Do not worry about what to say or how to say it. At that time you will be given what to say
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЧасть вторая |
- Alan Lakein "How to get control of your time and your life", 2184.1kb.
- Этап Чемпионат Республики Казахстан по автослалому «Time Attack Астра» проводится, 245.77kb.
- Mass media exists in educational area for a long time, 578.92kb.
- Атмосферный Time Attack «Corolla Club Krasnoyarsk» г. Красноярск частный регламент, 93.64kb.
- Коллекционер времени, 49.85kb.
- Инструкция по установке Цифровой спутниковый приемник с поддержкой сигнала высокой, 1904.16kb.
- Arry out the activity in territory of Russia, the legislator at the same time has provided, 301.49kb.
- Официально годом прорыва панка стал 1991-й, 1490.84kb.
- Lly important that in the Civil code of the Russian Federation the conflict norms defining, 16.6kb.
- Решение транспортных задач с использованием комбинированного генетического алгоритма*, 100.79kb.
| ЧАСТЬ ВТОРАЯ 79 До самой смерти Малыш будет любить яичницу, и никто никогда не узнает, что это не из-за вкусовых пристрастий, как могли бы подумать многие — особенно после того, как Малыш в студенчестве изжарил омлет из десяти яиц, и о чем гордо рассказывал затем всему курсу - а в зрительных. Дело в цвете. Оранжевый и желтый. Эти цвета на тарелке каждый раз напоминают Малышу об огромном поле ромашек, в котором был четырехлетний он, и, - стоя на коленях, - выкликал оттуда мать, наблюдавшую за ним из окна пятиэтажного дома по соседству. Военный гарнизон. Цветки ромашек будут ярко-желтыми, в окружении белейших лепестков, и от из белизны Малыш будет щурить глаза, никогда больше он не встретит такого чистого белого цвета. Даже в Заполярье. А уж там-то всем прибывшим сразу советовали прикупить очки, темные и по форме как у Сталлоне, в популярном в советских видеосалонах боевике «Кобра». Черепашьи глаза. Но даже и снега Заполярья, - которые лежат в этом удивительном краю годами, не тая, - не заставили Малыша щуриться так, как тонкие лепестки ромашек в городке гарнизона Южной Группы Войск. ЮГВ. Когда Малыш писал письмо бабушкам и дедушкам, тетям и дядям, двоюродным сестрам и двоюродным братьям, — а перечислять в письмах и открытках приходилось всех, чтобы никто не обиделся, велела Мама Вторая, - он писал в графе «обратный адрес» не дом и улицу, как все, а просто номер части и эту загадочную аббревиатуру, еще и значения-то слова «аббревиатура» не зная. ЮГВ. Поле начиналось сразу под домом, и отделяло гарнизон от болота,- наполовину осушенного, - которое эти несносные венгры засыпали мешками с дешевой бижутерией. Ее ребята, конечно же, растаскивали, и несколько месяцев расхаживали по гарнизону кто с фальшивым перстнем, кто в невероятно ярких сережках, пока не вознегодовало начальство. Мещанство. Пришлось снять. Ромашку Малыш собирал для матери, она просила его об этом ласково, и он шел по цветы, уверенный, что делает нужное и важное дело, а Маме Второй всего-то и нужно было, чтобы ребенок побыл на свежем воздухе под присмотром сверху. Уж больно домосед. Брат Малыша с улицы не вылезал, организовывал штабы, команды, какие-то нападения, игры, в общем, был заводилой, и ничто пока не предвещало, что вскорости они поменяются ролями. Малыш в поле. Возится себе среди ромашек в гарнизоне в 1983 году, - времена вегетарианские, так что ребенка можно оставить одного на улице, особо не опасаясь, - да глядит иногда вверх на дом. Где там мать? Возвращается с мешочком, набитым ромашкой, оставляя за собой лепестки и желтые соцветия, невероятно гордый собой ребенок, и, помыв руки, валится на диван отдохнуть. Тяжело спит. Просыпается в неясном свете то ли утра то ли вечера и спрашивает Маму Вторую, - а что, уже следующий день? Нет, Малыш. Это всего лишь вечер, так что ты можешь еще погулять, пойди найди брата, говорит Мама Вторая, затеявшая стирку и готовку впрок, от которой ее не отучила даже благополучная Венгрия. Приехав, поразилась. Увидев в магазине колбасу в свободном доступе, купила сразу пять батонов, отчего Папа Второй, - живший здесь некоторое время сам, - долго хохотал. Она здесь всегда, Ты серьезно, спрашивает Мама Вторая, пораженная тем, что колбаса есть в магазине всегда, поразительно, в Кишиневе в магазинах нет ничего, кроме этого крабового мяса по рубль сорок за банку, да водорослей. Есть траву! Они там совсем уже над нами издеваются, говорит она, и Папа Второй уходит на службу, а Мама Вторая, ласково погладив сына по голове, отправляет его на улицу, искать брата. Малыш спускается. Глядит на поле, но оно уже не такое волшебное, как днем, уже начинаются сумерки, так что белое — не ослепительно белое, а желтое — не оранжевое, как при ярком солнечном свете. Брайт-елоу. Он думает это много позже, когда бесконечно требовательно и жестко отстаивает у своей второй жены право на такую яичницу, белок которой был бы крепко схвачен, а желток — еще нет, чуть вязкий, и ослепительно оранжевый. Чертов литератор. Всем вам хочется проявить себя, - гневно отвечает жена, как всегда, пережарившая яйца, - лишь бы остаться в памяти потомков хоть чем-то. Вы словно коты, которые давно уже умерли, но которых помнят из-за царапин на обоях или дверном проеме. Обои меняют. Не говори мне, что эта чертова яичница не втемяшилась тебе в голову из-за «Пигмалиона» или как там называлась эта пьеска у этого старого психопата Шоу, ну, та, где девчонка, не отличавшаяся умом, зато взявшая свое красотой, имела лишь одно достоинство - умела жарить яйца и ветчину, как надо. Значит, я такая?! Женская логика. Малышу и в голову бы не пришло так изощренно оскорбить женщину, тем более ту, с которой он делит постель, он для таких намеков не настолько умен и изыскан, в конце концов. Пережаренный желток теряет цвет,- терпеливо объясняет он жене, - та, не выдержав, обрушивает сковороду на стол, и уходит в свою комнату плакать. Она так и не научится. Скоро разведутся. Малыш выходит из подъезда, в темных углах которого его поджидают страшные люди в темных плащах — фильм «Звездные войны» показывают в кинотеатрах даже без сурдоперевода, а он вот-вот начнет читать, - и огибает дом. Выходит к болоту. Если побродить немного по щиколотку, то обязательно присосется пиявка, и ее можно будет снять с ноги, и отнести домой, держать в банке. Малыш познает мир. Тащит домой тритонов, и те живут, поражая его совпадением внешности с динозаврами и драконами, которые нарисованы в его энциклопедии обо всем на свете. Ловит карасиков. Множество маленьких мелких серебристых рыбок, которых Малыш с братом селят в аквариуме, чтобы начать разводить рыб, и дикие караси, конечно же, дохнут на следующий же день. Спасает голубя. Приручает кошку. Бродит по огромным холмам — на самом деле кучам земли, сброшенным по краям почти осушенного болота экскаваторами, - в поисках кого-нибудь, кого бы стоило спасти и принести домой. За спиной ромашки. Малыш оборачивается к полю и видит, что оно уже посерело, значит, сумерки в самом разгаре, и в гарнизоне слышны разговоры и смех. Малышу страшно. Поле сереет как-то... угрожающе, и он бежит через него, стараясь не глядеть на цветы, выбегает на прямые асфальтовые дорожки. Налетает на старшего. Извините, на бегу бросает он, и, - пролетев еще несколько метров, - переходит на шаг, теперь можно и не торопиться и выглядеть степенно. Ми громаден. Малыш стоит возле огромного дома — на самом деле пятиэтажка — который с торца так велик, что взгляд Малыша еле доходит до крыши, голову приходиться задирать очень сильно. Не стой так! Смешливая девочка из соседской квартиры подбегает к нему и силой возвращает голову в прежнее положение, серьезно объясняет Малышу, что задирать голову нельзя, а то кровь будет все время в голове, и умрешь о кровоизлияния в мозг. Так умер Ленин. Малыш напуган. Девчонке лет восемь, и она невероятно большая женщина, ей можно верить, но он на всякий случай позже решает перепроверить факты у другой известной ему большой женщины. Мама Вторая. Правда, что Ленин умер потому, что держал голову так, спрашивает малыш и задирает голову, а Мама Вторая умиляется своему умному сыну. Ну, да. А почему он так держал голову, спрашивает Малыш, все еще держа голову задранной, и мать отвечает — он же все время думал. О нас. А ты прекращай. Ладно, говорит Малыш, опуская подбородок, и задумчиво спрашивает, а в туалет он ходил, этот ваш Ленин. Что за глупости?! Не спрашивай меня больше об этом, сердится Мама Вторая, и Малыш думает, что, наверное, Ленин никуда не ходил. Сидел себе все время с задранной головой и думал, пока кровь в голове его не прикончила. Интересно, каково это. Ну, умирать. Засыпая, Малыш иногда думает о том, что значит умереть, и тогда комната в его закрытых глазах пляшет, как на каруселях. Или американских горках. Малыш спускается с них и поднимается на них, - разинув рот в крике, - вместе с отцом, когда в гарнизон приезжает луна-парк с аттракционами, те для жителей СССР покажутся космическими. А еще рок-концерт. Малыш глядит на него в 1984 году, уже взрослым, пятилетним: фигурки вдалеке кривляются на сцене, рядом стоит бронетранспортер полиции, и много молодых ребят пьют пиво и танцуют под неприятный и резкий звук электрогитар, напоминающий визг пилы. Малышу не понравилось. Родителям тоже, так что они уходят с этого концерта, и Малыш, покачиваясь на плечах Папы Второго, глядит на засыпающий Цеглед — городок, где располагался гарнизон, - и сам засыпает. Просыпается утром. Глядит из окна, и видит, что ромашковое поле покрылось цветами. Желтыми. Белыми. Малышу много лет будет казаться, что это первое воспоминание его детства и он станет уверять всех в этом, - но это всего лишь память сыграла с ним злую шутку, ведь есть и более ранние воспоминания. Лягушата на асфальте. Он стоит в каком-то мокром месте, на его лице собирается влага, - это вроде туман или мелкий-премелкий дождь, - а под его ногами и вообще везде сидят маленькие лягушата. Так бывает. Иногда проходит дождь и с неба сыпятся лягушки, или монеты, или еще что-то, - прочитает выросший малыш в книжке про чудесные явления, каждому из которых дано объяснение. Значит, был шторм. Ветер поднял в небо лягушек и понес куда-то, а потом ослаб, и все это посыпалось с небес, поражая малограмотных, и тех, у кого нет книжки «Чудеса: наука объясняет». Книжка интересная. В доме вообще огромное количество книг, это Мама Вторая, работающая библиотекарем, приносит домой почитать все самое лучшее, интересное, прогрессивное. Малыш читает «Спартака». Учится ездить на велосипеде, маленькие еще дефицит, так что он выезжает из-за угла дома на взрослом велосипеде, стоя под рамой, отчего велосипед с первого взгляда кажется пустым, и прохожие вздрагивают. Упорный малый. Колени Малыша в ссадинах и шрамах, но он упорно ездит на большом велосипеде, пока ему не дарят маленький, который у них с братом, впрочем, крадут на третий же день покупки. Ищи — свищи. Вечерами дети в гарнизоне играют, собравшись у домов, и Малыш нет-нет, да задерет голову, глядя на огромные дома. Мир так велик. Если мы с тобой просверлим отверстие прямо в этой песочнице, говорит герой Малыша, - спокойный и умный девятиклассник Колюжный, - и будем сверлить его до упора, то выйдем на обратной стороне Земли. А долго придется идти, спрашивает Малыш, глядя на звезды, появившиеся над песочницей. О, да. А как ты думаешь, спрашивает малыш, помолчав под внимательным и веселым взглядом парня, которого забавляет этот серьезный малыш, Луна всегда будет рядом с Землей или когда-нибудь улетит от нас? Никуда она не денется. Луна спутник Земли. Малыш кивает, хотя не очень понимает, почему спутник никуда не денется, - что ему стоит взять и деться, - но он кивает, потому что слишком много расспросов признак малышей. Девятиклассник выточит из дерева автомат — точную копию ППШ, да еще и с вынимающимся диском — и подарит Малышу. Брату сделает АКМ. Малыш примет это спокойно, он разбирается в оружии хуже брата и очень любит того, так что он не против отсталого ППШ. Дети играют. Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, - считает кто-то, уже не видный в темноте, - и Малыш сидит на бордюре, вдоволь наигравшись в городки. Дети кружатся. Одна из девочек берет Малыша за руку и тащит ко всем, и там кружит вокруг себя, оторвав от земли, отчего Малышу становится так хорошо, будто он в невесомости. Я Луна. Он закрывает глаза, мягко опускается на землю и лежит на траве. Тебе плохо, спрашивает его встревоженная девочка. Мне хорошо. Малыш молча встает и идет домой. |