Положение женщины у германцев Феодализм и право первой ночи > Расцвет городов. Монашество и проституция > Рыцарство и поклонение женщине

Вид материала

Реферат

Содержание Классовое государство и современный пролетариат 2. Обострение классовых противоречий

Подобный материал:

• Содержание II. История рыцарства, 424.14kb.
• Информационное письмо, 59.81kb.
• Рыцарство, монашество, самураи, 137.04kb.
• Шон Берн Гендерная психология, 4006.63kb.
• Шон Бурн Гендерная психология, 7404.64kb.
• Шон Бурн Гендерная психология, 4107.51kb.
• Шон Берн Гендерная психология, 4034.32kb.
• Здоровье женщины и ее вес. Елена Владимировна Цаллагова, к м. н., врач-гинеколог Что, 91.88kb.
• Проституция одна из форм социально отклоняющегося полового поведения, проявляющегося, 325.9kb.
• Средневековые цивилизации, 924.64kb.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ


КЛАССОВОЕ ГОСУДАРСТВО И СОВРЕМЕННЫЙ ПРОЛЕТАРИАТ


1. НАША ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ


Развитие общества за последние десятилетия во всех культурных государствах приняло необычайно быстрый темп, который в свою очередь ускоряет прогресс во всех областях человеческой деятельности. Наши социальные отношения пришли вследствие этого в небывалое до сих пор состояние беспокойства, брожения и разложения. Господствующие классы не чувствуют более твердой почвы под ногами, и буржуазные учреждения теряют устойчивость, необходимую, чтобы выдержать направленный на них со всех сторон натиск. Чувство беспокойства, неуверенности и недовольства захватило все круги - как высшие, так и низшие. Судорожные усилия, которые делают господствующие классы, чтобы частичными поправками социального организма положить конец этому невыносимому для них состоянию, оказываются бесплодными, так как они недостаточны. Возрастающая отсюда неуверенность увеличивает их беспокойство. Едва успевают они подставить к падающему дому балку в виде какого-нибудь закона, как выясняется, что таковая была еще более необходима в десяти других местах. При этом сами они постоянно спорят друг с другом и имеют различные взгляды. То, что одна партия считает необходимым для успокоения все более растущего недовольства масс, то другой партии представляется слишком радикальным и рассматривается ею как безответственная слабость и уступчивость, которая возбуждает лишь аппетит к еще большим уступкам. Это доказывают бесконечные прения во всех парламентах, через которые проводятся все новые законы и учреждения, что не приносит ни покоя, ни удовлетворения. Внутри самих господствующих классов существуют противоречия, отчасти непримиримые, и они еще более обостряют социальную борьбу.

Правительства - и притом не только в Германии - вертятся, как флюгера; они должны на кого-нибудь опираться, ибо без опоры они не могут существовать, и они склоняются то на ту, то на другую сторону. Почти ни в одном прогрессивном государстве Европы у правительства нет стойкого парламентского большинства, на которое оно могло бы рассчитывать с уверенностью. Социальные противоречия разрушают и разлагают большинство, и вечно меняющийся курс, особенно в Германии, уничтожает последний остаток доверия, которое еще питают к себе самим господствующие классы. Сегодня одна партия - наковальня, другая - молот, завтра - наоборот. Одна разрушает то, что другая с большими усилиями только что воздвигнула. «Замешательство становится все большим, недовольство все сильнее, трения учащаются, увеличиваются и в течение месяцев уничтожают больше сил, чем прежде в течение целых лет. Наряду с этим возрастают материальные требования в форме различных налогов и податей и безмерно растут государственные долги.

По своей природе и своему существу государство является классовым государством. Мы видели, как оно сделалось необходимым для охраны возникшей частной собственности и для того, чтобы привести в порядок как отношения собственников между собою, так и отношения их к не имеющим собственности путем государственных учреждений и законов. Какие бы формы ни принимало в течение исторического развития присвоение собственности, в самой ее природе лежит, что наиболее крупные собственники являются самыми могущественными лицами в государстве и направляют его согласно своим интересам. Но точно так же в существе частной собственности лежит то, что отдельное лицо никогда не может получить ее достаточно и всеми силами стремится к увеличению своего имущества. Каждый стремится, таким образом, так устроить государство, чтобы он мог с его помощью в возможно полной мере достигнуть выполнения своего желания. Таким образом, законы и учреждения государства, так сказать, сами собою становятся законами и учреждениями классовыми. Но государственная власть и все заинтересованные в сохранении существующего государственного строя были бы не в состоянии отстоять этот строй надолго против массы, как строй чуждый ей, если бы масса постигла его истинную природу. Вот почему необходимо во что бы то ни стало воспрепятствовать этому, а для этого народная масса должна возможно меньше знать о природе существующих условий. И больше того, ее нужно учить, что настоящий строй существовал вечно и останется вечно, что желать устранить его - значит выступить против порядка, установленного самим богом. Таким образом, религия становится на службу этому строю. Чем невежественнее массы, чем больше у них предрассудков, тем выгоднее держать их в этом состоянии, что соответствует как государственному, так и «общественному интересу», иначе говоря, интересу классов, которые в существующем государстве видят учреждение для охраны своих классовых интересов. Государственная и церковная иерархия соединяется с собственниками для совместной работы во имя охраны их интересов.

Но вместе со стремлением к приобретению собственности и увеличением числа собственников поднимается культура. Круг лиц, желающих воспользоваться результатами прогресса, увеличивается. На новом базисе поднимается новый класс, который, однако, не признается господствующим классом, равноправным и полноценным, но который употребляет все усилия, чтобы сделаться таковым. В конце концов возникает новая классовая борьба и даже насильственные революции, благодаря которым новый класс добивается признания его господствующим классом, при этом он выставляет себя защитником широких масс угнетенных и эксплуатируемых, с помощью которых завоевывается победа.

Но как только новый класс становится участником власти и господства, он тотчас соединяется со своими бывшими врагами против своих бывших союзников, и спустя некоторое время снова начинается классовая борьба. Однако новый господствующий класс, который подчинил все общество своим интересам, может увеличивать свою силу и свою собственность лишь тем, что он часть своих культурных завоеваний предоставляет также и классу, им угнетаемому и эксплуатируемому, и таким образом повышает его производительность и сознательность. Этим самым господствующий класс сам дает классу угнетаемому оружие для своего собственного уничтожения; борьба масс направляется теперь против всякого классового господства, в каком бы виде оно ни существовало.

Так как этим угнетаемым классом является современный пролетариат, то в его историческую миссию входит не только собственное освобождение, но и освобождение всех остальных угнетенных, следовательно, и женщин.

Природа классового государства обусловливает не только то, что эксплуатируемые классы держатся в наивозможно большем бесправии, но и то, что расходы и повинности, необходимые для содержания государства, ложатся прежде всего на их плечи. При этом несение повинностей и покрытие расходов совершаются в таких формах, которые скрывают их настоящий характер. Ясно, что высокие прямые налоги для покрытия общественных расходов должны возмущать тем более, чем ниже доход, с которого они взимаются. Таким образом, расчет заставляет господствующие классы знать здесь меру и устанавливать вместо прямых косвенные налоги на самые необходимые предметы потребления. Благодаря этому бремя налогов распределяется на ежедневное потребление и находит себе выражение в цене товаров, оставаясь для большинства невидимым, и плательщики налогов обманываются относительно той доли налога, которая приходится на каждого. Сколько каждый платит в виде налога на хлеб, соль, мясо, сахар, кофе, пиво, керосин и т. д., большинству налогоплательщиков неизвестно, и это трудно вычислить; они и не подозревают, как сильно высасываются их средства. И эти уплаты возрастают в прямом отношении к числу членов их семьи; таким образом, такие налоги представляют собой образец самого несправедливого способа обложения, какой только можно себе представить. Наоборот, господствующие классы кичатся платимыми ими прямыми налогами и по высоте их отмеряют себе политические права, в которых они отказывают классу неимущих. К этому присоединяется государственная помощь и государственная поддержка, которую господствующие классы обеспечивают себе за счет народной массы путем премий и таможенных пошлин на различные продовольственные продукты, а также всевозможными пособиями - на многие сотни миллионов ежегодно. К этому присоединяется, далее, колоссальная эксплуатация путем повышения цен на самые различные предметы потребления со стороны крупнокапиталистических предпринимательских организаций, трестов и синдикатов, причем государство или покровительствует им своей экономической политикой, или терпит их махинации без всякого протеста, а иногда даже и поддерживает собственным участием.

До тех пор пока эксплуатируемые классы можно держать в неизвестности о сущности всех этих мероприятий, они не представляют никакой опасности для государства и господствующих классов. Но как скоро эта сущность доходит до сознания эксплуатируемых классов - а растущее политическое образование масс делает их к этому все более способными, - так тотчас в массах пробуждается негодование и возмущение против этих мер с их вопиющею несправедливостью. Разрушается последняя искра веры в чувство справедливости господствующих властей, и познается как природа государства, применяющего подобные средства, так и сущность общества, поддерживающего их. Следствием этого является борьба вплоть до уничтожения как существующего государственного, так и общественного строя.

В стремлении удовлетворить самым противоречивым интересам государство и общество нагромождают одну организацию на другую. Но ни одна из старых организаций не ликвидируется основательно, и ни одна новая не строится прочно. Они вертятся в кругу половинчатых мер, которые никого не удовлетворяют. Культурные потребности, вырастающие из новой жизни, требуют к себе известного внимания, они и при самом недостаточном удовлетворении стоят значительных жертв, тем более значительных, что повсюду имеется масса паразитов. Наряду с этим все учреждения, стоящие в противоречии с культурными целями, не только сохраняются, но вследствие существующих классовых противоположностей даже еще расширяются и давят и угнетают тем больше, чем сильнее растущее сознание все громче объявляет их излишними. Полиция, армия, суды, тюрьмы, - весь административный аппарат - все это расширяется и становится дороже, но от этого нисколько не возрастает ни внешняя, ни внутренняя безопасность, скорее наоборот.

Совершенно неестественное состояние постепенно развилось в международных отношениях между отдельными нациями. Эти отношения расширяются в той же мере, в какой увеличивается товарное производство, облегчается обмен товаров с помощью постоянно улучшающихся средств передвижения, и наконец хозяйственные и научные достижения становятся общим достоянием всех народов. Заключаются торговые и таможенные договоры, строятся с помощью международных средств дорогостоящие пути сообщения (Суэцкий канал, С.-Готтардский туннель и т. п.). Отдельные государства большими суммами поддерживают пароходные линии, облегчающие сообщение между самыми различными частями земного шара. Основан мировой почтовый союз (большой культурный прогресс), созываются международные конгрессы для всевозможных практических и научных целей, распространяются лучшие творения человеческого гения отдельных наций посредством переводов на различные языки главных культурных народов, и все это направлено на создание интернационализма и братства народов. Но политическое и военное состояние Европы и культурного мира стоит с этим развитием в поразительном противоречии. Всюду искусственно воспитываются национальная ненависть и шовинизм. Повсюду господствующие классы стараются сохранить веру в то, что существуют народы, которые смертельно ненавидят друг друга и ждут лишь момента, чтобы броситься один на другого и уничтожить. Конкуренция класса капиталистов отдельных стран между собою принимает на международной почве характер борьбы класса капиталистов одной страны против класса капиталистов другой страны и, поддерживаемая политической слепотою масс, эта конкуренция вызывает такую гонку вооружений, которую еще никогда не видел мир. Это соперничество создало армии небывалой величины; оно создало орудия массового убийства и разрушения для сухопутной и морской войны, настолько совершенные, насколько это возможно в наш век технического прогресса. Это соперничество порождает развитие разрушительных средств, которые в конечном счете ведут к самоуничтожению. Поддержка армии и флота требует жертв, возрастающих с каждым годом и, в конце концов, ведущих к погибели самый богатый народ. В 1908 году расходы одной Германии на армию и флот, постоянные и единовременные, вместе с пенсиями и процентами по имперскому долгу, поскольку он был сделан для военных целей, значительно превысили 1500 миллионов марок, и эта сумма увеличивается с каждым годом. По Неймарку, расходы европейских государств составляли (в млн, франков):

	1866 г.	1870 г.	1887 г.	1906 г.
Армия и флот	3 000	3 500	4 500	6 725
Государственный долг	66 000	75 000	117 000	148 000
Налоги	2 400	3 000	5 300	6 000251

Европа, таким образом, тратила в среднем 6725 миллионов франков в год (5448 миллионов марок) на армию и флот и 6 тысяч миллионов франков в год (4860 миллионов марок) на оплату процентов по государственным долгам, которые делались главным образом для военных целей! Это фактически военное положение!

Примеру Европы следуют Америка и Азия. Соединенные Штаты тратили в 1875 году 386,8, а в 1907/08 году 1436,9 миллиона марок. В Японии обычные расходы на армию и флот, включая и пенсии, достигали в 1875 году 20,5, а в 1908/09 году 220,4 миллиона марок!

При этих расходах в высшей степени страдают образовательные и культурные цели, забываются самые неотложные культурные задачи; расходы же на внешнюю оборону получают такое преобладание, что теряется сама государственная цель. Все возрастающие армии захватывают самую здоровую и сильную часть народов; для обучения и подготовки армии напрягаются все духовные и физические силы до такой степени, как будто высшей задачей нашего времени является подготовка к массовому убийству. При этом военные орудия убийства все более улучшаются, они достигли в отношении скорострельности, дальнобойности и силы такого совершенства, что стали страшны другу и врагу. Если в один прекрасный день весь этот огромный аппарат будет пущен в действие, причем враждебно стоящие друг против друга европейские державы выдвинут от 12 миллионов до 14 миллионов людей, то окажется, что этим аппаратом нельзя управлять и его нельзя направлять. Нет такого генерала, который может командовать такими массами, нет поля битвы, на котором можно разместить эти армии; нет административного аппарата, который мог бы длительное время их кормить. В случае битвы не хватит госпиталей, чтобы вместить раненых, и почти не будет возможности похоронить многочисленных убитых.

Если присоединить сюда еще ужасное замешательство и опустошение, которые в будущем произведет европейская война в экономической области, то можно без преувеличения сказать: Ближайшая большая война - последняя война! Число банкротств будет небывалое. Вывоз прекратится, и тысячи фабрик остановятся, привоз продовольственных товаров приостановится, и вследствие этого они страшно вздорожают; число семей, кормильцы которых будут находиться на войне и которые будут нуждаться в поддержке, достигнет миллионов. Но откуда взять средства? Германская империя, например, тратит на то, чтобы держать армию и флот в боевой готовности, от 45 до 50 миллионов марок ежедневно!

Политическое и военное положение Европы в таком состоянии, что оно может завершиться великой катастрофой, которая увлечет буржуазное общество в пропасть. На высоте своего развития это общество создало условия, подрывающие его существование; оно готовит себе гибель средствами, которые оно само создало, будучи самым революционным изо всех до сих пор существовавших обществ.

Постепенно большинство наших общин оказывается в отчаянном положении: они едва ли знают, как удовлетворять ежегодно возрастающие требования. Особенно наши быстро растущие, крупные города и промышленные центры, к которым быстрый рост населения предъявляет много требований, в большинстве случаев не обладают средствами и могут удовлетворить эти требования не иначе, как устанавливая высокие налоги и делая долги. Постройка школ и дорог, освещение, канализация, водоснабжение, расходы на образование, благотворительность и оздоровление, на полицию и управление возрастают с каждым годом. Наряду с этим состоятельное меньшинство повсюду предъявляет к общинам дорогостоящие требования. Оно требует высших учебных заведений, постройки театров и музеев, устройства аристократических кварталов и парков с соответствующим освещением, мостовыми и т. д. Большинство населения может жаловаться на эту привилегию меньшинства, но она лежит в природе отношений. У меньшинства власть, и оно пользуется ею, чтобы удовлетворять свои культурные потребности, по возможности, на общий счет. Собственно говоря, против этих повышенных культурных потребностей нельзя ничего возразить, так как они являются прогрессом, но беда в том, что удовлетворение их идет на пользу главным образом имущим классам, хотя в них должны были бы участвовать все. Другим злом является то, что управление часто не может быть названо наилучшим и стоит очень дорого. Нередко служащие недоступны и не обладают достаточными знаниями для многосторонней деятельности, часто требующей специальных познаний. Общинные советники в большинстве случаев так много должны заботиться о своем собственном существовании, что не могут приносить необходимых жертв для основательного исполнения своих обязанностей. Чаще эти должности служат для поддержки частных интересов к большому вреду интересов общественных. Последствия несут плательщики налогов. О коренном, сколько-нибудь удовлетворяющем изменении этих условий общество не может, и думать. В какой бы форме ни повышались налоги, недовольство растет. Через несколько десятилетий большинство этих общин будет не в состоянии при современной форме управления и получения доходов удовлетворять свои необходимые потребности. В общинной жизни, как и в жизни государственной, возникает необходимость коренных преобразований, ибо к ней предъявляются огромные требования во имя культурных целей, она образует ядро, из которого должно исходить общественное преобразование, насколько для этого имеются желания и силы.

Но как могут удовлетворительно идти дела там, где в настоящее время над всем господствуют интересы частные, отодвигая на задний план интересы общие?

Таково в немногих словах состояние нашей общественной жизни, которая является лишь отражением социального состояния общества.


2. ОБОСТРЕНИЕ КЛАССОВЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ


В нашей социальной жизни борьба за существование становится все труднее. Война всех против всех разгорелась самым сильнейшим образом и ведется безжалостно, часто без разбора средств. Положение «Ote-toi de la, que je m'y mette» («Ступай прочь, чтоб я мог занять твое место») осуществляется в жизненной практике ударами и толчками. Слабейший должен уступать сильнейшему. Где недостаточно материальной силы, власти денег, собственности, там применяются самые изысканные и самые недостойные средства, чтобы достигнуть желанной цели. Ложь, обман, мошенничество, фальшивые векселя, лжеприсяга, самые тяжелые преступления совершаются для того, чтобы достигнуть желанной цели. В этой борьбе человек стоит против человека, класс против класса, пол против пола, возраст против возраста. Выгода - единственный регулятор человеческих отношений, всякий другой мотив должен устраниться. Тысячи рабочих и работниц выбрасываются на улицу, раз этого требует выгода предпринимателя, и им остается лишь рассчитывать на общественную благотворительность и странствование по принуждению. Рабочие таборами переходят с места на место, перекрещивая страну вдоль и поперек, и общество смотрит на них с тем большим ужасом и отвращением, чем больше безработица отражается на их внешности, а затем и внутренне деморализует их. Почтенное общество не имеет понятия, что значит в течение целых месяцев быть вынужденным отказывать себе в самых элементарных потребностях порядка и чистоты, бродить с голодным желудком с одного места в другое и получать от тех, кто является опорою этой системы, лишь плохо скрываемое отвращение и презрение. Семьи этих несчастных терпят иногда ужасную нужду и попадают на попечение общественной благотворительности. Нередко отчаяние толкает родителей к самым ужасным преступлениям по отношению к себе и своим детям - к убийству и самоубийству. Число этих актов отчаяния достигает ужасающих размеров, особенно во время кризисов. Но это мало волнует господствующие классы. В тех же номерах газеты, где описываются эти факты нужды и отчаяния, помещаются отчеты о шумных празднествах и блестящих официальных церемониях, как будто всюду царят радость и избыток.

Всеобщая нужда и все более тяжелая борьба за существование гонит все большее число женщин и девушек в объятия проституции и разврата. Деморализация, грубость и преступления учащаются, зато процветают тюрьмы, каторга и так называемые исправительные заведения, которые едва могут вместить всю массу направляемых туда.

Преступления стоят в теснейшей связи с социальным состоянием общества, однако общество не хочет об этом ничего и слышать. Как страус, оно прячет голову в песок, чтобы не видеть обвиняющие его условия жизни и предается самообману, уверяя себя в том, что во всем виноваты лишь «леность» и «праздность» рабочих, а также недостаточная их «религиозность». Это или самый худший самообман, или самое отвратительное лицемерие. Чем неблагоприятнее общественные условия для большинства, тем многочисленнее и тяжелее преступления. Борьба за существование принимает самую грубую и насильственную форму, она порождает состояние, при котором один видит в другом смертельного врага. Общественные связи ослабляются, и люди стоят друг против друга, как враги²⁵².

Господствующие классы, которые не видят или не хотят видеть основной причины этого положения вещей, пытаются по-своему справиться со злом. Раз возрастают бедность, нужда и, как следствие этого, деморализация и преступления, то не ищут источника зла, чтобы его уничтожить, но наказывают продукты этого состояния. И, чем больше становится зло, чем больше увеличивается число преступников, тем более строгие преследования и наказания считают необходимым применять. Думают, что можно изгнать дьявола Вельзевулом. Профессор Геккель также находит совершенно правильным, чтобы преступления наказывались возможно тяжелее и, в особенности, чтобы чаще применялась смертная казнь²⁵³. В этом отношении он находится в трогательном согласии с реакционерами всех оттенков, которые всегда являлись его смертельными врагами.

Геккель полагает, что неисправимые преступники и бездельники должны быть истребляемы, как плевелы, отнимающие у растений свет, воздух и почву. Если бы Геккель занялся и социальною наукою, а не исключительно посвящал себя естествознанию, то он знал бы, что эти преступники могут быть превращены в полезных и нужных членов человеческого общества, если бы общество предоставило им соответствующие условия существования. Он увидел бы, что уничтожение и обезвреживание отдельного преступника так же мало препятствует возникновению новых преступлений, как устранение на пашне плевел не помешает им снова вырасти, если не уничтожены корни и семена. Абсолютно воспрепятствовать образованию в природе вредных организмов человек никогда не будет в состоянии,