Geum.ru

В. М. Овощников Яхочу в сказочном варианте, в сказочной манере передать состоявшееся у меня переживание здесь в Одессе

Вид материалаСказка

Содержание


Христос в пустыне.
Подобный материал:
Сказка о камнях

В.М. Овощников

Я хочу в сказочном варианте, в сказочной манере передать состоявшееся у меня переживание здесь в Одессе.

Все время размышлений, связанных, естественно, со мной, с моей жизнью, жизнью Школы, вращается тема сделать для себя практически так, чтобы всякие технологические умения, самые разнообразные, превратились в психологически внутреннюю обоснованную в самой себе для себя необходимость. Внутренне обоснованную. В этой связи я не собираюсь выдавать никаких рецептов, а просто поделиться некоторыми соображениями, которые вытекли из определенного переживания, которое состоялось здесь в Одессе,

Хорошо известно, что в любой духовной традиции (в особенности в традициях, носящих содержание трансформационных путей), выбравший это для себя, попадает раньше или позже актуально в ситуацию одиночки. Раньше или позже. Полное одиночество. И в конце пути он остается вообще один. Совсем один. Это дает ему возможность быть наедине, то есть с другим, не видя компании. Если не происходит качественного изменения в психике, в умении видеть, в умении актуально как необходимости находиться в состоянии переживания жизни (не вспоминать об этом, а находиться), в умении выдерживать реальность любви. Если это не происходит, то трансформации не происходит. И поэтому коллективно это сделать невозможно, к счастью.

Обратить внимание на некоторые аспекты реальности (ну например, сказочным языком), которые могут оказаться опорой, на которую внимание опирается, и этим помочь себе, по-видимому, можно.

Я возвращаюсь сейчас к такому моменту, неожиданному для многих нижегородцев в частности, которые пришли на лекцию Калинаускаса «Живая духовность». В завершении лекции Игорь Николаевич большущему залу (в несколько сот человек), в качестве своего искреннего пожелания, пожелал душевной боли. Ни как результата лекции, а как качества, с опорой на которое живешь. Ну, кто о чем и как думает по этому поводу — это личное дело каждого. Естественно личное. Но то, что я хочу сегодня попытаться рассказать — относится именно к этому.

Есть такие сюжеты в сказках народов мира, в частности, и в русских сказках, когда героический персонаж сказки, которого достал или злой волшебник, или еще что-то в этом роде. Достал то ли потому, что девушку украл, то ли потому, что семью достал, но достал. То ли потому, что, народ достал, в котором этот героический персонаж по жизни оказался, но достал. В конечном итоге, после очень долгих мытарств, после всяких опасностей, очень разнообразных трудностей, после всяких происшествий для себя неожиданных, Герой (героический персонаж), добирается, до такой местности, где этот тоже Герой, только как бы «анти», имеет свою резиденцию. И обнаруживает, что все те, кто как бы пытался с ним сразиться, но не были, скажем, подготовлены так, как этот конкретный персонаж, превращены в камень. Он двигается по Царству Камней. Сплошные камни. К кому?

И там где-то теплится у него как бы знание, что это заколдованные бывшие Живые. А сейчас они камни, холодные, острые, недвижимые. Камни...Камни… Пространство, сплошь усеянное холодными камнями. И из этих камней сложен Дворец, где живет вот этот вот Источник так называемого Злого Колдовства. Источник превращения Жизни в Нежить.

И только когда, в результате Решающей Битвы, а эта Решающая Битва — это как проявление всего, что этот героический персонаж собрал по пути к этому Царству Камней, — собрал как всю свою Жизнь. В результате этой Решающей Битвы, когда этот антипод оказывается побежденным, обрушивается внешняя порода камней, и расколдовывается Живые, появляются опять Живые. Как-то злые чары уносятся. Вместе с гибелью этого источника появляются опять Живые Люди. Начинают двигаться, улыбаться, смеяться, танцевать, рожать детей, строить дома, пахать землю, и так далее.

Для кого эти живые люди появляются? Для кого? Не для чего, а для кого? Они появляются для того, кто увидел их живыми. Для того, у кого взгляд души, взгляд тела и взгляд сознания начал различать живых. И мы с вами непрерывно живем в царстве камней. Непрерывно. Мы живем в царстве, где друг друга не различаем как живых.

Двигаясь через жизнь свою, в пространстве, предусмотренному для жизни, обнаруживаешь, что различаешь только предметы: гово­ришь с предметами, слышишь обращение к себе как к предмету, наблюдаешь отношения между предметами. Заколдованное Царство. Камни. Предметы.

И вот тогда появляется боль. Потому что невозможно не болеть душой в царстве камней, когда знаешь, что это не камни, а заколдованные люди.


ХРИСТОС В ПУСТЫНЕ.

Вот в этом качестве, тогда как бы обнаруживается, что сказка или сказки об этом — это обращение внимания на это. Что это не только сегодняшнего дня ситуация. Что сказка обращена не к внешнему героическому персонажу, а к индивидуальному. Что битва, о которой идет речь, и приключение, они как раз связаны с приключениями себя — в себе — сквозь себя, а не снаружи. Что телеграммой Героя (героический персонаж) не вызовешь, неоткуда его телеграммой вызывать. И все героические моменты и моменты любви, которые по сказке приводят к определенному результату, которое называется оживление — это всё делается в пространстве себя. Себя!

И в этой связи, в этом понятийном объеме, те, кто решился на это — не могут быть слепцами. Это ненормально тогда превращать обнаруженного другого, который решился на то же, на что решился ты, опять в камень. Это ненормально. Как минимум, обнаружив другого, который решился на то же, что решился и ты — превращать в камень, превращать в предмет. Причем решились мы не вместе на это, а каждый для себя из тех, кто решился. Для себя. И риск там персональный, потому что приключения персональные, и шансы там персональные. Что нет общего риска, общих шансов. Там есть всё только абсолютно персональное. Только персональное.

Но если я узнал, что другой решился на это, то у меня, как минимум, есть возможность быть занятым, обнаружить уже не камень, а другого, решившегося на это. Это в каком-то смысле и есть духовное братство одиночек. Не в позе одиночек стоявших или стоящих, а решившихся по тем или иным причинам. И решившихся не облагодетельствовать человечество, а решившихся пройти сквозь себя, к себе — к тому, откуда идет жизнь, откуда идет смысл. Пройти сквозь камни в себе. Понимаете, в себе. И это бывает страшно, конечно. Сказка об этом напрямую рассказывает. Напрямую. Что это не шоссейная дорога, по которой можно проехаться в комфортабельном автомобиле. С кемпингами, автозаправками, и так далее. В Тридесятом Царстве! За морями и лесами где-то. Это — Источник превращения Живого в Камни.

Размышления об этом, самочувствие этого — это самочувствие Другого среди заколдованной жизни каменной пустыни. И чем больше ты это узнаешь, проходя сквозь свое, тем больше уразумеваешь, что никакие отдельно взятые технологии, никакие отдельно взятые методики, без меня - вот так устремленного — ситуацию не разрешат.

Но поскольку я сделан из людей мне современных, то это и есть момент путешествия сквозь себя, сквозь то, из чего я сделан. И тогда боль не дает спать.

Поэтому Источник всякой Любви Божьей — это боль. Не любование ею, а пребывание в боли. Вот она не дает спать. И она не дает наслаивать следующий слой каменных глыб на уже имеющийся. Вот она не дает еще сверху слой камней насыпать.

Удастся прорваться или нет — это индивидуальная судьба. Индивидуальная. Но место, где можно после трудов, которые, по неумелости своей, забрали силы для дальнейшего хода, (место, где можно восстановиться) — это и есть то место среди тех, кто это для себя тоже выбрал. Это и есть школьный социум. Из этого места: это место глубокого взаимного уважения и со-чувствия, СО-ЧУВСТВИЯ, а не сочувствия. СО-ЧУВСТВИЯ, а не обыденного выражения: «Я тебе сочувствую». Как ты можешь мне сочувствовать? Это СО-ЧУВСТВИЕ, которое и придает силы.

В состоянии застылости сочувствия — со-чувствия не бывает, ибо тогда нет жизни. Одновременно еще происходит жизнь, определенным образом выстроенная так, в этих очень сложных между-отношениях, которая способствуют этому ходу. Не извне выстроенная, а из талантливости, в которой будет тоже боль, а не регламентированные социальные задачи.

Я очень хотел бы, чтобы это уяснилось хоть как-то. Что речь идет не просто о коловращении, речь идет не о призывах к действию, не о призывах к творчеству. Речь идет о непрерывной востребовательности: талантливости, риска, стимулированного болью, жаждой. Жаждой пройти в то место, чтобы закончились камни. Не закончились как ландшафт, а как то место, которое держит это в каменном мешке, в сплошной опредмеченности.

Вот почему всякая незаметная для себя подмена этого смысла, этого действия, внешне бессмысленным коловращением приводит к тому, что, незаметно для себя, ты еще больше каменных глыб наваливаешь на уже имеющиеся.

И без других, решившихся на это, не только трудно. Ты там можешь со-чувствовать, в том смысле, что тебя понимают так же и в той мере, в которой это, что приве­ло тебя сюда, болит у другого. Вот в той мере происходит со-чувствие. В той только мере.

В этой связи, конечно, колоссальное разнообразие и непохожесть, к счастью, индивидуальных условий, сочетает узнаванием другого. И здесь неважно: есть ли у него «цветок огненный» или нет? Это не имеет никакого в этом ракурсе взгляда значение. Никакого! Есть у него открытая чакра или нет? Это не имеет в этом ракурсе никакого значения. Узнавание другого через себя идущего. Узнавание другого на это решившегося или мечущегося в том, что толкает его, внутреннее его на внешнее. Внутреннее на это решилось. Томление.

И в сказке, оказывается, всё написано. И узнавание себя и своих качеств; что удалось сделать, и где я — заключается в том, как ты видишь другого. Не в смысле насквозь, не в смыс­ле прозрачности, а как ты его видишь? Как предмет или что-то начало появляться в твоем видении, как умение чувствовать живого другого, а значит как необходимость с другим все время знакомиться. Все время. То есть каждый день он другой.

Если тебе это начинает удаваться, значит ты двигаешься насквозь себя. Ты начал за камнями различать живое. А раз начал различать живое, ты начал его оживлять. В первую очередь себя оживлять. Ибо всё, что ты различаешь в другом, есть не иное, что ты различаешь в себе, различаешь как свое.

Вот на этой основе и могут, в частности, мыслиться отношения, которые нельзя извне регламентировать. Отношения как необходимость, а не как принадлежность к «цветковству». Это всё ерунда. Мы — «цветковцы»: это «я как мы». Это опять камни. Мы — «лайф-спринговцы», мы — «цветковцы», мы — психиатры, мы — военные, мы — инженеры. Это всё камни. Всё камни. Это всё тела, формы, предметы.

Если ты «огненный цветок» начал превращать в меч-кладенец, как в сказке сказано, то это твои дела. А не мы — меченосцы. Это твои дела. Тебе повезло, и всё. Ты нашел дедушку по сказке, который показал тебе, как камень поднять, под которым лежит меч-кладенец. Его еще поднять камень этот надо, чтобы этот меч-кладенец вытащить. Но меч сам — это просто игрушка, штучка, инструмент. Он тебя никуда не везет, он тебе помощник как инструмент. Больше ничего. Прикасаться надо не снаружи, а изнутри. Отсюда и моменты творчества, моменты создания ситуаций. Это моменты игры, которая обслуживает свой проход через камни. Потому что ситуация куда-то ведет. Любая ситуация куда-то ведет. У нее есть направление не только географическое, но и качественное. И поэтому создание ситуаций — это создание в этом братстве того, куда это ведет, но не нас, а меня через это. Только ситуацию одному создать трудно. Не нас ведет, а меня. Его или ее — как его или ее изнутри — все равно в ситуации ведет в определенное качество. Но оно не общее для всех это качество. Это дорога как шанс изнутри: еще в такое качество мне войти, ибо ситуация туда ведет. Вот это есть момент творчества у школьных людей. А если ситуация ведет к каменоломне, где еще больше камней, то она тоже ведет. Ведет все равно. Или к хаосу тоже ведет. Ситуация в любом случае куда-то ведет. Не нас, а меня. Меня. Открываю то, что возможно открыть — я изнутри себя в этом качестве реальности, которое реализуется через ситуацию. А вот ситуация создается не как регламентированная команда снаружи: «Взяться за руки и что-то сделать!», а из места вот этой боли. Пройти! Пройти в то место, где камни начнут распадаться и начнет появляться живое, не снаружи, а изнутри. Тогда есть некий шанс…

Преддверие этой боли страшит. И тогда появляются тексты, мои части, которые уводят меня из этой реальности, с этой дороги. Это Страх, имеющий маску Печали, Серьезности и собственной Важности. А в какие карнавальные одежды одеваются они, это уже дело личное. Гардероб там колоссальный. Никакому супермаркету не снилось. И всё как бы даром. Как бы. И в сказках об этом всё сказано. То есть это не просто сформировавшаяся ситуация, истина только сегодняшнего дня.

Вот в этом качественном моменте, по своим размышлениям, я усматриваю реальную и конструктивную возможность сочетания выбранным как одиночки с содержательно ситуационно общим. Я вам желаю узнать, что такое момент встречи после перерыва любого с другим школьным человеком. Что это такое. Я вам искренне желаю узнать, когда после длительного перерыва пересекаются так реальность, что удается опять увидеться с другим школьным человеком. Не как принадлежностью какого-то плана, а как такая реальность: другой школьный человек.

Ну вот, ребята, видите какая сказка.

Спасибо вам в той мере, в какой вы даже себе не представляете.


г. Одесса, 17/05/1996

Материал подготовила Ирина Левищенко.