Закон меча
| Вид материала | Закон |
- Закон меча в делах условных / Полуулыбкой губ бескровных/ Она встречала Третий Рим, 248.19kb.
- Юлия Горишняя, г. Харьков, 144.17kb.
- Содержание вступление часть первая дзэн и Япония глава первая дзэнский опыт и духовная, 12957.71kb.
- Бумеранг Ориона «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет», 3142.45kb.
- Архиепископ симферопольский лука ( в миру доктор медицины Войно-Ясенецкий), 425.14kb.
- План урока: Организационный момент; Актуализация знаний; Объяснение нового материала;, 126.25kb.
- Медовый месяц в сказке, 101.02kb.
- Боги были астронавтами!, 2156.24kb.
- Україна на сучасному етапі, 915.09kb.
- Всказках воссоздается мир забот и интересов народной Руси, 22.39kb.
1
Валит, сын Ниэры из рода Лося, выстроил себе шалаш на западной окраине Тысячи Болот, рядом со становищем ополчения. Расположились ополченцы на высотке, так что свежий ветерок сдувал мошкару на топи. Вечером, правда, и ветер не помогал – комары зудели большим, дружным хором и кусали остервенело. Поэтому первейшей задачей дозорного было разводить костер и поддерживать горение, кидая в огонь хвою и травы, отгонявшие насекомых мучителей.
Дежурить под утро выпало Валиту, и сын Ниэры добросовестно пялился в ночь, стараясь не глядеть на огонь, – треснет чего в сторонке, а не разглядишь, одни круги цветные скачут перед глазами.
После восхода солнца его сменил Сулев, а Валит заполз в шалаш – наверстывать недоспанное. Ну, долго гоняться за отлетевшими снами ему не пришлось – явился Олдама и скомандовал подъем.
– Живо! – прошипел он. – Сам конунг требует!
– Чего это? – вытаращился Валит.
– Да я почем знаю? Быстро, быстро! Умойся хоть. И причешись! Ходят как чучела!
Валит мигом сбегал к ручью, ополоснул лицо, утерся рукавом и помчался на холм, занятый боярами.
Бояре ставили такие же шалаши, что и простые варяги или ополченцы, – роскошные шатры достались врагу. У самого большого шалаша сидел на бревне Улеб конунг и грелся на солнышке. Перед ним навытяжку стояли Сулев, Веремуд и Ошкуй. Подбежал запыхавшийся Олдама. Валит подлетел следом.
– Все явились? – вопросил конунг.
– Все, конунг, – ответствовал Олдама, – все, кого требовал!
– Тогда слушайте… – Конунг поднялся, упираясь руками в колени, и продолжил: – Послезавтра я всех в бой поведу, а у нас за спиной Гадар! Торчит, как заноза в заднице! Вадим этот… Что ж мне, отводить от войска пару сотен – переветников сдерживать? Короче… Пойдете в Гадар! Явитесь, как простые охотники, мы вам дичи подкинем для верности, шкур – медвежьих, волчьих… В общем, кого набьем. А задача ваша такая – мутить народ! Пугайте гридь Вадимову по-всякому, пусть между них раздор пойдет да развал. Пусть затревожатся, завертятся… Начнут разбегаться – отлично! И народ подбивайте, пущай они того Вадима на круг призовут, да и гнать велят! Понятна задача?
– Понятна, конунг, – кивнул Олдама.
– Времени, конечно, мало… – покряхтел Улеб. – Ну да ладно! Что успеете, то и успеете… Ступайте, Перун с вами!
На задание «охотники» вышли на ушкуе. Вернее, с ушкуем. Побросали в него свернутые шкуры, добытые для такого дела в лесу, и поволокли его бечевой по ручью, слишком мелкому, чтобы держать на себе лодку с пассажирами. Выбрались к Олкоге, вплавь миновали пороги Низовые и Пчевские и догребли до самого Гадара.
Гадар величиной не впечатлял, народу тут проживало меньше, чем в Алаборге. Селились как попало, поближе к крепости, что неровным прямоугольником выходила к истоку Олкоги, южною стеной глядючи на просторы Ильмень-озера. Избы жались к крепостным стенам, а дале городились пашенки-огородики, лоскутной нейтральной полосой пролегая между домишками и дремучим лесом. Впрочем, лес за века здорово проредили, к востоку он рассыпался на дубравы, а за травянистой мстинской поймой и вовсе сходил на нет.
– Гляди-ка! – хмыкнул Сулев, отмахивая веслом с правого борту. – Бегают как укушенные!
– Забегаешь тут… – проворчал Олдама.
Валит обшарил берег любопытными глазами. И вправду! Люди на пристани, в бронях или в простых рубахах, не ходили, а бегали, нервно размахивая руками, не говорили, а орали или бранились, впадая в лютость. Так бывает, когда долго трусишь, а тут выходит срок… Все ж понимали, что вышли на распутье, и надо точно выбрать, куда идти дальше. И с кем идти. А веры не было ни в ком… Одни ставили на свеев и гадали, выиграют ли, а другие за правду ратовали, за конунга Улеба, но не потому, что убеждение имели, а по привычке, по старинке. Когда это бывало, чтобы русов били?! Готов приводил Эрманарих, бил-бил русов, не разбил! И датчане в Гарды наведывались, и булгары совались, все кому не лень пробовали остроту русского меча. И где они теперь? Сгинули! Сопрели их тела, перемешались с палою листвой, удобрили болота, накормили рыб и раков. Так и с этими свеями станется! Так убеждали себя «патриоты», а сомнения все одно оставляли по себе червоточинки…
– К берегу! – решил Олдама, и вся команда дружно погребла. Ушкуй у пристани был не одинок, много тут стояло всяческих кораблишек – соймы стояли, груженные золой и лесом-кругляком, кочи тыкались в вымолы, корабельщики таскали из трюмов круглые горшки с солью.
Ушкуй бортом стукнулся о причал, и Олдама, ловко сиганув на доски, притянул лодку за брошенный канат. Тут же подошли стражники, заранее щуря глаза и налапывая рукояти мечей.
– Кто? – каркнул старшой из них, лобастый здоровяк в кольчуге, усиленной круглыми пластинами на груди. Зеленые порты с заплатками на коленях контрастировали с богатыми сапогами из сафьяна, расшитыми жемчугом. Украл, видать.
– Откуда? – вторил ему молодший, безусый парень в шлеме не по размеру, в кожаном панцире поверх чапана – стеганого халата кочевника.
– Охотники мы! – степенно заговорил Олдама, строя из себя недалекого, туповатого лесовика, коему звери лесные роднее ближних. – Давненько лиц не видали, одни морды! Мучки хотим сменять, соли, там, и ваще…
– Торг в крепости, – пробурчал старшой, – за вход – два даника…
– И где ж мы их сыщем? – вылупился Олдама.
– А то уж не мое дело! – ухмыльнулся стражник.
Олдама очень натурально сплюнул.
– Пошли, по слободке пройдемся, – решил он, – может, сторгуем чего…
Команда вылезла на пристань и нагрузилась шкурами. Валиту достались волчьи. Пристань продолжилась узкой улочкой, что вильнула и запетляла меж домов, неказистых, но крепких, основательных. Зимы здешние худого строения не потерпят, мигом заморозят!
– Олдама, – прогудел Сулев, – влево повороти!
– Это еще зачем? – насупился Олдама.
– Знакомец там проживает, – спокойно объяснил Сулев. – Не продадим шкуру, так хоть займем мелочь!
– Ладно… – проворчал Олдама и скривился с досады. – Надо ж, не подумали денежку взять!
– Что ж не подумал? – сощурился Веремуд.
Олдама ничего не ответил, засопел только.
Знакомец Сулева жил в длинном доме под свежей кровлей, нарезанной из торфа, – даже травка еще не проросла. Сам хозяин сидел на пороге. Он здорово походил на Сулева – такой же обхват могучих плеч, такая же валкая походочка медведя, вставшего на задние лапы. Попадись такому в лапы – мигом заломает…
– Здорово, Олев! – пробасил Сулев.
– Во! – удивился Олев и привстал, сутулый, широкий, косолапый. – Никак Сулев пожаловал! Ты как в наши края забрел? По нужде или…
– Или! – усмехнулся Сулев.
– В дом! – коротко сказал Олев и, будто невзначай, глянул вдоль по улице.
В доме было полутемно и прохладно, приятно пахло травами и сгоревшей смолкой.
– Щас поедим… – крякнул Олев.
– Да сытые мы, – неуверенно молвил Ошкуй, оглядываясь на друзей.
– Вот сейчас и проверим! – ухмыльнулся Олев.
Особых яств хозяин не припас, только холодное вареное мясо да свежие лепешки, которые многие хозяйки в Гардах пекли на манер степняков, раскатывая тесто в тонкий блин. Готовую лепешку складывали и ели, а то и вовсе использовали ее вместо тарелки.
Ошкуй с Сулевом не долго кочевряжились – отчикали себе по хорошему кусцу мяса. Валит решил не отставать от старших товарищей.
– Что делать собираешься? – серьезно спросил Сулев.
Олев дожевал и спросил:
– Ты о чем?
– А то ты не знаешь! – хмыкнул Сулев. – Весь лес по ту и по эту сторону полон народу. И народ этот не по грибы вышел, а по гробы! Карелы, и чудь, и весь, и меря, и водь с ижорой – все похватали топоры да копья и сходятся к Альдейге. Скажет Улеб конунг свое слово, и мы так ударим, что от свеев мокрого места не останется!
– Сулев! – прошипел Олдама.
– Ништо! Олев – человек!
Олев усмехнулся и протянул руку под лавку. Пошарил и вытянул боевую секиру, богато отделанную серебряной инкрустацией.
– А мое место – туточки! – спокойно сказал Олев. – А это, – он качнул секиру, – я для нашего распрекрасного ярла уготовил. Тут многие на него злы, не я один такой. Предателей у нас не жалуют!
– Так чего не прогоните Вадима? – задал вопрос Олдама.
Олев потер скрипящий подбородок.
– Семейные боятся, что свеи придут, – выложил он, – вот и чешут в затылках…
– Не придут! – заявил Валит. Олдама нахмурился, но сын Ниэры продолжил: – Ни одна лодья свейская не подымется по Олкоге. Пожгли мы их лодьи. Пяток остался, да те не в счет. Свеи, правда, у арабов завы ухитили, ну, так… Кнорр – не лодья, вертел – не копье!
– Эт точно… – протянул Олев. – Надо поговорить с мужиками!
– Поговори! – взбодрился Олдама.
– А нам даников займи, – вступил Сулев, – мы в крепость сходим.
Олев кивнул и отсыпал из кошелечка за поясом горстку медных данников и пару серебряных дирхемов.
– Это лишнее, – вернул ему серебро Сулев.
– А я у тебя шкуру покупаю! – ухмыльнулся Олев. – Дюже теплая вещь.
– Ну, пошли! – скомандовал Олдама. – Времени – чуть!
И они пошли.
Накаленная атмосфера раздражения и тревоги в крепости еще более сгущалась. Собственно, здесь и гнездились все тревоги и поводы для беспокойства. Гридни ходили злые, дерганые. Купцы в торговых рядах сидели тихо, как мышки. Не было слышно обычного хвастовства, крикливых призывов покупать, не было закатываний глаз – торгаши были скучные или нахохленные.
– Разбредаемся, – скомандовал Олдама.
И все разбрелись. Ошкуй присел на корточки у самых ворот, раскатал шкуру медведя и стал терпеливо ждать покупателя. Олдама с Сулевом заняли свободный лоток, Веремуд лениво расхаживал по двору, встряхивая шкурками куниц, висящих, как рыбки на кукане, а Валит отошел в тень башни и выложил свой товар.
Парочка гридней, вполголоса переговариваясь и зыркая по сторонам, смолкли и подошли прицениться.
– Волк? – спросил гридень в кожаном доспехе с нашитыми на груди пластинами, напиленными из конских копыт.
– Волчара! – охотно подтвердил Валит, разглаживая серую, с подпалинами, шкуру. – Матерый! Как выскочит, как кинется!
– Линялый, верно? – присмотрелся другой гридень, в одной подкольчужной рубашке.
– Кого?! – оскорбился Валит. – По зиме стреляный! Стрела в глаз вошла, так что ни дырочки, ни царапинки! Бери!
– Мне две надо… – поскреб в затылке воин в коже. – Хочу куртку на зиму справить…
– Бери две! – согласился Валит. – Хоть три забирай! Только…
– Чего? – буркнул гридень.
– До зимы еще дожить надо… – осторожно сказал карел.
– Ты это о чем? – прищурился гридень. Валит вздохнул.
– Я – карел, – признался он с простодушием лесного жителя, – меня эти ваши разборки со свеями не касаются. Будет кто доставать – уйду подальше в лес, и всего делов! А вы-то – гридь…
– Ты меня что, свеями пугаешь?!
– Свеи… – фыркнул Валит. – Забудь о них! Варяги Улеба перемолотят свеев, – понизив голос, сын Ниэры проговорил: – Мы сюда лесом шли от самого Нево и на каждой полянке видели воинов. Громадная сила сходится под руку Улеба, и когда эта сила накатит на свеев… Мало чего от них останется!
– Врешь небось? – хмуро буркнул гридень.
– Клянусь секирой Перуна, бородой Велеса, молотом Сварога! – торжественно провозгласил Валит.
Гридни переглянулись.
– Да что свеи… – протянул сын Ниэры, встряхивая шкуру. – Вас жалко… Вот укатает Улеб свеев и сюда ж явится! Или, думаете, простит все ярлу вашему?
– Хрен там!
– Так вот… – вздохнул Валит и добавил задумчиво: – Не знаю… Я б на вашем месте ярла бы Улебу выдал!
– Ишь ты его… – проворчал гридень в коже. – Больно ты прыток! Мы присягу давали!
– А, это не по правде! – отмахнулся карел.
По ступеням, ведущим к терему ярла, спустился Шрамолицый. Валит сразу узнал его и сжался внутренне.
– Торгуем? – пропел Шрамолицый, берясь двумя пальцами за клочок во\чьей шерсти и пытаясь его выдернуть.
– Че дергаешь? – сумрачно сказал карел. – Добрая шкура!
Шрамолицый прищурился.
– Где-то я тебя уже' видел… – затянул он. Почесал в голове и махнул рукой: – Ладно! Торгуй!
– Премного благодарны! – смиренно молвил Валит.
Оба гридня спрятали усмешки в бороды. Подошел еще один гридень, росту малого, лицом бледен, а на вечно мокрых губах ухмылочка противная.
– Привет, Смед, – приветствовал его гридень в коже.
– Здоров, Алк, – ответствовал тот.
– Можно и тикать, – прикинул Кожаный, продолжая разговор с Валитом, – кто искать кинется?
– Куда тикать? – насторожился Смед.
– В лес!
– Не… – протянул гридень в подкольчужнике. – Скажут – трусы!
– Да и кем станете? – подхватил Валит. – Это мы – охотники, а вам иная доля выпала! И вы хотите от гриди в отказ идти?
Смед куда-то пропал, а тот, что в подкольчужнике был, вынул пару дирхемов и протянул Валиту.
– Мы в расчете? – уточнил он.
– Шкуры твои! – подтвердил сын Ниэры.
– Хватайте охотничков! – грянул вдруг голос Шрамолицего. – Держи их!
Веремуд бросился было к воротам, но дорогу ему преградили два копейщика. Трое гридней, выхватив мечи, подступили к Ошкую, еще четверо скрутили Сулева. Острое копье уткнулось в спину Валиту.
– Куда их? – спросил Смед.
– В поруб! – приказал Шрамолицый. – Пока… Вот завтра народ соберется, мы им бошки и обкорнаем! Эй, стражу выставь!
– Слушаюсь!
В поруб вела низкая дверь, сбитая из плах. Смед распахнул ее и прогнулся издевательски: дескать, милости просим! Всех «охотников», кроме Олдамы, спровадили в поруб, и дверь захлопнулась. Загремел засов.
– Вот гады… – проворчал Сулев.
Валит зябко потер плечи – в порубе было холодно. И темно. Только одно-единственное окошко, не шире кошачьего лаза, бросало на земляной пол квадратный зайчик.
– Гадство… – повторил Сулев.
– Надо было потихоньку-полегоньку, – сказал Веремуд. – Узнать сперва, что за люди, а потом уж толковать…
– Когда? – буркнул Валит.
– Вот именно, – кивнул Сулев. – Времени-то у нас – хрен, да маленько!
Ошкуй пощупал потолок из бревен, пошатал.
– И не пытайся, – сказал Веремуд, приседая на корточки, – весь терем на горбу не подымешь!
Все замолчали, перебивая тишину редкими воздыханиями.
– Не успеют наши… – проворчал Веремуд. – Пока свеев побьют, пока то, пока се…
– Они там, а мы здесь! – сказал Валит со злостью.
– А вот мне интересно, – молвил Веремуд, прислоняясь спиною к стене, – дошли наши до Рюрика или нет?
– Должны дойти! – тряхнул копной волос Ошкуй. – Иначе как? Иначе несправедливо получается!
Все засмеялись, а громче всех хохотал Валит. Солнечный луч, бивший в сырой пол, на секунду пресекся – изумленный страж заглянул в поруб.
– Сейчас не вырвешься, – проговорил Веремуд, осторожно надавив на дверь. – Утром, когда отворят, попробуем…
Все с ним согласились.
Луч, бивший в окошко, потускнел – солнце садилось. Именно в этот момент за дверью началась возня, заговорили грубые голоса, громыхнул засов. Валит изготовился дорого продать свою жизнь – уж одного-двух он прихватит с собой! Вместе они будут недолго – сковырнутся враги его со Звездного Моста, падут в Хель!
Дверь отворилась, и «Кожаный» сказал хмуро:
– Свободны!
Веремуд склонил голову.
– Это кто ж нам волю жалует? – спросил он.
– Мы жалуем! – оскалился «Кожаный». – Доволен?
– Вполне!
Чередой «охотнички» покинули застенок. Валит вышел последним и увидел под стенкой мокрогубого Смеда – шея у него была вывернута не поздорову…
2
Вадим ярл пил второй день подряд. Не напивался до поросячьего визгу – цедил понемногу, с утра до ночи, пьянея, но не теряя головы. А что было делать? Чем еще исцелить тоску? Вадим уже не чувствовал себя ангелом смерти, призвавшим войну на гардские земли. Он отчаялся. Венец конунга Вадим более не надевал – что срамиться? Люди упорно не признавали его прав на трон, смотрели на него с усмешечкой, презрительной такой, уничтожающей… Вадим тяжело поднялся из-за стола, покачнулся, но устоял. Прошмурыгал к окну, выходившему в крепостной двор. Там уже было много гридней и слободских, а толпа все прибывала.
«Вот они, – подумал Вадим, ощущая приятный туманец в мыслях, – мои подданные…»
Он закрыл глаза и прижался гудящей головой к раме. Видят боги, он все перепробовал, дабы выполнить приказ Эйрика и навести порядок. А толку? Народец здешний днем-то кланяется ему, улыбается льстиво, а только стемнеет, те же людишки берут ножи и выходят резать его гридь! Десяток уже похоронили… Гридни его непобедимы в бою, а когда тутошний мужик, лесовик да охотник, подкрадывается без шума и клиночек втыкает в шею, как быть? Как совладать с этим?..
Вот взяли они Дрэллеборг. Поставили своего. И что? Отдаешь приказ горожанам, а его никто не исполняет! Никто даже не почешется! Пробовал посадник силу применить, и что? Вчера мертвым нашли. Лежит в постельке, а перина красна от крови…
Вадим замычал и раскрыл глаза. Вовремя.
– Эй, ярл! – донеслось со двора. – Выходи! Покажись народу!
– Выходи, шкура продажная! – заревел огромный человек в кольчуге, но без шлема.
Тут же пара яиц разбилась о раму, забрызгав Вадима.
– Что?! – онемел он.
Увесистый камешек просвистел со двора, больно чиркнув по виску.
– Выходи, пес смердящий! – заорали за окном. – А то хуже будет!
Громко хлопнула дверь. Вадим вздрогнул, быстро трезвея, и обернулся. В покои вбежал Ардагаст.
– Конунг! – выдохнул он. – Бежать надо!
– Что-о?! – взревел Вадим.
Отшвырнув Ардагаста, он вынесся на крыльцо и крикнул:
– Братие, дружино! Гнать их отсюда!
В толпе случилась массовая перестановка, и ближе к крыльцу приступили гридни. Лица их были суровы. Вперед выступил Алк.
– Мы тебе не братие боле! – отрезал он. – Предате-\я над собой не хотим и терпеть не будем! Хватай его, ребята!
Гридни с ревом прихлынули на ступени. Не все, правда, были настроены воинственно, иные к стене жались, не зная, на что решиться.
– Уходим! – каркнул Ардагаст и ринулся на толпу, размахивая сразу двумя мечами.
– Княже! – завопил Прогост, появляясь за спиною Вадима. – Пробивайся! Я прикрою!
Вадим кинулся за Ардагастом, будучи как во сне. Втроем они ринулись к воротам, распихивая неуверенную гридь. Слишком сильно было в них чувство подчинения, чтобы мигом перестроиться. В воротах пришлось туго. Копейщики боязнью не страдали, но Ардагаст рубился бешено. Моргнешь, а у стража наискосок рваная красная полоса, и кровь брызжет тягучими струйками…
– К лодье! – крикнул Прогост. – К лодье!
Выбившись из крепости, троица кинулась к «Пардусу».
– Руби канат!
Прогост махнул мечом и прыгнул на борт. Ардагаст схватил весло и отталкивался от борта. А тут и Вадима покинуло оцепенение. Ярл подхватил другое весло и помог Ардагасту отваливать лодью от причала.
Дружина, высыпавшая на пристань, и слобожане кричали Вадиму вслед, осыпали бранью. Яркие желтки от раскоканных яиц поползли по мачте и бортам, застучали камни по па\убе.
– На весла!
Вадим рулил, Ардагаст с Прогостом гребли, вдвоем толкая тяжелую лодью, уводя ее к Ильмень-озеру. Течение Олкоги здесь почти не ощущалось, потому им и удалась гребля на пару. Разошлись берега, открылся синий простор, и только теперь Вадим оглянулся. Острое сожаление пробрало его. «Господи, – подумал Вадим, – зачем я сотворил сие?!» Но небо молчало.
Глава 21
1
Борт снекки «Семаргл»
Флот втягивался в Невское Устье. Олег не сходил с палубы, все выглядывал те места, где в далеком будущем император Петр приоткроет форточку в Европу. Оттуда потянет сквозняком, надует хищных немецких баронов, занесет треуголки, табак и кофе… А вот идеи парламента или отмены рабства не залетят – наверное, на «окне в Европу» сетка от комаров стояла.
Низкие, болотистые берега острова, который назовут Васильевским, Олега не впечатлили. Как-то не соединялись у него в одно чащобы и трясины с проспектами Санкт-Петербурга. Воспоминания и зримые пейзажи никак не совмещались в сознании. Дико было видеть и голые берега Невы. Топкие пустыри, ольшанники за орешником щетинятся… Бережистее леса совсем заболотели, зато в отдалении – бор с большой буквы. Ни пройти ни проехать. Сосны, ели… Березы и те – в обхват! Как отступил ледник от этих мест, так и рос лес, тыщи лет тянулся, матерел, корнями вязался. На каменистом пляжике большинский бурый медведь терзал рыбину – отъедался на зиму. Поднял чавкающую морду, оглядел медленно проходившие корабли, понюхал воздух – и вернулся к прерванной трапезе. Будет он еще отвлекаться…
Из зарослей выглянул лось, с коровьим долготерпением пережевывая ветку. А потом, на южном берегу, показались ингры. Их было много – неподалеку пряталась в лесах деревня. Ингры махали руками и возбужденно приплясывали, видя, как перед ними, сгрудившись борт к борту, сплошным потоком шла Сила.
Из неприметной протоки выскользнули три ушкуя, на носу переднего, закутавшись в яркий плащ, стоял кунингас.
– Рейкс! – позвал Хилвуд. – Кажись, это к тебе!
Из маленькой каютки под ахтеркастлем вышел Рюрик, на ходу накидывая корзно и поправляя шапку. Этикет! Ушкуй подошел к «Семарглу» и со скрипом потерся о борт.