Что бы ни говорили, разведка это первая древнейшая профессия

Вид материала

Документы

Содержание 100 Великих разведчиков 100 Великих разведчиков Николай скоблин Николай скоблин 100 Великих разведчиков Николай скоблин

Подобный материал:

• Александр Розенбаум стал знаменит сразу, с первой же записанной им кассеты, 57.16kb.
• Первая, в которой автор льёт много воды и пробует свои силы, 426.22kb.
• 1. Моя будущая профессия – социолог Моя будущая профессия – социолог, 76.53kb.
• Ритуал как древнейшая социальная семиотика, 215.95kb.
• Оценивание экзаменационной работы по русскому языку, 132.83kb.
• Литературный вечер, посвящённый творчеству С. А. Есенина. Подготовили: Копицына, 57.74kb.
• Украинская народная сказка «Колосок», 143.56kb.
• К семинару по Ветхому Завету, 9.94kb.
• Настоящие причины мирового финансового кризиса, 317.59kb.
• Реферат на тему: «Я и моя профессия», 10.03kb.

столько денег, отвечала, что генерал Хольман и полковник Гудериан дают ей премии

за хорошую работу.

Отец Ренаты, служивший сорок лет назад кадетом вместе с будущим генералом

Хольманом, написал благодарственное письмо генералу за заботу о его дочери. Оно

вызвало шок у Хольмана. Он навел справки. Да, Рената фон Натцнер служит в Шестом

отделе, но он едва помнил ее лицо и твердо знал, что никому из служащих не

выдавал никакой премии.

Генерал приказал представить ему подробный рапорт о Ренате. Его составили очень

быстро, так как вся ее частная жизнь была как на ладони. Рената была близка с

баронессой Бенитой фон Берг (фон Фалькен-гейн), ее другом Георгом фон Сосновским

и всеми влиятельными людьми, с которыми тот имел контакты.

Рапорт напугал генерала. Он отправился на прием к военному министру генералу

Бломбергу. Тот разгневался. Ведь под угрозой оказалась репутация министерства,

Генерального штаба и его собственная. Он боялся, что Гиммлер, шеф гестапо, и

Гейдрих, его первый помощник, запустят свои грязные руки в чрево его

министерства.

Бломберг решил посоветоваться с адмиралом Канарисом, рассчитывая, что тот

защитит его от нацистов. Но Гейдрих очень скоро узнал о сговоре Бломберга и

Канариса. Он доложил Гиммлеру, что генералы "опять саботируют мои усилия по

защите рейха от предателей и шпионов". К этому времени Гейдриху уже было

известно о доносе танцовщицы.

Пригласив к себе Бломберга, Гиммлер заявил, что ведение дела поручено гестапо.

Партия и народ не должны сомневаться в способностях и возможностях Гейдриха

раскрывать важные преступления против рейха. Но все же столковались на том, что

в операции будут участвовать совместно гестапо и военная контрразведка.

Сосновский был достаточно умным и проницательным человеком, чтобы не заподозрить

неладное. Он почувствовал, что за ним ведется слежка, и начал готовиться к

бегству. Дальше события развивались в духе кинематографического боевика.

Напряжение нарастало.

юрек фон сосновский

295

Протце спланировал и осуществил захват Сосновского и его друзей. Вначале

действие происходило в концертном зале, где Сосновский давал бал для высшего

общества Берлина. Туда же Протце послал и свою жену Елену, чтобы та наблюдала за

обстановкой и теми, с кем особенно близко будет общаться Сосновский.

Елена приглянулась Юреку, а когда сказала, что работает в военном министерстве,

он и вовсе распалился и пытался назначить ей свидание.

- Возможно, мы увидимся уже сегодня вечером, - многообещающе сказала она.

В этот же вечер представление перенеслось в квартиру Сосновского, где он после

бала устроил для особо близких людей вечеринку в честь Риты Паси.

На какое-то время хозяин оставил гостей. Тут же в контрразведке раздался

тревожный звонок Риты:

- Скорее, пожалуйста, он укладывает чемодан. Машина с гестаповцами понеслась по

берлинской улице. Сосновский сам открыл дверь нежданным пришельцам.

Рихард Протце, также прибывший в дом Сосновского, решил сразу же поставить точки

над "i":

- Мне известно, что вы офицер польской разведки. Сосновский молча улыбнулся.

Юрека и всех его сорок восемь гостей доставили в гестапо.

Во время обыска в квартире Сосновского в книге по истории польских королей XV

века гестапо обнаружило несколько копирок военного министерства, которые он

приготовил для отправки в Варшаву.

Когда гестапо арестовало Ренату фон Натцнер, та сразу призналась во всем, даже

прежде, чем был начат ее допрос. В ее же квартире была арестована Ирена фон

Иена.

Следствие по делу продолжалось несколько месяцев. В прессе раздувалась кампания

шпиономании, сообщались все новые и новые подробности, которые явно указывали на

страшную опасность для Германии и ее народа со стороны иностранных разведок.

Гудериан, сам разрабатывавший план нападения на Польшу, требовал разорвать

отношения с этой страной. Правительство, всячески подчеркивая свое дружеское

отношение к Польше, опасалось, что скандал может повредить польско-германской

дружбе.

В зале суда находились высокопоставленные партийные чиновники. Молодые офицеры

немецкой разведки были приглашены специально, чтобы поучиться у Сосновского, как

надо вести разведывательную работу.

Когда судья повторил Сосновскому обвинение в том, что он офицер польской

разведки, тот поднялся, щелкнув каблуками стал по стойке "смирно" и четко

сказал:

- Да, вы правы. Я - офицер польской разведки.

Юрек Сосновский проявил полное равнодушие к своей судьбе. Его единственной

заботой было спасение Бениты и Ренаты. Он настаивал на том, что Бенита ничего не

знала о его работе. То, что она познакомила его с некоторыми из женщин,

работавших в государственных учреждениях, было простым совпадением. Он заявил

суду, что шантажировал Ренату, и она никогда не понимала, что простые копирки

представляют такую ценность для ее министерства. Но его самоотверженность никому

не помогла.

296

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

Фрау фон Фалькенгейн и фрейлейн фон Натцнер приговорили к смертной казни,

фрейлейн фон Иена и Юрека Сосновского как иностранца - к пожизненному

заключению.

Уже после приговора фрау фон Фалькенгейн заявила о своем желании выйти замуж за

капитана Сосновского. Тот согласился, ведь это давало какой-то шанс спасти ее,

так как она приобретала в таком случае польское гражданство. Но Гитлер, отказав

ей в этой просьбе, утвердил смертный приговор. Обе женщины были казнены в

феврале 1935 года на глазах у Юрека Сосновского.

По пути на плаху Бенита фон Фалькенгейн воскликнула: "Я с радостью умираю за

свое новое отечество!" Растроганный Сосновский склонился перед ней и молча

поцеловал руку.

Казнь Бениты и Ренаты происходила во дворе тюрьмы Плётцензее в присутствии

свидетелей, в числе которых был Рейнард Гейдрих, группа партийных функционеров и

чинов гестапо и СС, явившихся насладиться зрелищем.

Палач был в вечернем костюме, цилиндре и черной маске. Рената подвергалась казни

первой, Бенита и Юрек должны были наблюдать ее. В последнюю минуту нервы

фрейлейн фон Натцнер сдали. Три тюремных надзирателя с трудом приволокли ее,

пронзительно кричащую и сопротивляющуюся, на плаху и удерживали тело в позе,

позволившей палачу нанести удар. Было ясно, что он сам потрясен, и первый удар

топора был неудачным.

Баронесса фон Фалькенгейн приняла свою участь спокойно. Она верила в то, что

Сосновский не перенесет ее гибели и они вскоре встретятся на небесах.

Последние моменты ее жизни выглядели несколько театрально, но были столь

искренними, что растрогали даже твердокаменных официальных лиц. Бенита

преклонила колени перед плахой и положила перед собой фотографию Юрека так,

чтобы видеть ее в момент смерти. После этого положила голову на плаху, откинув с

шеи волосы.

Палач нерешительно оглядывался по сторонам. Офицер СС приказал ему действовать.

Всю свою волю и нервы, видимо, сконцентрировал палач на этом ударе. Топор

обрушился на шею Бениты, и прекрасная голова баронессы упала на землю, окропив

кровью фото ее возлюбленного.

Палач повернулся и пошел. Свидетель, рассказывавший об этой казни, видел, как он

неуверенно ковылял через тюремный двор. Впоследствии он отказался от этой

работы, и в дальнейшем топор палача в Германии был заменен гильотиной.

После казни по всей Германии были развешены громадные малиновые плакаты, на

которых большими черными буквами сообщалось:

"Народный суд Рейха в Берлине приговорил 16 февраля 1935 года:

1. Бениту, урожденную фон Цолленкопфен-Альтенклинген, разведенную баронессу фон

ФАЛЬКЕНГЕЙН.

2. Ренату фон НАТЦНЕР, обеих жительниц Берлина за предательство военных

секретов к СМЕРТИ как врагов германского народа.

За то же преступление гражданин Польши Георг фон Сосновски и Ирен фон Иена

приговариваются к пожизненному тюремному заключению.

Г

юрек фон сосновский

297

Приговоренные фон Фалькенгейн и фон Натцнер, поскольку фюрер и рейхсканцлер не

посчитал возможным помиловать их, были казнены этим утром во дворе тюрьмы

Плётцензее.

Государственный обвинитель народного суда Берлина".

По Германии были развешены и другие плакаты, которые призывали к бдительности и

запугивали такой же расправой всех, кто будет выдавать или выбалтывать

государственные тайны иностранцам или общаться с ними.

Кампания шпиономании сыграла свою роль. Разведчики, находившиеся в то время в

Германии, рассказывали, что многие из их агентов были настолько напуганы, что

отказывались от встреч и дальнейших контактов с ними.

Некоторое время спустя адмирал

Канарис навестил польского посла в Берлине Липского и предложил обменять

Сосновского на арестованную в Польше германскую разведчицу фрау Лидию Орзорек (и

тут ему "помогла" женщина!) Польское правительство дало согласие на этот обмен,

и вскоре Сосновский оказался... в польской тюрьме.

Как это часто бывает в разведке и с разведчиками, польское правительство

посчитало представленные им подлинные материалы фальшивками, так как они не

соответствовали концепции тогдашних властей о том, что главный враг Польши - это

Советский Союз, а Германия не может готовить нападение на Польшу. А

дезинформация материалы Гриф-Чайковского (так же как и полученная Сосновским

дезинформация гестапо) была признана достоверной. Несколько позже Гриф-

Чайковский был все-таки уличен в измене и понес заслуженную кару: его повесили.

Однако Сосновского это не спасло. Видимо, власти действовали по принципу: "Раз

человек арестован, значит, он виновен". Его обвинили... в перерасходе денежных

средств на содержание агентуры, припомнили все - и балы, и скачки, и меха,

которые он дарил своим женщинам-агентам.

Сосновского заключили в крепость. А 1 сентября 1939 года в Польшу вторглись

немецкие танки. Они шли точно по тем маршрутам и по тому графику, которые были

нанесены на карты Гудериана и которые польский генштаб отверг как фальшивые.

Автор книги об адмирале Канарисе английский журналист Иан Кол-вин пишет, что

после захвата Варшавы Канарис приказал разыскать Сосновского в надежде получить

от него материалы о невыданной им ранее агентуре. Но в Варшаве найти его так и

не удалось.

Однако Сосновский какое-то время был на свободе, в 1938 году его навестил в

Варшаве английский разведчик Кукридж, который знал его еще по Берлину.

Сосновский поседел, выглядел измученным и корил себя за гибель Бениты.

Разговаривать о каких-либо делах с Кукриджем он отказался. Вскоре он вновь был

арестован и заключен в одну из самых

298

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

мрачных политических тюрем панской Польши - "Березу Картузскую". Именно там этот

некогда блестящий офицер, любимец женщин был обнаружен в сентябре 1939 года,

когда в Западную Белоруссию пришли части Красной армии. Тысячи заключенных в

"Березе Картузской" белорусских подпольщиков, коммунистов, крестьян-бунтовщиков

и других были освобождены и отправлены по домам. В числе их оказался и

Сосновский.

Но несчастного Сосновского ждала третья тюрьма, на этот раз советская. Уже после

освобождения им заинтересовались соответствующие органы и препроводили его в

Москву, как ценного польского разведчика. Никакого обвинения, правда, ему

предъявлено не было, он содержался на Лубянке, в сравнительно - насколько это

было возможно - привилегированных условиях и "числился" за разведкой.

И опять в его судьбу вмешалась женщина.

Работу с Сосновским поручили опытной разведчице Зое Рыбкиной-Воскресенской. Шел

1940 год.

В беседе с автором этих строк она рассказала, что главной ее задачей в работе с

Сосновским было получение информации, касающейся гитлеровского плана "Дранг нах

Остен", впоследствии ставшего основой для пресловутого "Плана Барбаросса".

Сосновский не был расположен к откровенному разговору. У него хватало мужество

отвечать, что "долг польского офицера не позволяет ему идти на сотрудничество с

советской разведкой".

Рыбкина применила своеобразный розыгрыш. Используя тот факт, что на последнем

этапе деятельность Сосновского проходила под контролем гестапо, а контроль этот

осуществлял не кто иной, как агент советской разведки "Брайтенбах", работавший

помощником шефа гестапо Мюллера, она построила беседы с Сосновским таким

образом, задавала вопросы, а ответы Сосновского, уличая его в неправде или

умолчании, комментировал присутствовавший тут же разведчик Василий Зарубин. Он

называл обстоятельства и места встреч Сосновского с агентурой, номера и марки

автомашин, даже суммы, которые тот тратил в ресторанах, и клички его лошадей.

Сосновский все более терялся, к нему "возвращалась" память, и, наконец, он

встал, поклонился и сказал:

- Я восхищен искусством советской разведки. Вы знаете обо мне больше, чем я сам.

Я готов мобилизовать свою память и ответить на все, что вас интересует.

Юрек дал информацию о разведке Риббентропа и взаимоотношениях германского МИДа с

абвером и гестапо.

После Рыбкиной с ним работал известный разведчик Судоплатов. К этому времени

Сосновский уже охотно сотрудничал с советской разведкой Он сообщил о двух своих

агентах, о которых гестапо так и не узнало, и они продолжали действовать. От его

имени с ними восстановили связь, и она поддерживалась до начала войны.

Достоверных данных о дальнейшей судьбе Сосновского нет. Рыбкина рассказывала

автору, что слышала, что в 1943 году он был освобожден из заключения, вступил в

ряды Войска Польского и погиб в боях за освобождение Варшавы.

После казни жены барон фон Берг обратился в Верховный суд в Лейпциге с просьбой

о том, чтобы его брак с Бенитой, "предательницей,

НИКОЛАЙ СКОБЛИН

299

отвергнутой германской расой", был объявлен "недействительным с самого начала".

Суд удовлетворил его просьбу.

Полковник Натцнер, отец Ренаты, потрясенный ее гибелью, умер через несколько

месяцев после казни дочери. Его жена умерла вслед за ним.

Ирен фон Иена из тюрьмы была направлена в один из женских концлагерей, где и

закончилась ее жизнь

Что касается виновницы провала Юрека Сосновского танцовщицы Риты Паси, то

последние сведения о ней относятся к 1950 году, когда ее видели в Западной

Германии, она выступала с цыганским ансамблем.

НИКОЛАЙ СКОБЛИН

(1893-1937)

Николай Владимирович Скоблин - личность загадочная, его деятельность в качестве

разведчика до сих пор вызывает споры. Окончил кадетский корпус и юнкерское учи-

' лище, участвовал в Первой мировой войне. К 1917 году, будучи штабс-капитаном,

всту- г

пил в ударный батальон. Вместе с первыми добровольцами проделал знаменитый

Ледовый поход. Командовал Корниловским полком, одним из четырех полков, которые

были укомплектованы только офицерами и считались элитой Добровольческой армии.

Полк был назван в честь генерала Корнилова, погибшего в 1918 году; позднее он

был развернут в дивизию. В последние часы белого дви- jg жения в Крыму, в

ноябре 1920 года, он лич- Я но проследил за тем, чтобы каждый боец-корниловец

был погружен на пароход "Саратов". 2 ноября 1920 года он последним вошел на

палубу "Саратова" и, как говорят, был фактически последним участником белого

движения, покинувшим родную землю. К этому времении он уже был генералом.

Боевая судьба свела его с выдающейся русской певицей Надеждой Плевицкой.

Уроженка курской деревни, простая крестьянская девушка, она стала знаменитой

исполнительницей русских народных и других популярных в то время песен.

Неоднократно выступала в высшем свете, пела и для самого государя Николая II,

который очень ценил ее талант. Сразу после революции стала на сторону красных,

впрочем, утверждали, что она с одинаковым чувством, в зависимости от аудитории,

могла спеть и "Боже, царя храни" и "Смело мы в бой пойдем". Во время Гражданской

войны, находясь на гастролях на фронте, попала к белым. Известны три версии

этого факта: пленена в бою, перебежала к белым; осталась в городе после

отступления красных. Достоверно известно лишь то, что частью, которая ее

захватила, командовал тогда еще полковник Скоблин. Он влюбился в Плевицкую, та

ответила взаимностью.

зоо

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

Надежда была на двенадцать лет старше своего возлюбленного, что не помешало им

до самого конца оставаться любящей и верной парой.

Иностранные и эмигрантские авторы зачастую утверждают, что Пле-вицкая уже тогда

была агентом ВЧК, которая забросила ее в тыл белых с целью вербовки Скоблина, с

чем она успешно и справилась. Это утверждение полностью противоречит

документальным данным, да и логике событий.

Вместе с остатками белых войск Скоблин и Плевицкая вначале оказались в

Галлиполи, а затем в Париже. Он был вынужден снять военную форму, без которой

казался маленьким и невзрачным, особенно рядом с красавицей женой. Однако

оставался командиром Корниловсого полка и мог в любой момент собрать офицеров

этого полка, находившихся в Париже. Все они были членами "Российского

Общевоинского союза" (РОВС), организации, объединявшей русское офицерство в

эмиграции. Формально РОВС носил благотворительный характер и занимался оказанием

помощи неимущим офицерам и их семьям. Фактически же представлял собой довольно

активное объединение белогвардейцев-единомышленников, готовых в любое время

выступить в интервенционистский поход против Советской России. РОВС имел широкие

связи во всей Европе, обладал собственными разведывательной и

контрразведывательной службами, унтер-офицерской школой, проводил сборы.

В среде русских офицеров Скоблина уважали, к нему с подчеркнутым вниманием

относились генералы Кутепов и Миллер, руководители РОВС. "И с семьей Кутепова, и

с семьей Миллера Плевицкая и Скоблин очень дружили еще со времен Галлиполи", -

писал в своих воспоминаниях Александр Вертинский.

РОВС очень беспокоил руководителей ВЧК и Советской России. Они видели в нем не

только врага идеологического, но и вполне реального, способного предоставить

квалифицированные кадры и для армий, и для разведок возможных противников, и для

осуществления террора. Поэтому борьба с белой эмиграцией вообще, и с РОВС в

частности, стала одной из главных задач ВЧК - ОГПУ в 1920-1930 годы.

Осенью 1930 года во Францию был направлен агент ИНО Петр Георгиевич Ковальский с

задачей завербовать Скоблина и Плевицкую. Он был однополчанином и другом

Скоблина с 1917 года, когда они вместе служили в ударном батальоне. У

Ковальского было "вербовочное" письмо от брата Скоблина. Он провел несколько

бесед с супругами - вместе и по отдельности. В результате они согласились

работать на советскую разведку, в чем и дали соответствующие расписки 10

сентября 1930 года, а затем вторично 21 января 1931 года. Скоблин и Плевицкая

получили клички "Фермер" и "Фермерша" и обещание разведки выплачивать им по

двести долларов ежемесячно.

Первые донесения Скоблина не представляли интереса, и руководство ИНО уже стало

опасаться - не подстава ли он, уж слишком легко, "без сучка и задоринки" прошла

их вербовка. Однако победило мнение, что Скоблин и Плевицкая дали согласие

искренне, так как разговор с ними произошел вовремя, после их крупных финансовых

неудач, и, кроме того, дал Плевицкой надежду воскресить свою славу при

возвращении в Россию.

После нескольких бесед со Скоблиным и Плевицкой от них начал поступать более

ценный материал, например, копия плана РОВС на слу-

тг

НИКОЛАЙ СКОБЛИН

301

чай войны с СССР и другие внутренние документы этой организации, в том числе три