Международный Центр-Музей имени Н. К

Вид материала

Документы

Содержание Владимир кожевников Проектирование будущего Но успокоимся ли мы на этой мудрости старческого бессилия? И удовольствуемся ли, с другой стороны, "мнимыми успехами, что ныне н

Подобный материал:

• Международный Центр-Музей имени, 3495.97kb.
• Международный Центр-Музей имени, 7485.58kb.
• Государственный музей истории космонавтики имени, 108.65kb.
• Музей изобразительных искусств имени, 18.98kb.
• Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина Адрес: ул. Волхонка,12, ст м. «Кропоткинская», 127.67kb.
• Лидии Абрамовой «bella voce», 33.83kb.
• Благотворительный Фонд Микаэла Таривердиева Международный центр конкурс, 46.22kb.
• Такими словами Владимир Толстой, директор музея «Ясная поляна», кратко определил, 554.24kb.
• V международный юношеский конкурс, 77.2kb.
• 24 марта – 17 апреля в Москве, на нескольких площадках: Центр современного искусства, 202.51kb.

ВЛАДИМИР КОЖЕВНИКОВ – НЕ ТОЛЬКО

ИЗДАТЕЛЬ ТРУДОВ Н.Ф.ФЕДОРОВА


В этой работе предпринята попытка оценки Владимира Александровича Кожевникова как историка и деятеля русской культуры, внесшего значительный вклад в формирование космического мировоззрения и мышления. В.А.Кожевников до сих пор малоизвестен и упоминается главным образом как издатель трудов Н.Ф.Федорова – основателя философского течения, получившего название «русский космизм». В мае 2002 года в институте философии РАН впервые состоялись научные чтения, посвященные 150-летию со дня рождения В.А.Кожевникова.

Вот как характеризовали знаменитые современники человека, которому в декабре 1903 года, за несколько часов до смерти, Н.Ф.Федоров передал в наследство свои рукописи:

«Он был атлет духовный, подвижник мысли и науки...» – Н.С.Арсеньев [1].

«Он чувствовал себя дома <…> в доброй полдюжине наук, в разных искусствах, в религии и философии» – С.Н.Булгаков [2].

С.Н.Дурылин вспоминал, что В.В.Розанов, придя на могилу Кожевникова на Новодевичьем кладбище, сказал: «Я счастлив поклониться в ноги этому человеку» [6, с. 14–15].

Владимир Александрович проделал огромную работу по приведению в порядок, систематизации и редактированию (совместно с Н.П.Петерсоном) разрозненных рукописей и публикаций Н.Ф.Федорова. Общее название этого издания – «Философия общего дела» [17] было дано В.А.Кожевниковым (на греческом «общее дело» означает – «литургия»). Все расходы по подготовке и изданию трудов старшего друга В.А.Кожевников взял на себя.

Рекомендуя В.А.Кожевникова к избранию в почетные члены Духовной академии, о. Павел Флоренский писал: «Его заслуги заключаются в научной разработке существеннейших вопросов христианской религиозной мысли и выяснении исторических путей и судеб религии. Врожденный вкус к историческим явлениям и тонкое чутье их, богатая осведомленность в памятниках всемирной литературы, широкое философское и богословское развитие, приобретенное в молодые годы, послужили В.А-чу фундаментом для постройки грандиозного здания, имеющего целью представить и осветить историю перехода европейского сознания от религиозного миро- и жизневоззрения к светскому, гуманистическому, – так сказать, историю обмирщения, "секуляризации" европейской культуры от Возрождения до XIX века. В.А-м было уделено тому более двадцати лет, из которых четырнадцать были посвящены занятиям в величайших книгохранилищах Европы и тщательному собиранию редких книг для собственной богатой библиотеки» [8, с. 868–871].

Владимир Александрович Кожевников родился 15 мая 1852 года в состоятельной, образованной купеческой семье потомственного почетного гражданина уездного городка Козлова Тамбовской губернии, получил домашнее образование. Учебными пособиями для него служили труды Платона, Пифагора и Никомаха, Архимеда, Гиппарха и Птолемея, Аристотеля, Евклида, Теофраста, Плиния и Диоскорида. В конце жизни Кожевников знал 14 языков, свободно владел восемью. В Козлове в круг общения семьи входили Дуловы, Игумновы, И.В.Мичурин.

После смерти отца (мать потерял еще раньше) он вынужден был заняться финансовыми делами семьи и образованием двух младших братьев. Все это помешало ему получить университетский диплом: курс истории философии он прослушал в Московском университете как вольнослушатель.

Хотя внешне жизнь Владимира Александровича небогата яркими событиями, внутренне она была напряженной и целеустремленной. В письме к Павлу Флоренскому он отмечал: «Интенсивность и разнообразие личных запросов, стремлений и переживаний были столь велики, что они постоянно усиленно просились вылиться наружу, и подавить это желание было мучительно трудно» [15].

Будучи обеспеченным человеком, Владимир Александрович никогда не состоял на государственной службе, являя собой едва ли не единственный для России пример независимого ученого. Он хорошо разбирался в музыке и живописи, много путешествовал (страны Европы, Аравия, Алжир, Тунис, Палестина), работал в крупнейших книгохранилищах Европы, занимался благотворительной деятельностью. Был женат на Анне Васильевне Андреевой, выпускнице Московской консерватории по классу фортепьяно профессора В.И.Сафонова.

Он пристально следил за западноевропейским книжным рынком, был в тесном контакте с крупнейшими западными антикварами, собрал уникальную коллекцию ценнейших и редчайших монографий по духовной жизни древности, раннего христианства, средних веков, эпохи Возрождения. Свою богатейшую библиотеку (десять тысяч томов) он завещал книжному собранию Румянцевского музея (ныне РГБ). Уже с 1881 года Кожевников периодически передавал в фонды музея различные издания – научные труды и архив своего рано умершего младшего брата ботаника, каталоги художественных галерей, математические труды и др.

Первая печатная работа В.А.Кожевникова «Нравственное и умственное развитие римского общества во II веке» [12] продемонстрировала научную добросовестность и строгую объективность исследования. Цель этой работы была изобразить нравственное и умственное состояние языческого общества в последний период его самостоятельного развития, то есть в пору, которая граничит с началом влияния на него христианства. Кроме того, эта эпоха с исторической точки зрения до тех пор была весьма мало изучена.

Затем молодой ученый обратился к культуре Ренессанса, много занимался в библиотеке Румянцевского музея. Здесь в 1875 году произошло его знакомство с Н.Ф.Федоровым, которое стало для обоих судьбоносным. Значение В.Кожевникова в деле внедрения в сознание русского общества идей Н.Федорова трудно переоценить. Как отмечает А.В.Шургаия [18, с. 106], слова «помощник» и «сотрудник» не отражают всего сделанного им для Н.Ф.Федорова. Речь, скорее, может идти о «сотворчестве», настолько был велик и сложен труд по приведению написанного Н.Ф.Федоровым в «благообразный» вид, так как сам автор принципиально не стремился к общедоступности своих работ.

В 1897 году вышел фундаментальный труд В.А.Кожевникова «Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII века и к критической философии». Предметом исследования стало одно из направлений западной философии, названное «философия чувства и веры», слабо изученное и мало освещенное критикой вследствие прочно установившегося убеждения о неспособности этого философского направления к самостоятельному развитию. В оценке значения своего исследования В.А.Кожевников обозначает отношение к истории философии в целом: «Философию чувства и веры я старался рассматривать не с догматической, а с исторической точки зрения. <...> Только тогда, когда сама история философии поставлена будет в теснейшую связь с общей историей культуры в самом широком смысле этого слова, только тогда, когда философские учения будут рассматриваться не как продукт одной личной гениальности, ни даже как результат строго обособленного, исключительно философского течения мысли, а как отражение всей общественной и духовной жизни своего времени, – только тогда станет возможной беспристрастная оценка исторического значения отдельных философских учений, и в особенности тех из них, которые, подобно философии чувства и веры <…> выросли непосредственно из практических запросов самой жизни как ответ на широкую потребность общественного сознания» [14].

Н.С.Арсеньев писал: «Кожевников был крупный, может быть, даже великий историк – об этом свидетельствует ряд его первоклассных больших трудов, им напечатанных, наряду со многими другими, оставшимися в рукописи, и с большим числом ценнейших, и вместе с тем популярно написанных, более мелких книг и статей. Но, прежде всего, он был большой христианин, радостный и бодрый носитель своего служения – научного служения открывшейся ему Правде Божией – своего миссионерского подвига. Темперамент точного и глубоко обстоятельного ученого и горение поэта (ибо, когда он писал о Красоте в своих научных работах, он переживал и понимал Красоту). И еще, юношеское горение и вдохновенное свидетельство о религиозной Истине. Его слово зажигало. В нем было сочетание научной вескости и вдохновенного пафоса. И это не было диссонансом. Получалось нечто большое, большой зажигающей силы» [1]. Действительно, тексты В.А.Кожевникова воспринимаются как праздник русского языка, демонстрация его богатства, образности, точности и музыкальности.

В обширном научном наследии В.А.Кожевникова особое место занимает книга «Николай Федорович Федоров. Опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке и личным беседам» [11]. Этот труд, в котором В.Кожевников, по мнению С.Н.Булгакова, настолько сумел с Н.Федоровым «слиться и заслониться его тению, что поистине не знаешь, где кончается один и начинается другой» [2]. Однако стиль В.А.Кожевникова заметно отличается от стиля Н.Ф.Федорова. Его книга до сих пор является самым авторитетным и надежным источником для знакомства с личностью и идеями оригинального русского мыслителя.

Завершает книгу В.А.Кожевникова раздел под названием «Переход к активному отношению к природе; его необходимость». Заключительной части предшествует критический обзор всех точек зрения, которые характеризуются «пассивным отношением к природе». Этот раздел удивительно современен и важен для понимания проблем XXI века – проблем конструирования устойчи­вого развития, проблем формирования будущего человечества. Для решения этих проблем надо снять противоречие между ограниченными знаниями одного лица и знаниями человечества (оно снимается созданием машинных информационных систем).

Проектирование будущего может быть осуществлено не одиночками, а только многотысячными коллективами, и даже всем миром, как целостная разумная человеческая деятельность. В.А.Кожевников пишет: «Истина и мудрость – нечто цельное и единое; оттого и познаны они могут быть только целостно, в их непосредственной, жизненной, всесторонней полноте, а не в том искаженном и бледном подобии, которое создается отдельным умом в призрачном мире субъективных отвлеченных представлний. Философия ученой прихоти, философия надменного самомнения вольна мечтать о единичном познании истины, о монопольном обладании мудростью: ее удел – заблуждение или, в лучшем случае, жалкие обрывки знания, бесплодные порывы ко всеведению, бессильные потуги к всемогуществу; ее исход – разлад мысли с делом, знания с жизнью.

Наоборот, философия, вызванная необходимостью, нуждою жизни, существует лишь ради торжества мудрости и блага, ради всеобщего спасения. Это не отрицательная философия чистого мышления, довольствующаяся ученым созерцанием истины; это и не пассивная философия чувства, тонущая в области неустойчивых порывов и неопределенных стремлений. Это строго реальная, проективная и активная философия дела всеобщего спасения¹⁷ через всеобщее знание, разумно и нравственно и притом добровольно к общей спасительной цели направляемое. Определить эту цель, обосновать ее разумно и нравственно, привлечь к ее осуществлению все силы мысли, чувства, воображения и воли, могущество знания, творческое вдохновение искусства, ресурсы техники, святыню нравственности; разобраться в сокровищнице познанного и сделанного, указать ее пробелы, пополнить их развитием не всех сил и способностей, как внушает языческий гуманизм, а всех благотворных сил и полезных способностей, не для того, чтобы по-фаустовски переходить от желания к наслаждению и от обладания к новому пожеланию, а для всестороннего движения к определенной всеобъемлющей цели; создать проект осуществления последней и стать во главе его сознательного, добровольного и единодушного выполнения сынами человеческими: вот задача философии или, вернее, мудрости, достойной своего названия и призвания» [11].

Приведем еще цитату из этой книги, где слова В.А.Кожевникова органично слиты с изложением Н.Ф.Федорова.

«"Знание само по себе не может быть целью жизни; это значило бы мысль принимать за действительность, мертвое за живое, из мысли или идеи творить себе кумира" [17, т. 1]. Нет надобности впадать в это идолопоклонство <...> потому что нет основания для отчаяния в знании, для разочарования в его силах. Банкротство науки, ставшее модной фразой, необязательно и не безысходно. Его выводят, в конце концов, из несоизмеримости субъективного знания с объективной действительностью вещей. Что делать!? Надо признавать эту несоизмеримость в настоящем, но преждевременно и малодушно отчаиваться за будущее. "Мысль и бытие не тождественны" [17, т. 1]; это – факт, факт теперешней действительности, но не потому, что одно с другим вообще и никогда не может совпадать, а потому только, что "мысль еще не осуществлена. Не вся еще осуществлена и не так осуществляется, как бы следовало" [17, т. 1]; но все же – она должна быть осуществлена! "В мире все изменяется, все исчезает" [17, т. 1]; но это изменение определяется не волею сознающего и чувствующего существа, а слепою силою (сделавшеюся такою после падения); поэтому "не в философе, изменившем человеческому чувству, забывшем, что человек есть существо действующее, а не мыслящее только, а в душе человека, сына человеческого, в существе не только сознающем, но и чувствующем, обобщенное представление будет проектом обращения слепой силы природы в сознательную" [17, т. 1]. "Мир дан не на поглядение: не миросозерцание – цель человека. Человек всегда считал возможным действие на мир, изменение его согласно своим желаниям <…> Все мифические образы были проектом действия на мир, причем проект этот постоянно изменялся по мере того, как люди приходили к убеждению [отрицанию, ложности. – Ред.] тех или иных богов, которых они заменяли новыми. Если бы в сознании и жизни сохранилась непрерывность, единство, то мифический проект прямо перешел бы в положительный и не осаждали бы нас докучливые и в то же время весьма, однако, естественные вопросы: "к чему? зачем?", вопросы, которые позитивизм, не имея возможности разрешить, устраняет, затыкая от них уши. И только благодаря тому, что первоначальный смысл человеческих стремлений утрачен, позитивизм и мог полагать произвольные границы человеческой деятельности. Позитивизм является выражением дряхлости; он мирится со злом; прогресс по нему заключается не в расширении человеческой деятельности, а в сужении ее" [17, т. 1].

Но успокоимся ли мы на этой мудрости старческого бессилия? И удовольствуемся ли, с другой стороны, "мнимыми успехами, что ныне называется торжеством над природою" [17, т. 1], этими "победами Пирра, в угоду промышленности, комфорту, прихоти, получаемыми ценою неисчислимых потерь; страданиями прислужников машины, бездействием многих миллионов умов многих поколений людей и бесплодностью самих приложений будто бы торжествующего знания?" [17, т. 1]. Ни то, ни другое. "Нельзя не признавать фактов, но не следует преклоняться перед ними; нельзя не признавать несовершенства существующего; нельзя не признавать, что человек слаб, хил и смертен, что в нем много животного, что его способности и силы ограничены. Но нельзя думать, нельзя говорить, что так и должно быть, хотя бы мы и желали иного! Нельзя узаконить рабскую наклонность – благоговеть перед всяким обнаружением силы, перед силою слепой природы! Само сознание, что космическая сила, при всем своем колоссальном могуществе, – бессильна помимо нас в деле самоулучшения, потому что вне нас она не имеет ни сознания, ни чувства" [17, т. 1], а с другой стороны, "сознание, что та же космическая сила в нас, в человеке, начинает сознавать себя и чувствовать" [17, т. 1] – это двойное сознание обязывает человека стать силою, реагирующею на природу, регулирующею ее, ведущею ее от слепоты к сознанию и в ней все сущее – к долженствующему быть, то есть уже не к просто физическому, но и к нравственному миропорядку» [11].

Эти мысли Н.Ф.Федорова и В.А.Кожевникова немедленно вызывают ассоциацию со словами В.И.Вернадского: «В биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая, сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе, представлениях научных или имеющих научную основу. <…> Эта сила есть разум человека, его устремленная и организованная воля его, как существа общест­венного» [3, с. 462].

Последнее десятилетие жизни Владимир Александрович посвятил деятельности на благо Церкви. «Хотел бы я, – говорил Кожевников, – по мере сил поработать над возведением ограды церковной <...> быть чернорабочим в этом деле возведения ограды, отделяющей церковь православную и ея великое учение от учений, ей чуждых и враждебных» [15]. Памятником этого бескорыстного служения стал его итоговый труд – фундаментальная, почти в 1500 страниц, состоящая из двух томов книга «Буддизм в сравнении с христианством» [9], напечатанная в Петрограде в 1916 году, за год до смерти ее автора.

Книга получила высокую оценку в научных кругах и быстро разошлась. В.В.Зеньковский в рецензии на «Буддизм…» писал: «Высокая ценность работ Владимира Александровича Кожевникова, отмеченных всегда редким сочетанием истиной учености и пламенной веры, создала ему репутацию выдающегося исследователя религиозных проблем. Ясность изложения и литературные достоинства всегда сочетаются у Кожевникова с чрезвычайно широким пониманием проблем, превосходным знанием литературы вопроса, с настоящей глубиной философского умозрения. Изумительная ученость автора, никогда, однако, не утопающего в материале, всегда сохраняющего идейную свободу по отношению к нему, вызывает только одно желание у читателя, чтобы автор смог до конца довести свои многообразные и глубокие замыслы. Все изложение В.А.Кожевникова проникнуто нежным чувством к чужим религиозным внехристианским переживаниям, ему чуждо пренебрежение, высокомерное презрение, открыта относительная правда этих вне-христианских достижений именно потому, что открыта полнота христианской истины» [7].

Исследователь трудов В.А.Кожевникова по буддизму И.В.Горенко [4] отмечал парадоксальность ситуации, когда сторона, яростно нападающая на буддизм (Кожевников), более точно и полно выражала буддийские истины в отличие от современных ей «буддофилов», увлеченных отдельными привлекательными моментами буддийского учения.

Приведем лишь некоторые выводы, к которым пришел В.А.Кожевников. «Буддизм есть учение спасения без Спасителя, и в этом его столь существенное отличие от христианства, что усвоившему одну эту черту становится невозможным говорить о сходстве между двумя учениями». «По Христу, совершенство – в полноте любви, по Готаме – в полноте знания». «Образцом духовной чистоты и невинности как условием вступления в царство Божие Спаситель ставит дитя. Будда – философа, поседевшего в думах о знании и в самоуглубленных поисках его <...> несмотря на многие широкие позднейшие отклонения, все священное писание буддизма есть не что иное, как всесторонний комментарий к идеалу величайшего из пессимистов, противопоставившего суете сует всего живущего безвольный и бесчувственный покой небытия вечного, в отличие от Христа-Спасителя, обещающего и дарующего верующему в Него и в Пославшего Его жизнь вечную» [10].

В.А.Кожевников не был публичным человеком, отличался необычайной скромностью. Недооцененность его сознавали многие современники. В письме к В.А.Кожевникову незадолго до его смерти о. Павел Флоренский с горечью признавал: «Сознание какой-то нашей общей, общественной вины перед Вами, общественная неправда в отношении к Вам, Ваша, так сказать, нераскрытость для культурной жизни России тяготеет на мне, почти на совести моей. Сколько Ваших трудов, дарований, добросовестности легло мертвым капиталом, словно погребенное на дне морском. И горе нам, если, пока живы Вы, мы не успеем "примириться" с Вами» [15].

Будем надеяться, что уже пришло время для оценки и раскрытия личности и значения В.А.Кожевникова как одного из наиболее ярких и самобытных деятелей русской науки, истории и культуры.


Литература


1. Арсеньев Н. А.С.Хомяков, В.А.Кожевников // Возрождение. Париж, 1970. № 217.

2. Булгаков С.Н. Памяти Владимира Александровича Кожевникова // Христианская мысль. 1917. № 11 (12).

3. Вернадский В.И. Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М.: Современник, 1993.

4. Горенко И.В. Предисловие // Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством. Т. 1, 2. М.: Грааль, 2002.

5. Дубинина И.В. Кожевников В.А. // Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М., 1995.

6. Дурылин С.Н. Ученый-христианин // Возрождение. 1918. № 9.

7. Зеньковский В.В. Рецензия на работу В.А.Кожевникова «Буддизм в сравнении с христианством» // Христианская мысль. 1917. № 1.

8. Из академической жизни: Избрание почетных членов МДА // Богословский Вестник. 1912. № 12.

9. Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством. Т 1. 633 с.; Т. 2. 756 с. Пг., 1916.

10. Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством. Т 1, 2. М.: Грааль, 2002.

11. Кожевников В.А. Николай Федорович Федоров: опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке и личным беседам / С приложением писем Ф.М.Достоевского, В.С.Соловьева, А.А.Шеншина (Фета) и Л.Н.Толстого о Н.Ф.Федорове и его учении. М., 1908 (не для продажи). 320 с.

12. Кожевников В.А. Нравственное и умственное развитие римского общества во II веке. Историческое исследование. Козлов: Тип. В.М.Фриш, 1874. 289 с.

13. Кожевников В.А. Повести о перевоплощении Готамо-Будды и их значение в истории развития буддизма // Вопросы философии. 1997. № 3.

14. Кожевников В.А. Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII века и к критической философии. Ч. 1. М.: Тип. Г.Лиснер и А.Гашель, 1897. 757 с.

15. Переписка В.А.Кожевникова и П.А.Флоренского // Вопросы философии. 1991. №6.

16. Сетницкий Н.А. Владимир Александрович Кожевников (1852–1917–1927) // Высшая школа в Харбине. Известия юридич. ф-та. Т. 4. Харбин, 1927. С. 323–328.

17. Федоров Н.Ф. Философия общего дела: Статьи, мысли и письма Н.Ф.Федорова, изданные под редакцией В.А.Кожевникова и Н.П.Петерсона. Т. 1. Верный, 1906; Т 2. М., 1913.

18. Шургаия А.В. Православный ученый-христианин // Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством. Т. 1. М.: Грааль, 2002.

В.И.АЛЕКСЕЕВА,

Государственный музей истории космонавтики им. К.Э.Циолковского,

Калуга