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Основная, 126.45kb.
- Жданова Татьяна Борисовна статья, 81.09kb.
- Тэк сегодня среда, 11 февраля 2009 г. Содержание, 1715.9kb.
- Новая система оплаты труда – ключевой механизм модернизации образования горбачева наталия, 76.45kb.
- Ессентуки Санаторий «Виктория», 29.26kb.
- Афоризмы Сергея Викторовича Барабанова Коллекция, 242.09kb.
- Методические указания мук 734-99 ббк 52., 609.55kb.
Исследование спорта как своеобразного «отклика» или «ответа» на некие вызовы, посылаемые западной (европейской) культурой, позволяет осуществить интеграцию обоих аспектов проблемы человекоразмерности. При этом выявляются главные отличия базовых смыслогенетических принципов, а также парадигм соматического сознания западной и восточной культур, делается сравнительный анализ феноменов спорта и восточных единоборств.
В первом параграфе « Принципы универсализма и активизма как социокультурные основания спорта» - утверждается, что предельные основания спортивной деятельности следует в первую очередь искать в базовых слоях культуры, – в которых формируется отношение индивида к миру и самому себе как выделенной части этого мира. В глубине культурных первосмыслов содержатся неотрефлексированные и неартикулированные побуждения к занятию спортом, складываются или разрушаются соответствующие приоритеты, формируются положительные или отрицательные значения и оценки спортивной деятельности.
Представляется, что данного рода предельные смыслопорождающие основания культуры в целом и спорта в частности можно было бы обозначить как «принцип универсальности человека» или «принцип универсализма» и порождаемый, обусловливаемый им «принцип активизма». В сознании и поведении индивида эти принципы реализуются как установки на развитие всего многообразия способностей, задатков и умений индивида, как своеобразные «разрешения» использовать всё это многообразие в различных видах деятельности, стремление к преобразованию любых объектов (в том числе окружающего мира, самого себя), кажущихся несовершенными.
В сфере спорта принципы универсализма и активизма выступают в качестве генераторов особого рода активности, связанной с работой человека над своей телесностью ради преодоления собственного несовершенства, выявления своих возможностей, самоопределения и самоутверждения.
Вместе с тем в смыслопорождающих основаниях спорта необходимо выделять два уровня: уровень означенных выше культурных первосмыслов и уровень мировоззренческих ориентаций, складывающихся на базе телесного сознания определённой эпохи. Последнее включает представления людей о теле, духе и их взаимоотношениях, а также указания на приоритетность, значимость тех или иных сторон этих взаимоотношений, на способы и механизмы их формирования и совершенствования.1 По-видимому, спорт необходимо рассматривать как проекцию наложения ключевых смыслообразований культуры на имеющие исторически-конкретное содержание ценностно-нормативные комплексы телесного сознания. Базовые культурные принципы ориентируют на то, чтобы человек занялся спортом, телесное сознание «подбирает» аргументы в пользу необходимости этих занятий, связывает эти обоснования с социокультурным контекстом эпохи, объясняет, почему спорт нужен человеку и какие цели последний может и должен преследовать, будучи вовлеченным в данного рода сферу деятельность. Таким образом, первосмыслы культуры осуществляют «побуждающую» функцию, универсалии соматизма – объясняющую (истолковывающую).
Значительная часть данного параграфа посвящается исследованию принципов универсализма и активизма как смыслопорождающих оснований европейской или западной (в данном контексте различия не выявляются) культуры. Рассматриваются условия формирования данного рода культурных первосмыслов, основные этапы их рационализации и практической реализации.
Развивая мысли М.К.Петрова о двух путях цивилизационного развития - универсализирующем, характеризующем развитие европейской культуры, и специализирующем, избранным Востоком1, - автор исследует процесс отображения базовых смысловых содержаний европейской культуры в различные формы её существования. Показывается, как, актуализируясь на разных этапах её развития, принципы универсализма и активизма воплощались в различного рода смыслообразы (Прометея, Фауста), мировоззренческие универсалии (бытия, бога, человеческой универсальности), представления о человеке как «мере всех вещей», творце, субъекте истории и т.п.. Они принимали форму установок на преобразование мира и его приспособление к потребностям человека, лежащих в основе как развития науки, так и возникновения различного рода общественных движений, побуждали европейца к эскалации активности. Исследуются различные (основные) формы подобного рода эскалации, этапы осмысления принципа универсализма.
Отмечается, что в роль активного субъекта действия европейский человек начал входить (но ещё не стал таковым) уже в гомеровской Греции. В частности, утверждается, что категория бытия в античной философии явилась исходной формой рефлексии над основаниями возникающего, универсалистского, по направленности своего развития, типа культуры, реализующего интенцию преобразования мира и человека, творчества новых программ деятельности и активного их претворения в жизнь.
Следующие шаги в осмыслении принципа универсализма просматриваются в средневековой христианской культуре. Они связаны, в первую очередь, с открытием «сродства» человека с богом.
Новый виток в рационализации первосмыслов европейской культуры совершила эпоха Возрождения. На базе развертывания идеи свободы воли человека произошло формирование мировоззренческой категории «универсальность личности», возникла интеллектуальная рефлексия по её поводу. В этот период европейской истории принцип активизма становится составной частью нового мировоззрения. Он начинает служить обоснованием идей гуманистов (человек-творец, способен изменить себя и мир), различного рода утопистских движений (обоснование возможности и необходимости изменить мир, исправить недостатки существующего строя и т.п.). В качестве особенно яркой формы экспансии активизма выступает Реформация (воплощение идеи преобразования, т.е. «ре- формы»)
Опираясь на идеи М.Хайдеггера, по убеждению которого человек в Новое время стал подлинным субъектом, поднял «собственную жизнь до командного положения всеобщей точки отчёта»1, автор делает вывод о том. что в активизм европейской культуры обретает абсолютное выражение именно в данную эпоху.
Новоевропейский человек становится субъектом формирования автономной области правосознания. Он уже не ищет в запредельном мире санкций на формирование правовых отношений, полагая, что сам может и должен определять свое бытие и устанавливать себе законы. Стремление к преобразованию мира, к «подтягиванию» его до неких идеалов проявляет себя также в возникновении и развитии европейской науки. Установки на «испытание» природы, совершенствование с помощью знания государства, морали, систем воспитания и т.п. вводятся в систему базовых методологических и мировоззренческих первоначал, определяют контуры норм и идеалов науки (например, в качестве бэконовского лозунга «Знание – сила!»).
Как теоретически обоснованная, всесторонне проработанная и логически выверенная рефлексия по поводу принципов универсализма и активизма рассматривается в диссертации марксистская версия идеи универсальности человека. Отмечается, что марксизм, как целостное учение, явился вполне адекватным воплощением эскалации активизма и мировоззренческих установок, созданных ещё античностью, в том числе её философией, «удвоившей» мир на мыслимое («подлинное») бытие и земное (вечно становящееся, несовершенное). Поэтому, исходя из контекстов исследования, марксизм можно рассматривать не только как систему новаторских идей, благодаря которым осуществляется принципиально новое осмысление действительности, но и как учение, воспроизводящее устойчивые традиции мышления, артикулирующее привычные смысловые комплексы.
Надо учитывать, что энергия активизма, пропитавшая философско-социологические воззрения К.Маркса и Ф.Энгельса, подчинила себе также и большинство философских построений Х1Х и ХХ веков, воплотилась во многих социально-политических движениях ХХ века.
Основываясь на проведенном исследовании делается вывод о том, что для становления достаточно автономной и имеющей соответствующую аксиологию сферы спорта, та или иная культура (западная или восточная, а также те или иные их подтипы) должна создать определенные механизмы стимуляции, иначе может произойти разрушение этой сферы, если она уже образовалась, или же она не возникнет вовсе, а первичные, неразвитые формы спортивной деятельности трансформируются в какие-то иные образования.
Европейская культура создаёт подобные механизмы, в первую очередь, на уровне базовых смысловых структур. Конечно, эти структуры нельзя рассматривать в качестве специализированных средств развития спорта или феноменов, осуществляющих прямую и непосредственную детерминацию этой сферы. Смысловые первоначала культуры вообще скрыты от сознания и реализуются скорее в переживаниях, в отношениях к миру, выступая как контуры этих отношений или импульсы к ним (хотя, конечно, это не значит, что их нельзя обнаружить и рационализировать, - что делает, например, философия).
Во втором параграфе «Западная культура как ареал спорта» - осуществляется исследование спорта как феномена западной культуры: рассматриваются модификации спортивного мышления и практики спорта в различные исторические эпохи. Показывается, как, благодаря чему происходила канализация потока психической и социокультурной активности индивидов в область спорта или изгнание из неё. В каких направлениях трансформировалось отношение к деятельности, направленной на развитие тела, коррекцию его форм, шлифовку движений, от чего зависело отношение к соревновательности, как способу организации данного вида деятельности, выделения и фиксации наивысших достижений в ней.
Опираясь на работы И.М.Быховской1, автор диссертации предлагает в основу исследования исторических трансформаций спортивного мышления и практики спорта положить принцип выделения и взаимоперехода холистической и дихотомической парадигм соматического сознания. При этом указывается на необходимость установления связи данных парадигм и их разновидностей с принципами универсализма и активизма, определяющими общие векторы развития европейской (западной) культуры, формирующими особый тип человека, стремящегося знать, каковы резервы его организма, психики и интеллекта, потенциал их развития и границы оптимума, желающего насладиться, способностью расширить эти границы.
Обнаруживается, что соединение смыслопорождающих принципов европейской культуры с установками, ценностными ориентациями и представлениями соматического сознания холистического типа (в котором телесность рассматривается в единстве с духовностью) способствовало расширению сферы спорта. Последняя вырастала в замкнутую на себе, суверенную область человеческого бытия, при этом формировалось отношение к спорту как к одной из самых значительных ценностей культуры. Особенно это проявилось в античной агонистике (прежде всего, в доклассический период), а также, как будет показано в дальнейшем, в современном олимпизме (в культуре Возрождения в незначительной степени, ибо холистическое мышление развивалось лишь в среде гуманистически ориентированных интеллектуалов).
Однако противоположная холистической, дихотомическая парадигма соматического сознания, в той её версии, в которой производится абсолютизация духовности и уничижение телесности (заключенной, в частности, в христианстве, и в рационализме Нового времени), в конечном счете, обернулась стагнацией спортивной жизни, формированием негативных ценностных ориентаций по отношению к спорту. И, по-видимому, только усиливающаяся в истории актуализация смыслопорождающих оснований культуры, не позволила спорту исчезнуть вовсе, раствориться в других явлениях культуры, не дала неразвитым формам спортивной деятельности трансформироваться в какие-то иные образования.
С другими же вариантами дихотомического мышления, возникшими на рубеже ХУШ-Х1Х веков и основанными на утверждении приоритета природного, естественно-чувственного в человеке над приобретенным и социальным, связывалось формирование ещё одной тенденции. «Улавливая» импульсы, посылаемые смыслопорождающими принципами европейской культуры, данная версия соматизма, выразила себя в обосновании необходимости совершенствования человеческой телесности, развития двигательных навыков, расширения сферы спортивных соревнований. Мировоззренческой основой расширения и институционализации сферы спорта стала при этом такая аксиология тела, которая не предусматривала одухотворения последнего, «возвышения» посредством духа. Не удивительно, что к процессу развития спорта подключился сразу же практический, коммерческий интерес, громко заявляющий о себе также и в современном спорте.
Таким образом, историю спорта можно рассматривать как переход мировоззренческих оппозиций, складывающихся на базе различных типов соматического сознания. Стороны этих оппозиций выражали себя в ценностно-позитивном и негативном воззрениях на спор. В его восприятиях, как способа обретения необходимой полноты совершенных качеств личности либо, как средства достижения материального благополучия, в отношениях к данному виду деятельности как к полезному или недопустимому, в выдвижении спорта в центр общественного внимания или перемещении на его периферию.
В практике спорта данным мировоззренческим оппозициям соответствовали свои контроверзы. К ним относились тенденции на расширение данной сферы жизнедеятельности вплоть до распространения её влияния на другие области и, напротив, на сужение, переход её на латентный уровень существования и подчинение другим формам многогранного бытия человека, её развитие, стагнация или деградация, её институционализация или дезорганизация.
Но при всех трансформациях, даже в своих латентных формах, спорт сохранял себя, ибо его существование связано с базовыми смысловыми основаниями европейской (западной) культуры. Он служил самоопределению человека, ощущающего себя универсальным субъектом деятельности, источником и носителем активной, преобразующей мир энергии, служащим мерой всех вещей, создающим человекоразмерный мир.
В третьем параграфе «Феномен спорта в восточной культуре» - выясняется, принадлежит ли данный феномен не только западной, но и восточной культуре, и вообще, мог ли он возникнуть и развиваться на Востоке. Ставятся вопросы: можно ли рассматривать такое яркое явление культуры, как боевые искусства Востока в качестве модификации спорта или оно имеет самостоятельное значение? Возможно ли противопоставление восточных единоборств, возникших на базе синтеза буддистской и даосско-конфуцианской традиции, и спорта?
Однако уже на подступах к этой проблеме возникло предположение о том, что смысловые основания восточной культуры не рождают импульсов к занятию спортом. Её мировоззренческие категории, глубинные смыслы, структурирующие социальный опыт, универсалии мышления, отражающие отношение к человеку как «природо-» или «мироразмерному» бытию, формируют иные, в сравнении с западной культурой, побуждения, не ориентируют на самоопределение человеком себя через выявление границ человеческой размерности. Особенностью восточного мышления является «настроенность» на определение размерности природы, а не человека – ведь для того, чтобы «вписаться» в мир, определить возможности своего существования внутри границ природного бытия, надо именно эти границы выявить.
Речь в данном случае идет в равной мере о трех основных онтологических, антропологических, ценностно-нормативных и поведенческих системах, представленных индо-буддизмом, конфуцианством и даосизмом, специфицирующих восточную культуру. Эти системы выступают как вполне самостоятельные, организованные и самодостаточные целостности. При всем их своеобразии им присуще определённое единство, важнейшим показателем которого является именно отношение к природе, Космосу, Вселенной как образцам и меркам для любого действия, процесса или явления, составляющих мир человека.
Подобные целеориентиры были созданы в недрах культуры, определяются её глубинными первосмыслами, которые, в свою очередь, сформировались вследствие движения её по особому, специализирующему (а не универсализирующему, как европейская культура) пути развития. Необходимость воспроизведения уже сложившихся программ жизнедеятельности предписывается в ней так жестко, и является столь неумолимой, что перестаёт восприниматься, как что-то рукотворное, исходящее от человека, а, следовательно, выступает как нечто естественное - природное – и первичное по отношению к человеку. Отсюда – и природоразмерность восточной культуры. Последнее можно, по-видимому, рассматривать не только, как её внешнюю характеристику, но, прежде всего, как культурообразующий принцип, симметричный, но противоположный принципам человекоразмерности и универсализма в западной культуре. В то же время, очень важный, для культуры Востока принцип «недеяния», можно рассматривать в качестве противоположного принципу активизма, базовому для западной культуры.
В основу духовно-физического развития индивида на Востоке закладываются, таким образом, иные, чем на Западе, целеориентиры, используются специфические приемы и методы. Данного рода деятельность получает другое, по сравнению со спортивной, содержание, не связанное с выявлением предельных возможностей человеческой телесности. Игра-соревнование не является её необходимым и обязательным формальным признаком. Восточные единоборства вообще вряд ли можно рассматривать в качестве разновидности спорта. Они скорее представляют собой некое синкретичное образование, сплав религиозно-метафизических и этических концепций, боевых искусств и динамической медитации. Однако можно ли только противопоставлять восточные единоборства западного феномену спорта, не усматривая в них каких-либо сближающих элементов? Безусловно, нет.
И спорт, и восточные единоборства относятся к области физической культуры. Они являются её самостоятельными и самодостаточными подсистемами, но при этом выполняют особые функции - в процессе деятельности, имеющей собственные содержание и формы.
Физическая культура Востока не создала спорта (как способа определения человеческой размерности). Она справилась с задачами, связанными с трансформацией данного природой тела человека в социально организованную телесность. Она сформировала систему способов деятельности, в рамках которой человек получил возможность раскрывать себя, как всё более совершенное существо, достигать всё больших высот в физическом и духовном (в их единстве) развитии. Индо-буддийская и китайско-конфуцианская культурная традиция ассимилировала, своеобразно развила и модифицировала возникшие в глубокой древности предпосылки спортивной деятельности, которые были связаны с обнаружением человеком в себе избыточных сил, могущих быть расходованными не только, для достижения непосредственных утилитарных целей. Если европейский ключ открыл возможность проверки этих сил и обретенных умений в игре-соревновании, создав ситуацию самоопределения, а через это и самоутверждения, то восточная культура выработала особый способ гармонизации взаимоотношений духовной, физической, психической сторон жизни индивида.
В главе четвертой « Гуманизация спорта как социальный механизм сохранения человекоразмерности» - обрисовываются важнейшие аспекты проблемы возможного преодоления современным спортом границ человекоразмерности. Опасность подобного рода преодоления усматривается в развитии в современном спортивном мышлении мировоззренческого комплекса рекордистского типа и в появлении в связи с этим таких модификаций спортивной практики, которые способствуют лишь одностороннему развитию человека – «частичного» Homo sporticus. Возникает перспектива превращения спорта в фактор деградации личности, разрушения человека.
Корни данной проблемы глубоки, они заключены в эскалации активизма, в принципе, характеризующей западную культуру и обретающей на техногенной цивилизационной основе свои специфические, новые формы. Эти формы связаны со становлением социотехнического, человеко-машинного общества, в котором начали мощно развиваться технократические черты и тенденции. Именно эти процессы составляют сегодня общую социальную основу формирования, как общественного соматического сознания, так и форм спортивного мышления и практики спорта. Максимизация этих тенденций в социосфере ведет к становлению в рамках человекоразмерного мира черт «машиноразмерности», а в сфере спорта - к преодолению им границ человекоразмерности.
Поэтому решение проблемы гуманизации спорта в глубинных своих основаниях связывается с трансформацией формирующих её смысловых содержаний современной культуры (прежде всего, приоритетов и нормативно-ценностных ориентаций технократизма). Вместе с тем необходимо осуществлять более частные в общекультурном значении, но важные, для спорта меры сознательного и целенаправленного воздействия на данный вид общественной практики.
В первом параграфе – «Современный спорт: тенденции развития и пределы человекоразмерности» - как и в предыдущих разделах диссертации, спорт рассматривается как проекция культурных смыслов, однако акцент делается на тех из них, которые порождают современность и порождаемы ею. Особое внимание уделяется системе идей олимпизма, являющейся в значительной мере фактором развития современного спорта. Выделяются его основные черты, важнейшей среди которых является восхождение спорта на уровень самосознания. Другой значимой особенностью является развитие в современном общественном сознании не только диахронии, но и синхронии во взаимоотношениях противоположных типов соматического мышления, выражаемых в возникновении альтернативных направлений в развитии спортивной практики. И, наконец, всё более важной чертой становится появление тенденции выхода спорта, реализующего, в сущности, стремление человека определить меру своих физических и ментальных сил и способностей, за пределы этой меры.
К предпосылкам становления этого явления могут быть отнесены социальные, экономические, идеологические движения и процессы, сформировавшие облик современного общества, но возникшие ещё в ХУП-ХYIII веках и связанные, прежде всего, со становлением его индустриальных основ. Эти движения и процессы явились формами экспансии активизма европейской культуры, побуждающей западного человека к энергичному внедрению в самые разные области бытия, в природные и социальные процессы, с целью их преобразования, выявления и преодоления всякого рода несовершенства, приспособления к постоянно изменяющимся потребностям индивида и социума. Их отражением стали ценности рационального и утилитарного отношения человека к своему телу и использованию возможностей, скрытых в нем. Такое новое отношение к телу привело к возникновению гимнастических, спортивно-игровых систем, поощрению академического спорта.
Надо отметить, что влияние на спорт процессов, связанных с развитием машинной индустрии, не было непосредственным. Оно осуществлялось скорее вследствие возникновения идейно оформивших эти процессы определенных систем воззрений (теоретических и обыденных): протестантской этики, системы идей либерализма и демократизма. Так, в занятиях спортом нашли выход свойственные протестантизму целеустремленность и настроенность на победу. Возникновение и развитие учения о правах и свободах человека во многом способствовали эмансипации телесного сознания от оков представлений о теле как «темницы души». Так в недрах дихотомической парадигмы, в течение многих веков (и эпох) определявшей развитие телесного сознания, стало «пробуждаться» холистическое мышление.
Преодолением неклассической философией Х1Х века характерного, для рационализма расчленения человека на телесную и духовную составляющие и подчинения первого начала второму также был задан импульс возрождению холистического соматического сознания. Примечательно, что это «новое» рождение холистической парадигмы телесного сознания способствовало пробуждению самосознания спорта, привело к становлению спорта, как рефлексивной системы.
Это пробуждение полноценно осуществилось в системе идей и практике олимпизма - важнейшего духовного движения эпохи, рассматриваемого в диссертации как важнейший смыслообразующий фактор развития современного спорта. Надо при этом отметить, что Олимпийские игры и всё, что с ними связано, стали ярким воплощением принципов универсализма и активизма, побуждающих человека к «игре» со своими силами, преобразованию им самого себя, влекущих индивида к расширению спектра своих возможностей, их демонстрации и сравнения с чужими достижениями.
Вместе с возникновением олимпизма спорт стал рефлексивной системой. Мировоззренческие оппозиции в спорте постепенно обрели более или менее четкое теоретическое оформление, воплотились в философско-социологические и культурантропологические концепции. Появилась возможность фиксировать, осмысленно оценивать и прогнозировать процессы развития спорта, вступая в контакты со СМИ, воздействовать на массовое спортивное сознание.
Олимпийская идея не заполняет всего пространства мировоззренческих ориентаций, ценностей и регулятивов спорта. Ей противостоят другие идеи, принципы и установки, связанные с соматическим сознанием иного типа. В данном случае речь идет о дихотомическом телесном сознании, причем о тех его разновидностях, в которых главенствующее значение придается природному, физическому началу в человеке. На этой идейной почве произрастают и стереотипы мышления о спорте только как средстве физического развития. Достижение победы в соревнованиях, спортивная карьера, рекорд рассматриваются как показатели успешности деятельности в данной сфере общественной жизни. Развиваются «достиженческие» ценностно-целевые установки и ориентации. В силу высокой зрелищности бесконечной гонки за рекордами начинают пересекаться области интересов спорта и коммерции.
В мировоззренческом контексте, созданном синхронией развития противоположных парадигм соматического сознания, формируются альтернативные типы рефлексии по поводу спорта. Для доминирования их, автор использует термины «романтизм» и «прагматизм», уже применяемые ранее в литературе в качестве характеристик типов олимпийского сознания1. При этом надо отметить, что эстетический термин «романтизм» позволяет диссертанту объяснить часто наблюдаемую и удивляющую нас неожиданность перехода спортивного мышления от оптимистически-возрожденческого к пессимистически-кризисному восприятию спорта.
Представляется, что имеется общая цивилизационная основа становления романтической и прагматистской рефлексий по поводу спорта – развитие техногенной цивилизации. Самосознание спорта по-разному, нередко противоположным образом, трактует и оценивает происходящие в обществе и его спортивной сфере процессы и явления, но не может абстрагироваться от ценностей и приоритетов данного типа цивилизации, акцентирующей значение материальных сторон человеческого бытия.
Особое внимание в диссертации обращается на то, что современное общество характеризуется развертыванием технократических тенденций, которые могут реализоваться в возникновении нечеловекоразмерного мира, - развиваемого по меркам технического устройства и отводящего человеку отнюдь не главную роль. Этот процесс находит яркое воплощение и в развитии современного спорта. Все более значимой и все чаще артикулируемой становится опасность в нем тенденций, ведущих, собственно, к самоотрицанию спорта, когда человек будет не «измерять самого себя», а «переделывать», искусственным образом создавая «квазичеловека», - на базе использования сверхсовременных технологий во имя своих зрелищных удовольствий и коммерческих интересов.
Во втором параграфе « Спорт как проекция культурных смыслов» - показано, что данная проблема является проекцией глубинных, но в современную эпоху определенным образом модифицированных социокультурных смыслов, а также «разделительной» натуралистической парадигмы соматического сознания, которая в технократизме находит питательную почву.
На базе принципов универсализма и активизма, характеризующих западную культуру, формируется определенный тип отношения человека к миру – как к человекоразмерному. Такое понимание мира требует, в свою очередь, определения границ человекоразмерности, что отчасти (т.е. в своей области, специфическими методами и средствами) и осуществляет спорт. Однако, как показано в диссертации, человекоразмерность есть исторически изменяющаяся характеристика мира.
В Античности мир человекоразмерен, т.к. человек обладает способностью вос-принять этот мир, в Новое время – т.к. сущее начинает раскрываться не только теми сторонами, которые присутствуют в круге восприятия человека1, а всеми своими свойствами и характеристиками, ибо оно становится предметом практического воздействия. В современную эпоху происходит новая трансформация качества человекоразмерности мира. Объём его восприятия человеком начинает определяться не собственными возможностями (Античность) и не устремлениями человека (Новое время), а воздействием на него искусственной, технической системы. Инициатива во взаимодействии со средой все более переходит к технике. Возникает проблема становления в рамках человекоразмерного мира некоего «машиноразмерного» бытия!
Ученые видят опасность в том, что из-за «контринтуитивности» и «контррациональности» сверхсложных нелинейных человеко-машинных систем сам человек становится вынужденным отказаться от приоритета в них. «Он не справляется, срывается, нервничает, не успевает. Он – их самое слабое звено. Всё больше ситуаций, в которых надо ставить «защиту от дурака». Но дураками перед лицом сверхсложности становятся все люди. Фактически, это «защита от человека»2. Указывается на перспективы утраты человеком самотождественности. Превращения его в «ресурс», «фактор» развития, провозглашается его «смерть» (например, западный постмодернизм). Одним из первых мыслителей, возвестивших об опасности ударов, которые техника может нанести по человекоразмерности мира, стал Н.А.Бердяев1.
Человеко-машинная среда обитания, ценности и приоритеты технократизма формируют своего рода фон, смыслообразующий контекст, специфические факторы или, напротив, препятствия для развития спорта. В этой среде сам спорт превращается в фактор деструктивный по отношению к культуре, не способствующий её гармонизации.
Важнейшей особенностью технократического сознания является абсолютизация значения материального, наполненного техническими устройствами, всё более комфортного, благодаря постоянному совершенствованию вещей, стремительно обновляющегося мира. Этот тип сознания рассматривает в качестве важнейших детерминант общественной жизни технику, производство новых знаний, товаров, услуг и удовольствий. Соответственно развивается бесконечное стремление к новому, новация сама по себе становится ценностью. Общественное сознание реагирует на это культом рекордов. Погоня за ними наиболее выраженный характер обретает в спорте, который в силу собственной специфики создает богатую питательную среду для развития «достиженческих» ценностно-целевых комплексов.
Вследствие сращивания данного рода комплексов с ценностями и приоритетами технократического сознания, возникает специфический тип спортивного мышления и практики спорта, для которых человек является только средством завоевания основной цели – победы. Из спортсмена тренеры, хозяева команд, дельцы спортивного шоу-бизнеса «изготавливают» рекорды (в буквальном смысле слова – в кабинетах значимых в спорте лиц, в кулуарах спортивной власти, посредством подкупа и шантажа).
Побуждения, руководствуясь которыми индивид включается в активные занятия спортом, всё в большей мере соотносятся с культом рекордов и со стереотипами «победоцентристского» сознания. Смысл победы при этом воплощается не столько в идее самоопределения индивида, выявления его природных способностей, степени овладения мастерством, умения максимально реализовать свой духовный потенциал, сколько в достижении того уровня общественного признания, которое влечет за собой материальное благосостояние и карьеру вне спортивной сферы жизни.
Разрушается условность мира спорта: он перестаёт быть бескорыстно привлекательной игрой-состязанием. При этом субъект спортивной деятельности утрачивает способность переключаться с практической жизни на эту игру, - он не «играет», а делает карьеру. Да, впрочем, и само состязание утрачивает игровой характер, в значительной мере переставая быть непредсказуемым (опять же, вследствие организации «договорных» соревнований).
Превращение спорта и действующего в нём индивида только лишь в средство достижения каких-либо иных – внеспортивных - целей, несовместимых с сущностью спорта, обусловливает эксплуатацию данного вида деятельности и её субъекта, в том числе самоэксплуатацию. Гонка за рекордами выражается в «планировании» побед, в постановке перед спортсменом сверхзадач и требований, часто несовместимых с его возможностями и состоянием здоровья, в готовности самого спортсмена или его тренера пойти на всё ради успеха. Спортсмены, принимая различные лекарственные вещества, механизм действия которых не вполне известен, и наращивая объемы этого потребления, вынуждены экспериментировать со своим организмом, выходить за границу допустимых как для тела, так и для духа нагрузок.
Происходит, по сути, гипертрофирование установки на определение спортсменом пределов своих возможностей, безусловно, содержащейся в смысловых глубинах принципа «победы». Вместо реализации этой установки развивается практика преодоления спортом границ человекоразмерности.
Третий параграф «Гуманизация спорта – фактор оптимизации человекоразмерности» посвящен поиску возможностей преодоления кризисных явлений в современном спорте путем его гуманизации, как сущностной, так и организационной сторон. При этом, следует учитывать, что если изъять из спорта его ведущий содержательный признак – служить способом фиксации меры развитости человеческой телесности (учитывая, конечно, что телесность – есть социальная характеристика человека, подразумевающая неразрывную связь с духовностью),- то исчезнет спорт как таковой, как явление культуры.
Именно поэтому вызывает сомнение гуманизация, осуществляемая путем отказа от конкурентной соревновательности. Подобное решение проблемы гуманизации спорта противоестественно, для него самого и является проявлением своеобразного «насилия» по отношению к данной сфере общественной жизни и виду деятельности. В сущности, оно представляет собой запрет, объявление «вето» на реализацию содержательных и формальных характеристик спорта. В конечном счете, гуманизация спорта связана, с торжеством отношения к человеку, как целостности, телесные и духовные проявления которой представляют собой неразрывное единство. Но вся проблема в том, что такое отношение является, безусловно, сердцевиной бесконечно отдалённого идеала.
В настоящее время большая доля усилий МОКа, международных спортивных федераций, внимание общественности сосредотачивается на борьбе с допингом. Расширяются возможности активизации этой борьбы, в значительной степени связанные с формированием общественного мнения, склоняющегося в сторону установления пределов искусственного форсирования тех процессов (протекающих внутри человеческого организма и психики), которые ведут к рекордам. Но помимо проведения запрещающей деятельности, направленной против искусственного взращивания спортивных результатов, необходима активизация работы и в позитивном направлении. Однако технократическое сознание создает препятствия для её проведения.
Дело в том, что имеются разработки новых, более отвечающих требованиям современности, моделей и методик тренировочного и соревновательного процесса. Интересна, в частности, концепция, в основу которой положена установка, но то, чтобы реакция организма спортсмена на получаемую нагрузку не выходила за пределы оптимума. Российская наука формулирует интересные предложения относительно необходимости такой организации тренировок и соревнований, при которой спортсмену будет засчитываться результат только в случае выполнения двигательных действий в рамках оптимальной работы организма1.
Безусловно, проведение подобного рода состязаний и подготовка к ним требуют больших усилий и мощного технического обеспечения. Но главным препятствием, для массового внедрения данных и подобных им идей являются все же стереотипы спортивного мышления, содержащие установку на то, что спортсмен обязан «выжать» из себя победу, даже пренебрегая посылаемыми организмом сигналами о неадекватности нагрузки его силам.
Отсюда следует заключение о необходимости преодоления данных стереотипов. А для этого, необходимо достижение более глубокое понимания (на уровне теоретического, а затем массового сознания) сути процветающего в технократическом обществе принципа «победы», хотя и в неявной форме, но ориентирующего спортсмена на преодоление пределов своих возможностей. Те трактовки, которые даются понятию «победа» технократическим сознанием чрезвычайно опасны, в них заложена идея возведения нового спортивного результата, рекорда, победы над соперником в ранг цели и смысла спортивной борьбы. Подобные идеи влекут спортсмена, тренера, «болельщика», всех причастных миру спорта в сторону преодоления границ человекоразмерности. Теоретическому мышлению необходимо, как можно дальше проникнуть в смысловые глубины этих трактовок, показать их связи с технократическим сознанием, с одной стороны, и с кризисными явлениями в современном спорте – с другой.
Должна быть более отчетливо проявлена смысловая оппозиция принципа победы другим принципам спортивного мышления и практики спорта. В частности, принципу «честной игры»1. Последний ориентирует на недопустимость применения таких средств и приемов, которые могут обеспечить победу даже нечестным путем, а потому его воплощение в практику спорта может дать многое, для преодоления кризисных явлений в данной сфере общественной жизни.
Среди практических мер, связанных с гуманизацией спорта, должны выделяться те, что связаны с развитием кондиционного, общедоступного спорта, в частности, созданием организационных условий его развития и соответствующей мотивации.
С течением времени становится всё более очевидным, что именно «массовый» спорт в наибольшей степени становится выражением гуманистической сути рассматриваемого феномена. Именно здесь раскрываются возможности актуализации смыслов и намерений соматического сознания холистического типа. В этой разновидности спорта целевой результат спортивной деятельности не сводится к достижению рекорда, а воплощается в том, что способствует физическому и личностному развитию, повышает общую жизнеспособность и здоровье индивида.
Наконец, важным направлением гуманизации спорта становится внесение ясности в сферу правового обеспечения его профессионально-коммерческой разновидности. Но для этого надо, прежде всего, определить саму область её существования, принципы функционирования, допустимые формы спонсорской помощи, коммерческой деятельности, уровень ответственности перед государством и обществом и т.п.
В конечном счете, решение задачи гуманизации спорта связано с осознанием и преодолением опасных перспектив реализации технократической парадигмы мышления и порождаемых ею форм практики. Кроме того, должны быть найдены такие стратегии развития спорта, в которых в наибольшей степени проявлялась бы его гуманистическая природа. Главное, необходимо четкое осознание того, что определяющим направлением развертывания этих стратегий должно стать возвращение спорта к выявлению границ человекоразмерности и их фиксации, общественность должна объявить «вето» на преодоление этих границ.
В Заключении говорится о том, что проведенный анализ в рамках исследования проблемы человекоразмерности спорта показал: что, для формирования отчетливого и позитивного знания о специфических особенностях спорта, как явления культуры, природы коллизий, возникающих в данной сфере общественной жизнедеятельности, перспектив её развития, необходимо рассмотрение данного феномена в социокультурном контексте прошлых и современной эпох. В исследовании данного феномена культуры сложился ряд концептуальных схем, не позволяющих полноценно освоить те проблемы, которые возникают в современном спортивном движении. Из преодоления таких, определённым образом программирующих сознание и отношение к спорту, схем его осмысления и выросло данное исследование.
Дальнейшие исследования спорта, безусловно, должны быть связаны с как можно более глубоким изучением проблемы гуманизации спорта и с определением способов её разрешения. Здесь особо выделяется задача выявления и актуализации таких стратегий развития спортивной практики, в которых в наибольшей степени проявлялась бы гуманистическая природа спорта и которые выступали бы как предельно адекватные формы материального бытия холистического сознания.
Материалы диссертации достаточно полно изложены в 61 публикации автора (в том числе – в 5 ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, в 1 авторской монографии (объем в 8 п.л.) в материалах 18 международных конференций. Общий объем в 20 п.л.