Geum.ru

Немцы в Прикамье. ХХ век: Сборник документов и материалов в 2-х томах / Т. Публицистика. Мы из трудармии

Вид материалаДокументы

Содержание


Живы остались – и это уже счастье!
Как это было
Подобный материал:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   42

Живы остались – и это уже счастье!1


Там, где я родился, жили и русские, и киргизы, и татары – полный интернационал. Но школа все-таки была немецкая, русский язык изучали в ней как иностранный. Я учился хорошо, но с учебой пришлось расстаться, когда нас – мать, меня и еще троих братьев (один из которых был женат, но жили они вместе с нами) – выслали перед войной в Красноярский край, в Краснотуринский район. Отец – он был партийным работником – к тому времени уже умер. Это было незадолго до 41-го.

В 12 лет я начал работать, школа осталась забытой. Но главным тогда для нас было одно – все мы остались живы, и это уже счастье! А вот семье дяди не повезло: голод унес в могилу его самого, тетю, десятеро детей. И лишь одному двоюродному брату из всей этой большой семьи удалось выжить…

После войны по вызову моего брата, работавшего в трудармии в Куйбышевской области, я приехал к нему. А потом сестра, проживавшая уже в Ныробе, позвала меня с матерью к себе, на Урал. Так мы оказались здесь. Жили за двенадцать километров от Ныроба, тут были поселенцы только люди немецкой национальности. Вспомнить из той поры хорошего нечего. Такие, как мы, паспортов не имели до 1956 г., а значит, и выехать никуда не могли. Да что выехать: в Ныроб и тот не пускали, комендант здешний был очень строгий.


И все же, несмотря ни на какие запреты, я бегал на свидания к своей будущей жене. Нина Анатольевна и стала моей одной-единственной на всю жизнь, родила двух прекрасных сыновей… Олег, старший, сейчас главный архитектор в городе Саратове. А Игорь, закончив Пермское ВАТУ, был направлен в Афганистан, где служил в составе вертолетной эскадрильи. Теперь тоже живет в Саратове, два года назад вышел на пенсию.

Сыновья, еще в школьные годы, очень страдали от насмешек и оскорблений сверстников… Да что говорить: нам с женой до сих пор злые языки скажут иногда вслед что-нибудь этакое язвительное! А сыновьям, конечно, проще было дать фамилию родителей жены, мальчишкам куда спокойнее жилось.

Мы ездили с Ниной Анатольевной на мою родину, когда Олег и Игорь уже жили на Волге. Старым там и «не пахло»: все давно разорено, и даже отыскать могилу отца составило больших трудов… Несмотря на то, как с нами, немцами, обошлись, на Советскую власть я в не обиде. Единственное, чего она не додала нам, когда признала свою ошибку, – не вернула в отчие места. Почему-то у крымских татар есть такая возможность, возвращаются на свою родину чеченцы… Почему было и нам ни сказать: «Вот вам, ребята, ключи – езжайте на родину!».

И.Е. Аде

Как это было1


Я родился 17 сентября 1927 года в селе Московка, Вольнянский район, Запорожская область. В нашей семье было семеро детей. Четыре сестры, два брата, я родился последним. В 1941 году нас выселили в Новосибирскую область, туда поехали родители и мы с сестрой, а остальных сестер и братьев мобилизовали в трудармию – все оказались в разных местах. В Новосибирской области до 4-го класса я работал в колхозе. В 1942 году и меня пятнадцатилетнего мобилизовали в трудармию.

Привезли нас, большинство таких же по возрасту, как я, в Яйву, Александровский район Пермской области. Всю зиму 42-го проработал на лесоучастке, был сучкорубом, жили мы в бараке прямо в лесу. Потом несколько человек, в том числе меня отправили в Александровск на кирпичный завод. Здесь до 1947 года мы работали без выходных по 12 часов. Работу выполнял самую разную, жили тоже в бараке (около ста человек), который был загорожен. Работали на заводе и вольнонаемные. А нас, трудармейцев, на работу и с работы водили под конвоем. Давали в день 600 г хлеба и три раза в день кормили. Отношение к нам было нормальное. От голода не умирали. Все свои лишения воспринимали с пониманием – идет война. Помню, на кирпичном заводе была мастер, тетя Нюра, очень душевная женщина. Она всегда старалась, по возможности, чтобы у нас был дополнительный паек.

Не забыть 9 мая 1945 года. Утром проснулись, вошел комендант и сказал: «Сегодня на работу не пойдете». Мы прошли демонстрацией по поселку, а когда вернулись, комендант говорит: «Берите, что можете, и ломайте забор». Еще не было нашей реабилитации, но вот так символически мы почувствовали себя свободными людьми.


В 1947 году со мной случилось ЧП. Вдвоем с одним тоже трудармейцем решили взять в овощехранилище немного картошки (очень хотели есть), и нас поймали. Сразу по статье 162-й отправили в пересыльный пункт, который находился в Перми, в Ераничах. Здесь пробыл два месяца, а потом по этапу отправили в Кизел, на шахту № 6. Дважды в месяц надо было отмечаться в комендатуре. Теперь уже получал хлеба 1 кг 200 г., трехразовое питание… и так до 1957 года. В шахте работал и проходчиком, и в забое на погрузке угля, затем электрослесарем.

Когда нас снимали с учета, комендант спросил: «Кто желает поехать в Пермь?» Несколько человек, в том числе я согласились, нас устроили в хозяйственную часть МВД и сказали: «Сделаете работу и езжайте, куда хотите». Фундамент у сегодняшнего стадиона «Динамо» – это наша работа. Здесь, на стройке познакомился с русской девушкой – Алевтиной. Мы поженились, у нас трое детей – два сына и дочь, есть уже четыре внука, два правнука.

Жизнь прожил не очень сладкую, но нормальную, на шахте относились хорошо. На заводе им. М.И. Калинина, где много лет проработал, не раз становился победителем социалистического соревнования.

Очень бы хотелось побывать там, где я родился, на Украине. В Германию никогда не хотел поехать, а вот одна сестра уехала. Но я так считаю: «Старое дерево к новой земле не прирастает».

Л.Г. Ширинкина