Возвращение к истокам
| Вид материала | Документы |
- Возвращение к истокам, 61.64kb.
- «Возвращение к истокам» Оглавление, 111.13kb.
- «Возвращение к истокам, или еще раз о героях русских былин», 145.35kb.
- Программа по историческому краеведению «Возвращение к истокам», 518.84kb.
- Возвращение к истокам. Русь дохристианская Прародина славян-ариев, 627.25kb.
- О проведении областного профильного лагеря детского археологического движения «Возвращение, 134.11kb.
- Вечное возвращение по-белорусски, 260.64kb.
- Стенографический отчёт международная конференция «возвращение политэкономии: к анализу, 3160.54kb.
- Пасха на святой Земле, 80.54kb.
- Возвращение спектакля, 26.57kb.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ.
Российским лифтам посвящается.
В то время, когда в Голландии придумали пять направлений развития строительства жилых домов и стали их применять для улучшения жизни людей, применять для упрощения быта и создания более комфортных условий как для одного единственного человека, так и для его семьи.
Что это за пять направлений?
Концепт, органичность, оптимизация, искусственность и плотность.
Первое из направлений - концепт - подразумевает переосмысление всей жизненной среды человека, опрокидывающее стандартные представления об архитектуре.
Любой концепт – это процесс познания действительности, а после - ее модернизация.
Второе - органичность - предусматривает ведение диалога с матушкой-природой: морем, ветром, плоским и скупым природным ландшафтом. Здесь архитектура чутко реагирует на природные стихии и начинает взаимодействовать с ними.
Оптимизация вдыхает эффективность внутрь ограниченного всевозможными рамками пространства. Она изыскивает неожиданные ресурсы и переосмысливает все до боли знакомое и привычное. Она переделывает то, что, кажется, уже невозможно изменить.
Искусственность наделяет строителя ни много ни мало настоящими правами Бога. Она формирует искусственный ландшафт, тотально замещающий первозданный, и представляет собой совсем иную природу – «вторую природу».
Последнее направление - плотность - сочетает в себе «по-человечески» не сочетаемое. Да, она уплотняет города, уплотняет городскую территорию, но одновременно она расширяет приватное пространство их жителей.
Полученная концентрация порождает новую культуру и новый образ жизни нового поколения.
Вы слышали об этом?
Эти здания…
Вы только послушайте.
Жилой дом в Алмере. Органичность.
Экспрессивная форма здания превращает его в своеобразный маяк при входе в гавань. Плывущим кораблям издалека этот дом кажется огромным надутым парусом. Если же смотреть на него вблизи, то впереди уже высится серый ощетинившийся морской дракон.
Здесь единение здания с морской стихией достигается с помощью облицовки этажных секций алюминиевыми панелями наподобие чешуи: внешняя стена каждой комнаты как бы наслаивается на внешнюю стену следующей: первая стена – на вторую, вторая – на третью, третья – на четвертую и т.д.
Все гостиные обращены на юг с видом на панораму реки.
Жилой комплекс «Сфинксы» на озере Гои в Хёйзене. Оптимизация.
Сначала типичный жилой квартал включал в себя поставленные в линию вдоль набережной жилые здания с панорамным остеклением, открывающим прекрасные виды на озеро. А затем перед ним на воде построили ряд новых прореженных домов – «Сфинксов».
Однако это не обычные здания, похожие на огромные кубики. Архитекторы оптимизировали их форму и объем: сзади новые постройки скошены от верха до низа как трапеция, что наделяет их тем самым зачаровывающим египетским названием и позволяет жителям стоящих за ними домов получать комфортные зрительные коридоры на озеро.
Так что «Сфинксы» не только не загромождают виды голландским «соседям», но и не обделяют визуальными впечатлениями своих жильцов.
Стоит отметить, что лицевая сторона каждого «сфинкса» содержит по две секции окон высотой в три этажа, которые очень напоминают глаза мифического животного. А вот расположенные под ними две линии балконов наделяют «африканского жителя» губами и окончательно оживляют созданный образ.
Спорткомплекс «Меркатор» в Амстердаме. Искусственность
Архитектура комплекса, находящегося в парковой зоне, стремится поддержать сложившуюся здесь зеленую среду. Его фасады озеленены по технологии «растительной стены», разработанной французским садоводом Патриком Бланом.
Зеленые крыши, стены, балконы… Все окутано искусственно высаженными растениями и цветами.
Источником идей при проектировании спорткомплекса стали образы, частично заимствованные из фильмов про «Звездные войны», про Джеймса Бонда и мультфильмов Диснея.
Созданный растительный камуфляж превращает вполне традиционную архитектуру в гигантскую альпийскую горку, вблизи похожую на большую пещеру. Кто-то даже сравнивает ее с римскими термами – античными банями, пришедшими из Древней Греции в Вечный город. Антониновы термы, вообще, в V веке нашей эры считались одним из чудес Рима…
Театральная площадь в Роттердаме. Искусственность.
Площадь, под которой скрывается многоэтажная подземная стоянка для автомобилей, представляет из себя практически настоящую театральную сцену под открытым небом.
Каждый уличный фонарь здесь – это обычный подъемный кран с лампой, установленной на верхушке его стрелы. Вентиляционные трубы, вырывающиеся из земли, напоминают высокие «мачты». Горизонтальная же поверхность площади застелена досками. Все это в совокупности позволяет жителям почувствовать себя в роттердамском порту - и это в центре города!
Более того, оранжевые фонари-краны могут излучать свет разных цветов. На это же способны перфорированные металлические решетки, которыми замощен центр площади – они подсвечиваются разноцветными лампами снизу.
Линейный свет, струясь из-под парапета, отбивает границы площади, из-за чего «сцена» как бы парит в ночном городе, выражая всеми своими очертаниями и красками искусственность созданного пространства.
Для световых представлений «сцена под открытым небом» практически идеальна. Наиболее часто тут демонстрируется одно из них - «Город в огне – город в цветах». Появляющиеся «холмы» из живых цветов призваны напоминать о немецкой бомбардировке, разрушившей в 1940 году центр Роттердама.
Рождающаяся художественно-природная среда доказывает, что граница между искусственным и естественным весьма и весьма условна.
Голландский институт звука и изображения в Хилверсуме. Оптимизация.
Местный регламент не позволяет строить здания выше пяти этажей, поэтому авторы пришли к простому, однако очень оптимизированному решению – разместить архивы и склады, не требующие естественного освещения, но нуждающиеся в строгом климат-контроле, в подземной части, по объему равной наземной. Фактически, половина постройки находится над землей, а половина – под ней! Причем отсутствие перекрытий в центре здания позволяет с легкостью окинуть взглядом все «подземелье», напоминающее обычный европейский жилой дом с внутренним двором.
Холодный климат нижней части архитекторы использовали как гарант необходимого температурного режима, что позволило им отказаться от дорогостоящего специального оборудования. Сэкономленные средства были потрачены на производство эксклюзивных уличных стен кабинетов - панелей из рельефного стекла, воспроизводящих кадры популярных телепередач. Благодаря этой цветной гамме здание внешне напоминает огромную разноцветную мозаику, радующую глаза и заряжающую прохожих самым что ни на есть позитивным настроением.
Деловой центр «деБруг/деКаде» в Роттердаме. Плотность.
Возведенный четырехэтажный деловой центр парит над головой. И слово «парит» здесь более чем уместно, ведь основание первого этажа расположено ни много ни мало на высоте двадцати пяти метров над землей!
Представьте себе старый город. Где-то в нем находится конторское здание XIX века. За ним и перед ним ставятся по две стальных опоры, и на них в воздухе «подвисает» деловой центр – прямо над старинным домом.
Комплекс «деБруг/деКаде» - это целая инновационная структура, похожая на мираж над островерхими крышами исторической застройки. Она задает не только новый масштаб городскому центру, но и сам способ урбанистического развития созданием «новых миров», наслаивающихся на старый город и еще больше уплотняющих его, при этом ничуть не угнетая.
Жилой квартал в Ипенбурге (южный пригород Гааги). Искусственность.
Необычное поселение на воде представляет собой «архипелаг» из насыпных прямоугольных островов. Каждый из них имеет собственную планировку и свои типы жилых домов. Домов, построенных вместо воды!
На востоке этого «архипелага» расположено восемь односемейных вилл, окруженных с трех сторон водной гладью и как бы «причаливающих» к берегу торцами. Этот прием позволяет отыграть у воды еще несколько десятков «драгоценных» метров.
Один из возведенных здесь кварталов, «Патио», похож на чересполосицу строчек двухэтажных домов и одинаковых с ним по конфигурации проходных дворов, давших красивое название этой застройке. Обращенные к «патио» фасады полностью остеклены, причем остеклены даже стены туалетов и ванных комнат.
Реконструкция района восточного порта Амстердама. Плотность.
Здесь архитекторам удалось решить проблему удовлетворения желания среднего класса жить в отдельном доме (тридцать пять жилых единиц на один гектар) при достижении плотности застройки, требуемой инвесторами, в сто жилых единиц на один гектар, т.е. площадь, отведенная под строительство жилья, сжалась почти в три раза!
Столь высокая плотность обусловлена тем, что в изначальном плане прилегающая к боковым сторонам домов территория была ликвидирована, поэтому здания построили трехэтажными. Отсутствие же садов компенсировали возможностью их устройства на террасах и крышах.
Как все это выглядит? Вообразите себе длинный ряд компьютерных системных блоков, стоящих один за одним на максимально близком расстоянии, примерно, как в магазине электронной техники. Представьте, что на каждом из них растут цветы или какие-нибудь зеленые растения. Затем увеличьте полученную картину раз в тридцать-сорок. Это и есть жилой квартал в Амстердаме.
Единственный минус – это узкая общественная зона, ведь ширина улицы с тротуаром, примыкающим к зданиям, составляет всего двенадцать метров. Но что вам делать на этой «дороге», если у вас на крыше расположен сад, а с другой стороны дома окна выходят прямо на залив?
Звуковой барьер и «кабина» в Утрехте. Органичность.
Отправной точкой поиска образа и проектирования звукового барьера длиной полтора километра для участка скоростного шоссе в районе Утрехта стала специфика его восприятия из окна автомобиля, проезжающего мимо на скорости примерно 120 км/ч.
При взгляде из машины, металлический скелет биоморфных очертаний, обтянутый оболочкой из стекла и металла, сливается в нечто монолитное и протяженное. Своей органикой «акустический барьер» напоминает тело змеи, вытянувшейся вдоль автобана, и как будто проглатывающей огромного кролика.
В месте расширения «пресмыкающегося» - там, где находится кролик - помещен магазин дорогих автомобилей, названный архитекторами «кабиной».
Планировка возведенного объекта совершенствует окружающий ландшафт и создает «шестьдесят секунд сильного переживания» у водителя, проезжающего по бесконечной плоскости.
Комплекс «Свиной город». Концепт.
Концепт, находящийся на стадии проекта, нацелен на повышение эффективности голландского свиноводства и одновременно на сокращение площади используемых под него земель.
Предлагается строительство гигантских вертикальных «ферм-небоскребов» для размножения и выращивания животных на убой, в соответствии с самыми продвинутыми требованиями, предъявляемыми к здоровой пище. Поэтому на каждом этаже планируется создание всех необходимых и комфортных для хряков условий.
Стране в целом потребуются семьдесят пять подобных башен-городов. Сорок четыре из них будут удовлетворять внешний спрос. Работая на экспорт, они расположатся в прибрежной зоне – поближе к основным портам. Остальные же «свинополисы» будут раскиданы равномерно по аграрным территориям запада Нидерландов.
Универсальность и эффективность решения переводят его в ранг стратегического концепта международного значения.
Консорциум Счастливых островов. Концепт.
Консорциум Счастливых островов – концепт, позволяющий отвоевать у моря новые земли. Планируется создание архипелага насыпных живописных островов, чей покрытый дюнами ландшафт будет рассекать морские волны и гасить штормовые валы.
Речь идет о «Дельта Метрополисе» - конгломерате городов в дельте трех рек – Рейна, Мааса и Шельды, окруженных безликой территорией, находящейся под постоянной угрозой затопления. После претворения в жизнь он оттянет на себя часть жителей «междуречья», разуплотняя густонаселенное прибрежное пространство.
Не забыли архитекторы и об оживлении экологии всего региона. На архипелаге будет сформирована сеть ветряных мельниц, снабжающих электричеством всю «сушу». В процессе же насыпных работ неминуемо будут образовываться огромные котловины. Их в будущем решено использовать как пристанища для многочисленных представителей морской фауны. Впоследствии это обязательно скажется ростом популяции рыб, а, следовательно, и развитием рыболовства.
Мосты «Гленербик» в Энсхеде. Искусственность.
Представьте себе бумажную ленту, которую легко можно разрезать ножницами на несколько более узких лент.
Проектируя транспортно-пешеходную коммуникацию, архитекторы решали довольно противоречивую задачу: как обеспечить движение потока машин через экологический заповедник, не нарушая его целостность. И авторы нашли весьма необычный подход. Они «раскололи» мост на три отдельных «артерии»: для автобусов, пешеходов и велосипедистов, каждая из которых обладает максимально доступной высотой и уклоном поверхности.
«Разрезанная» конструкция кажется по-настоящему «прозрачной», что позволяет обеспечивать проникающим дневным светом флору и фауну, расположенные под мостом. Кроме того, построенный объект не нарушает, а, наоборот, организует обзор заповедных окрестностей для проходящих по нему пешеходов.
Архитекторы поставили скамейку в самом выгодном для обозрения прекрасных видов месте, тем самым превратив пешеходную коммуникацию в общественное пространство. Мостовые же опоры были выполнены ими в виде габионов, заполненных натуральными камнями, что ловко закамуфлировало внедрение искусственного элемента в природное окружение.
Жилой комплекс «Вилла Овергуй» в Алмере. Плотность.
Клиент сделал заказ на строительство пяти домов на участке ограниченной площади, а также попросил разбить рядом сад.
Все здания сначала на бумаге, а потом и «в жизни», были сблокированы архитекторами в один трехэтажный, оранжевый как сама Голландия, объект. Словно создатели поиграли в детский конструктор. Причем для каждого из зданий были сохранены все главные качества отдельно стоящих домов! У каждого есть самостоятельный вход с улицы, эксплуатация всех пяти «элементов» независима, но главное – это окна, выходящие на все четыре стороны света! Где вы еще видели такие «обзорные» квартиры? Близкое же соседство позволяет совместно решать бытовые проблемы и удешевляет эксплуатацию здания в целом.
Для того чтобы все жители получили равноценную возможность любоваться видами на озеро, дом подняли на опоры, и под зданием само собой сформировалось пространство для совместного общения и времяпрепровождения соседей.
Позже сооружение «обрастет» обширным садом, и его по праву можно будет считать символом компактного голландского дома, сочетающего коллективную форму проживания с полной автономией и приватностью.
Жилой комплекс «Возоко» в Амстердаме. Плотность.
Один из наиболее эффективных, компактных и экстравагантных объектов – это дом для пожилых людей в Амстердаме.
На затесненном участке архитекторам нужно было построить жилой комплекс лимитированной этажности с заданным количеством комфортных квартир. Как ни крути, их получалось гораздо меньше. Тогда авторы пришли к очень нестандартному решению – они вынесли недостающие для полного комплекса жилые единицы наружу монолитного корпуса здания. Многоэтажка словно обросла огромными, нависающими над землей балконами, причем на разных высотах.
Выступающие по всему периметру здания «дополнительные квартиры» имеют трехсторонний вид «на улицу», который создает иллюзию жизни в отдельном домике!
Все квартиры этого комплекса, имея идентичную планировку, немного отличаются друг от друга. У одной - оранжевый балкон, у другой – пурпурный. Разноцветные полупрозрачные балконы на фасаде – как яркие всполохи, делающие здание «веселым», «счастливым», заставляющим прохожих улыбаться.
Наращивание же плотности жилой структуры устройством навесных объемов позволило «сэкономить» землю под газоны и зеленые насаждения.
Плавучий город «Иймеер». Концепт.
Рейнская долина, имеющая большое экономическое значение не только для Нидерландов, но и для Европы, постоянно находится под угрозой затопления. Предполагаемый урон от последствий реально возможного наводнения оценивается ни много ни мало в четыреста миллиардов евро. Поэтому концептуальный подход строительства плавучего города на десять тысяч жителей на этой «площадке» является убедительной попыткой устойчивого урбанистического развития территории дельты без рисков.
Только представьте себе! Это целый ПЛАВУЧИЙ ГОРОД! Словно несколько «Титаников» объединились в один большой корабль, до которого не суждено доплыть айсбергам. Да и если они доплывут, то нанесут надводному поселению лишь самый незначительный урон ввиду его невероятных размеров.
Этот плавучий город будет с легкостью справляться с естественными колебаниями уровня моря, предотвращая разрушительные воздействия наводнения. Он станет вбирать в свою акваторию влагу из прибрежных земель, способствуя их осушению. К тому же огромное значение имеет тот факт, что из-за своей «плавучести» «искусственный остров» неподвластен последствиям глобального потепления.
«Новый континент» самостоятелен с точки зрения водо- и энергоснабжения. Он создает многочисленные варианты изменения инфраструктуры, объединения дорожного и водного транспорта – от строительства целых «плавучих шоссе» до появления водных такси.
Подвижность же «плавающих» зданий дает больше преимуществ для применения новых стратегий динамического развития города – его постоянных видоизменений, ведь для того, чтобы с помощью речного буксира устроить переселение, т.е. фактически «отогнать» одно здание из района в район, больших усилий не потребуется.
В общем, в то время, когда в Голландии придумали пять направлений развития строительства жилых домов и стали их применять для улучшения жизни людей, применять для упрощения быта и создания более комфортных условий как для одного единственного человека, так и для его семьи, из обычного российского лифта был украден первый напольный металлический уголок – планка, закрывающая собой стык стенки и лифтового пола.
С большой долей вероятности это было сделано для того, чтобы сдать «трофей» в пункт приема металла, выручить немного денег и купить себе либо кроху хлеба, либо стопарик водки.
За первым уголком последовал второй, затем - третий, четвертый и т.д.
Волна краж захлестнула большие и малые города России. Ее бурлящие волны прокатывалась по всем зданиям выше пяти этажей. Причем с пола каждого лифта вынимались абсолютно все уголки, коих было как минимум по три длинных плюс два боковых «обрубка», примыкающих справа и слева к дверям. А кое-где металлические планки выковыривались не только с напольных стыков, но и со стыков двух соседних стенок. Так что с каждого лифта выходил довольно неплохой навар, а, следовательно, стопарик легко превращался в целую поллитру.
Так, уголок за уголком, металл покидал единственный в стране не опаздывающий общественный транспорт. И покидал он его, как показывало расписавшееся в своем бессилии время, окончательно и бесповоротно.
Но более удивляло другое. Иногда к людям, живущим в подъездах с такими лифтами, наведывались гости. Они заходили в лифт, нажимали нужную кнопку, и двери закрывались. Знаете, что потом происходило? Некоторые из “пассажиров” пытались залезть на стенки лифта! Другие отчаянно пробовали упереться обеими ногами в те же стенки, чтобы ни в коем случае не касаться пола! Виной тому был всего лишь один пренеприятный момент: во время подъема через «вскрытые» напольные стыки, т.е там, где раньше были уголки, внутрь лифта прорывался свет из шахты. При каждом преодолении этажа яркие, безудержные лучи то врывались через узкие горизонтальные отверстия в кабину, то столь же стремительно угасали. Пролет за пролетом…
Видя эту картину, гости думали, что у лифта с секунды на секунду неотвратимо отвалится пол… Те, кто ищет адреналин за тридевятью землями с помощью прыжков с парашютом, ныряния в прорубь или выскакивания обнаженными из горячей бани прямо на ледяной снег, мягко говоря, неправы…
Коммунальные службы, почувствовав неладное, неохотно, но все же отреагировали на невиданный бум исчезновений. Реакция их была воистину невероятной и достойной занесения в коммунальные летописи – пропавшие уголки стали заменять деревянными рейками! Деревянными!!!
О, ЖЭК, ты – мир! О, РЭУ, ты – мир! О, ДЕЗ, ты – мир!
Лифтер просто приходил в нужный подъезд, перевоплощался на несколько минут в плотника и оббивал периметр лифтового пола дощечками.
Джек (ЖЭК), Рэй (РЭУ) и Дензил (ДЕЗ) были хваткими парнями.
За уголками последовали металлические тросы. Те самые, с помощью которых лифт поднимается и опускается.
Сначала пропал один, потом – второй, третий, четвертый и т.д.
Когда у огромнейшего числа лифтов осталась одна единственная рабочая функция – открытие/закрытие дверей, когда лифты стали больше походить на холодильники (свет при открытии дверей по-прежнему загорался), когда лифты перестали подниматься выше первого этажа, коммунальные службы нашли второе, не менее верное, решение - вместо металлических тросов в лифтовые шахты стали вешаться тряпичные канаты. Такие же, как в школах на уроках физкультуры, только подлиннее.
О, ЖЭК, ты – мир! О, РЭУ, ты – мир! О, ДЕЗ, ты – мир!
Лифты заработали!
Дальше – больше.
Деревянными стали и стенки, и пол, и потолок лифта. В домах посостоятельнее по шахте проносился дубовой лифт, а там, где финансы находили скромные пристанища, жильцов поднимали и опускали березовые, еловые и осиновые кабины. Особенно людям нравилось ездить в Новый год в еловых лифтах, ведь хвойный аромат заставлял пассажиров чувствовать неминуемое приближение всенародного праздника и всегда создавал им хорошее, игривое настроение, тянущее на приключения.
Вскоре и сами шахты приняли деревянное обличие. Причем бывало, что сорта дерева, используемые при сборке лифтов и шахт, совсем не совпадали. То, что березовая кабина скользила по коридору, сделанному из лиственницы, никого не смущало, а даже наоборот – жильцы на несколько секунд оказывались в обычном русском лесу. Они буквально прокатывались там, где поют соловьи, где по веткам прыгают белки, где лось жует листья зеленого орешника, а ветер своими дуновениями приказывает деревьям шелестеть изящными как «Шанель номер пять» звуками.
Да, деревянные лифты перемещались по деревянным шахтам со страшным скрипом старинных половиц, но это было мелочью по сравнению с достигнутым Джеком финансовым эффектом. Дела Джека пошли в гору.
Поняв, что на материале можно хорошенько «сэкономить», за дело взялись строители, они же - Стюарты, принявшиеся возводить дома с деревянными стенами, полами, потолками и перекрытиями.
Вода в квартирах полилась из деревянных кранов.
Понурыми и без бонусов бродили только электрики, ведь металлические провода невозможно было заменить сулящими сверхдоходы аналогами, наотрез отказывающимися проводить ток.
Так куда же уходил внезапно ставший «лишним» металл? Скорее всего, туда же, куда и украденный. На сухогрузах, баржах и прочих грузовых кораблях он перекочевывал в Японию, Китай, США, где его всегда катастрофически не хватало.
Шел он, в том числе, и на создание скульптур в жанре современного искусства. Металлические кубы, комки проводов, решетки, голые тела, отдельно выставляемые гениталии и прочие «кубизмы», «феминизмы», «нео-попы», «хеппининги», «неоконцептуализмы», «стакизмы», «фанизмы» и «дугизмы» дали российским лифтам новую жизнь.
Задумывался ли обыкновенный рабочий-трудяга обычного российского металлургического комбината, скажем, в Магнитогорске или Челябинске, что его раскаленная докрасна заготовка уже через несколько лет станет металлическим каркасом члена или влагалища, сделанным заграницей, привезенным в Россию на выставку современного западного искусства и выставленным на всеобщее обозрение под лучами десятков обжигающих своей яркостью софитов?
Технология же постройки деревянных домов была разработана Стюартами быстро и охотно. Такой производительности труда ранее невозможно было достигнуть как в повседневной работе, так и невозможно было найти для нее описаний в учебниках высших учебных заведений, выпускающих новых, совсем еще зеленых Стюартов.
Постепенно березовые многоэтажки стали превосходить по высоте абсолютного рекордсмена – Дом Сутягина. Сей деревянный исполин, состоящий из тринадцати этажей, был воздвигнут в конце 90-х годов ХХ века бизнесменом Николаем Сутягиным в Соломбальском округе Архангельска по адресу: улица Восточная, д.1, корп. 1.
В норвежском Тронхейме на конференции «Деревянное строительство в северных городах» Дом Сутягина был признан ни много ни мало сенсацией года! Русский «небоскреб» даже готов был попасть в Книгу рекордов Гиннесса как самое высокое деревянное здание в мире, но в 2009 году по решению суда его снесли.
Затея Стюартов продержалась немного - быстротечные пожары начали сжигать новые деревянные высотки до основания. Жилье горело словно вспыхнувшие пробензинненые факелы, увлекая за собой березово-еловые лифты и отдавая сладковато-жженым ароматом закоптившегося русского леса.
Большое количество жертв и утрата имущества наложили запрет на подобное строительство, однако полностью отказываться от экономически выгодной идеи не решились – здания стали возводить одно- и двухэтажными, что существенно подняло их стоимость.
Как неминуемая дань новому течению моды, тут же в одном из больших российских городов появился первый уличный “естественный” туалет. За ним – второй, третий, четвертый и т.д.
Округ за округом общегородская канализация отдала пальму первенства канализациям личным – ямам, накрытым уличными сосновыми кабинками.
Водопровод стал уходить в небытие сразу после появления в черте одного из районов первого колодца. За ним прорыли второй, потом – третий, четвертый и т.д.
Колодцы начали окутывать улицы, переулки и бульвары с невероятной скоростью. В центрах больших и малых городов новые «источники воды» существенно отличались от тех, что находились на окраинах – они выглядели богаче и были искуснее оформлены высокооплачиваемыми плотниками. На отшибах же населенных пунктов колодцы строились простыми и словно две капли похожими друг на друга.
Возведение хорошо забытых гидротехнических сооружений породило возникновение двух видов криминальных группировок. Одни контролировали колодезный бизнес, продвигая исключительно свои услуги и отчаянно монополизируя рынок, другие занимались лозоходством, уверяя, что именно их парапсихологическая контора способна обнаружить самое наводненное место, наиболее подходящее для установки колодца.
Среди лозоходцев встречалось много шарлатанов. И только Джек открыл у себя официальный лозоходческий отдел, в котором, однако, трудились такие же прохиндеи.
Эстафетную палочку у водоснабжения перехватило центральное отопление и незаслуженно забытые городами русские печи. Кирпичные трубы пронзили городские и поселковые небеса. Одна, вторая, третья, четвертая и т.д.
Дымящиеся огромные «сигареты», поставленные на попа, просто невозможно было сосчитать. «Курил» каждый новый дом. Иногда даже казалось, что некоторые здания тратили в день больше стандартной пачки.
Первыми после Джека вкус финансовой выгоды почувствовали табачные компании, начавшие оборачивать трубы в жаропрочные листы с нанесенной на них рекламой производимых сигарет. Если посмотреть на такой город сверху, то он напоминал собой внушительных размеров рот, зажавший своими губами сотни зажженных папирос, сигарет и сигар. Все они медленно и грациозно тлели, единогласно источая белый дым туда, куда направлял его вечно меняющийся ветер.
Не обошли перемены стороной и домашний быт россиян. Самым эпохальным событием, коснувшимся повседневной жизни каждого человека, стало прекращение изготовления зеркал. Вслед за сворачиванием «отражающего» производства от начальников Джека поступила директива, рекомендующая горожанам смотреться в воду, предварительно налитую в тазик или в другую подходящую тару.
«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», в которой царица регулярно вела диалоги с зеркальцем, была объявлена вне закона как противоречащая проводимой политике и сеящая неразбериху среди народа.
Те, кто пытался вывезти оставшиеся зеркала за город, все глубже осознавали наивысочайшую сложность своих намерений, потому что асфальта на дорогах становилось все меньше и меньше, пока он окончательно не исчез.
Но и из этой «мокрой» ситуации транспортный Джек вышел сухим, впрочем, как и всегда. На малую часть «сэкономленных» средств дорожные службы закупили тысячи катков с одной ярко выраженной особенностью – укатывающий валец любого из них был изготовлен из прочной древесины, а не из дорогостоящего металла.
Новая техника с лихорадочной настойчивостью и заветной периодичностью принялась уминать и утрамбовывать землю, глину и пыль на месте прежних асфальтовых шоссе и магистралей. В новых условиях приобретенные катки с легкостью создавали как новые дороги, так и целые трассы, что не могло не радовать расчетливого транспортного Джека.
По телевидению было объявлено, что одна из двух главных проблем России была с успехом решена.
В одночасье ставшая явью присказка о том, что в России всего два состояния чистоты – когда грязь высохла, и когда грязь замерзла – манной небесной осыпалась на автолюбителей, совершенно неожиданно получивших в свое распоряжение бессчетное количество новых дорог.
Однако машины, в которых не деревянными оставались лишь узлы и агрегаты, связанные с передачей различных жидкостей, включая бензин, при малейшем грибном дождике из-за своей легкости и хрупкости принялись оказываться в кюветах и канавах.
Да, без сомнений, плюсом являлось то, что деревянные крылья, двери или колеса можно было изготовить самому кустарным способом с помощью рубанка и пилы, но это обескураженных водителей разбитых авто почему-то совсем не воодушевляло. Не радовало это и тех, кто работал в автосервисах и теперь не мог оказывать профессиональные услуги в виду их ненужности – рубанок и пила лежали в багажнике любого отечественного автомобиля.
А затем… А затем произошло то, что Джеки, Рэи, Дензилы и Стюарты даже перестали считать за мало-мальски возможный вариант развития событий – решение первой проблемы России разрешило вторую само собой: россияне поняли, что произошло, и каждый из граждан практически моментально осознал, что теперь нужно делать.
Страна внезапно остановилась. Все, кто работал, побросали свои работы. Встали заводы, фабрики, комбинаты, большие и мелкие компании, а также частные офисы.
В поля не вышла сельскохозяйственная техника, заглохли угольные шахты, напрочь была прекращена добыча нефти и газа.
В России бросили пить.
Свои обязанности продолжала выполнять только армия, которой отходить от дел нельзя было по определению.
Каждый, кто был в силах, взял рюкзак с повседневными вещами, подручные инструменты и вышел из своего дома.
По всей стране замаршировали люди с ведрами, ящиками, тележками, тачками, хозяйственными сумками и продуктовыми авоськами. Они словно муравьи разбредались по жилым домам, вставшим заводам, закрывшимся магазинам. О мародерстве речь не шла – это слово было забыто как не приснившийся кошмар. Все делалось аккуратно и без чьего-либо сопротивления.
Более того, никто никому не отказывал в помощи. Любой россиянин подставлял плечо и подавал руку помощи тем, кто этого просил. Вор поддерживал в трудную минуту милиционера, проститутка шла рука об руку с многодетной матерью, доктор наук не стеснялся учиться физическому труду у простого работяги.
И пустые тары начали заполняться с неимоверной скоростью.
Людей интересовали только определенные материалы, которых, как оказалось, было более чем в избытке – в цене было серебро, алюминий, медь, лаки, специальные растворы, кварцевый песок, сода, известь и прочие требуемые вещи, занесенные в озвученный во всеуслышание подробный список.
Найденные реагенты безудержно падали в ведра, ящики, тележки, тачки, хозяйственные сумки и продуктовые авоськи.
Как только свободное место для собираемых материалов исчезало, россияне поворачивали обратно и спешили с добытым грузом всевозможными путями, тропами и дорогами на железнодорожные вокзалы, где их уже ждали длиннющие деревянные грузовые поезда, перед которыми лежали бесконечные деревянные рельсы. Все, что приносили люди, мгновенно находило свое пристанище в вагонах, еще вчера перевозивших из региона в регион песок, щебенку, бревна, бытовую технику и прочий товар.
Заполненные доверху составы один за одним отправлялись в далекий путь. Они срывались с места и устремлялись со всех концов России в одну точку – туда, где их ждали с самым большим нетерпением, какое только может быть у терпеливого от природы русского человека.
Хотя от природы ли? И для чего вообще это терпение? Если оно нужно для того, чтобы из века в век переносит тяготы жизни, бедность и постоянное угнетение, то какие в этом смысл и надобность? Да, терпение позволяет выжить среди бесконечной зимы, но лишь выжить… Жить в самом что ни на есть главном смысле этого слова оно совсем не помогает, потому что это жизненно необходимое терпение Джеки, Рэи, Дэнзилы, Стюарты и, в первую очередь, их “небесные” покровители используют в корыстных целях, делая жизнь все больше и больше похожей на выживание.
Эти холод и церковь… Именно они учат людей злосчастному терпению. Эти молебны, заставляющие стоять часами… Стоять, стоять, стоять, стоять… А значит терпеть, терпеть, терпеть, терпеть… Выживет ли русский человек, если по примеру Запада в храмы поставить скамейки для прихожан? Почему бы старенькой бабушке не присесть, ведь от положения тела ее вера нисколько не пошатнется. Или же русского человека будут ждать разительные перемены, вытекающие из отмены религиозных «уроков терпения»? Формулу “Вечером – скамейки, утром – революция” применить весьма легко, ведь скамейки делаются из того же дерева, что и напольные уголки…
Но в эти смутные дни никто о религии не думал – в ведрах, ящиках, тележках, тачках, хозяйственных сумках и продуктовых авоськах серебряные кресты и крестики неотделимо смешивались с алюминиевыми чайными ложками. Православные опознавательные знаки, бросаемые в пляжный песок, известь и соду, насыпанные на дно вагона, теряли свою святость, давая козыри материалистам в борьбе с идеалистами.
Попы первыми приносили тару, доверху забитую серебряной церковной утварью, серебряными массивными крестами и резными оправами икон.
Когда же возле поездов скапливались целые группы людей одной профессии, то после загрузки составы представляли из себя монотонные вереницы вагонов, внушающие леденящий трепет: вагон с посудой шел за вагоном с чайными ложками, за ним - вагон с крестами, вагон с алюминиевой арматурой, вагон с оправами икон и т.д.
Однако самым наипоразительнейшим фактом было то, что из ехавших поездов никто ничего не пытался утащить. Наоборот, в тех отдаленных местах, через которые пролегала железная дорога, и от которых до ближайшей станции было почти не добраться, у рельсов с ноги на ногу переминались жители одиноких сел и заброшенных деревень.
Они держали в руках небольшие целлофановые пакеты, набитые все теми же ложками, крестами, посудой, песком, содой, известью и прочими материалами из опубликованного списка. Там было все то, что удалось собрать с хуторов, околиц и вытащить из кладовок.
Крестьяне просто дожидались, пока несущийся поезд поравняется с ними, и закидывали свои пакеты в открытые грузовые вагоны. Машинисты, видя молчаливых селян, старались ненадолго сбрасывать скорость.
***
Поначалу Сибирь встречала пребывающие составы в штатном режиме, однако потом на путях стали образовываться гигантские железнодорожные пробки. Россияне физически не успевали разгрузить один поезд, как на горизонте появлялся другой.
Но никто не возмущался из-за долгих ожиданий, потому что самые терпеливые люди в мире понимали важность и ответственность дела, которым они занимаются.
Так, день за днем, вагон за вагоном, все необходимые компоненты были выгружены и перевезены в заранее обговоренные места.
На территории же Западно-Сибирской равнины уже все было давно приготовлено: установлен огромный лоток размером в тысячи квадратных километров, а по его периметру рабочие соорудили несметное количество самых разных печей. Доменные, кирпичные, русские... Все они были сложены на совесть - кирпичики прижимались друг к другу как новобрачные. При первом же взгляде на уходящие за горизонт трубы становилось понятно, что совсем не Киев – мать русских городов, а именно печь – настоящая матушка возникшей Руси. Она же – дочка. Она же – внучка. Она же – правнучка, и, похоже, и т.д.
Не теряя ни минуты, сибиряки начали плавить в печах кварцевый песок, смешанный с содой и известью. Полученный тягучий раствор, доведенный до идеальной концентрации входящих в него веществ, сразу же заливался в готовую форму гигантских размеров, накрывшую собой почти всю зеленую равнину.
В скором времени самое большое в мире стекло было готово.
Оно было настолько велико, что падающие лучи яркого солнца отражались от него, ударялись о небо, потом снова отражались, вновь ударялись в небосвод, снова падали на стекло... И так непостижимое количество раз… Если для него нужно было бы сделать оконную раму, то пришлось бы использовать тысячи и тысячи километров бревен.
С помощью миллионов загодя установленных домкратов суперстекло было приподнято из лотка, в который заливали смесь. Многочисленными бригадами дворников, съехавшихся со всей России, освободившаяся форма была полностью очищена.
Вслед за дворниками за швабры взялась армия уборщиц, тщательно вымывших спецрастворами обе стороны практически идеально ровного стекла. Для начала второй основной операции оставалось лишь подать сигнал.
Красная ракета взметнулась в воздух, и работа закипела с новой силой.
Из бессчетного числа желобов на суперстекло сверху полился раствор серебра. Там же, где аргентум был в дефиците, рабочие напыляли на поверхность алюминий.
Сначала обработке подверглась верхняя сторона. А когда нужный «металлический» эффект был достигнут, в лоток залили оставшийся раствор, и повернули ход домкратов в обратную сторону – так, чтобы нижняя сторона стекла буквально на сантиметры погрузилась в искусственное серебряное море.
Чуть погодя россияне вернули домкраты в прежнее, «высокое», положение, чтобы выкрашенные поверхности смогли просохнуть. Затем на обе стороны изделия были по очереди нанесены защитный слой меди и два слоя защитного лакокрасочного покрытия. Лоток в виду его дальнейшей бесполезности убрали, как и отлично потрудившиеся домкраты.
Едва высушенное суперстекло наконец-то оказалось на земле, рабочие смогли устроить перекур, которого им пришлось ждать несколько пронизанных бессонными ночами недель.
Изумительным и очаровательным был этот момент. Уставшие россияне охотно падали на зеленую траву по всему периметру своего творения, и их уста затягивали давно позабытый горький дым сигарет. Все лежали и просто вдыхали белые клубы, смотря в хрустальное голубое небо, по которому проплывали сказочно-красивые белоснежные облака, оставлявшие на сказочно-красивом изумрудном сибирском рельефе тени причудливых форм или же просто отражавшиеся с ювелирной точностью в изготовленном суперзеркале.
Однако русский человек был бы не самим собой, если бы он что-то не забыл. Оказалось, что поднять суперзеркало так, чтобы оно приняло вертикальное положение, было нечем. Как только люди поняли это, в обратных направлениях заспешили и грузовые, и пассажирские деревянные поезда.
Россияне возвращались в свои города, села, поселки и деревни, где сразу же разбредались по жилым многоэтажным домам и давно неработающим школам.
Они заходили внутрь и молча срезали висевшие канаты, перемещавшие вверх и вниз лифты, а также школьников на уроках физкультуры.
Позаимствованные на несколько дней «трофеи» складывались во все те же вагоны грузовых составов, доставлявших в самый центр России серебряную посуду, кресты и алюминиевые ложки.
Некоторые люди везли канаты к суперзеркалу на своих деревянных автомобилях по грунтовым дорогам, окутавшим всю страну. Те, кто владел малолитражками, брали с собой по семь-восемь канатов. Водители же внедорожников набивали свои машины под час десятком-другим «толстенных веревок».
Из Екатеринбурга, Тюмени и Кургана канаты перевозились к западной стороне отлитого зеркала, где отдохнувшие рабочие с удвоенной энергией соединяли их. Первый – со вторым. Второй – с третьим. Третий – с четвертым и т.д.
Связанные суперканаты один за другим крепились к тысячекилометровому суперзеркалу и растягивались над сверкающим полотном так, чтобы их свободные концы аккуратно ложились на землю возле восточной стороны серебряного творения - параллельно текущему с юга на север России Енисею.
Никто из россиян за 1150-летнюю историю своего государства никогда даже и не задумывался, откуда и почему в стране появилась такая народная забава, как перетягивание каната.
Это была «игра на черный день».
Никто из жителей России не задумывался и о том, зачем в школах учат лазить по подвешенным к потолку канатам. Горе тем, кто отказывался выполнять прописанные нормативы, или тем, кто, согласившись, получал двойки и тройки.
Это были «уроки на черный день».
Когда свободные концы всех суперканатов были окончательно разложены, левый берег Енисея наводнился людьми. Возле каждого каната стояли тысячи, а где и несколько тысяч человек. И стар, и млад готовились принять своими руками «толстенную веревку».
Силы старались распределить равномерно, чтобы зеркало при подъеме не завалилось на одну из сторон. Поэтому сильные мужчины чередовались с хрупкими женщинами, детьми и пенсионерами.
Еще мгновенье, и по установленным вдоль реки рупорам разнеслось звонкое и продолжительное «Начали!»
«И раз, и два, и три, и раз, и два, и три» раздавалось по Западно-Сибирской равнине. С каждым хоровым криком противоположный край суперзеркала все выше и выше приподнимался над поверхностью земли – навыки перетягивания каната, более одиннадцати веков находящиеся в крови россиян, давали о себе знать, проявляясь в виде безусловного рефлекса.
Уже к вечеру третьего дня работы тысячекилометровое зеркало приняло четкое вертикальное положение, и к обеим его сторонам поставили подпорки.
Буквально тут же вокруг воцарилось гнетущее молчание. Никто не мог вымолвить и слова, потому что любой из россиян, пожелавший оценить свою работу, посмотревшись в суперзеркало, в один миг терял дар речи.
Все дело было в заднем фоне, который находился за спиной каждого вглядывающегося человека. За ней отражалась Россия. С одной стороны зеркала – вся восточная часть страны, от Красноярского края до Камчатки, с другой – вся западная часть, от Красноярского края до Балтийского моря. Отражались даже Белоруссия с прибалтийскими государствами, кусочки Финляндии и Польши, а также хорошо заметные остроги Украины, Монголии и Китая, граничащие с Родиной.
В суперзеркале отражались серые дожди, оранжевое солнце, белоснежные облака и серебристые снега, покрывающие территорию трети Евразии. В нем одновременно отражались день и ночь, ведь в России было ни много ни мало одиннадцать часовых поясов.
Решающее действо наметили на девять часов утра следующего дня по московскому времени.
Срок был выбран именно таким для того, чтобы суперзеркало смогло отразить утренние потемки западной России и вечерние сумерки России восточной, потому что разглядеть нужно было всю страну в одно и то же время.
Едва завтра превратилось в сегодня, шторы во всех жилых домах самого большого в мире государства были раздвинуты. Те россияне, у которых окна выходили на противоположную от зеркала сторону, высыпали на улицу или просто навещали соседей.
К окнам на своих колясках подъезжали инвалиды, а тех, кто был парализован либо не мог передвигаться, поближе к оконным проемам подвозили родственники, друзья или же ухаживающие за ними медсестры.
Ветераны, сверкая орденами и медалями, опирались трясущимися ладонями на подоконники и пристально вглядывались в сторону Красноярского края.
В тот миг абсолютно вся страна увидела свое отражение в суперзеркале. Все жители России одновременно посмотрелись в него, потому что каждый знал: «Возвращаться – это плохая примета».