Geum.ru

Что бы ни говорили, разведка это первая древнейшая профессия

Вид материалаДокументы

Содержание


100 Великих разведчиков
Сидней рейли
100 Великих разведчиков
Мария захарченко-шульц
Мария захарченко-шульц
100 Великих разведчиков
Мария захарченко-шульц
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   59

и с "тремя послами" (см. очерк о Б. Локкарте), иногда проявляя и собственную

инициативу, неожиданную даже для такого заговорщика, как Б. Локкарт.

К Локкарту под видом участников заговора явились латыши-чекисты Шмидхен (Буйкис)

и Берзинь, которые выразили желание перейти на сторону англичан.

Локкарт вспоминает: "Я написал на имя английского генерала Пуля (командующего

интервенционистскими войсками в Архангельске. - И.Д.) записку, которую вручил

Шмидхену и Берзиню, и познакомил их с Рейли. Через два дня Рейли сообщил, что

"переговоры шли гладко, и латыши не имели никакого намерения впутываться в

неудачи большевиков". Он выдвинул предложение поднять после нашего отъезда

контрреволюционное восстание в Москве с помощью латышей. Проект этот был

категорически отвергнут генералом Лаверном, Гренаром и мною самим, - утверждает

Локкарт, - а Рейли было дано особое предупреждение никоим образом не участвовать

в столь опасном и сомнительном деле".

Однако Рейли, как известно, не внял этому предупреждению. Он продолжал

разыгрывать карты заговора, который окончился полным провалом, был раскрыт, и

все главные заговорщики предстали перед судом. Рейли судили заочно, так как ему

удалось бежать.

Приговором суда он был объявлен "вне закона", а это по понятиям того времени

означало, что в случае обнаружения и задержания на территории России он должен

быть расстрелян без следствия и суда.

Вот что пишет в своих мемуарах "История изнутри" Брюс Локкарт: "Рейли, имя

которого главным образом фигурировало в заговоре, исчез... Оказалось, что Пуль,

американский генконсул (не путать с английским генералом Пулем. - И.Д.)...

склонен был считать Рейли провокатором, инсценировавшим заговор для выгоды

большевиков. В одном из рассказов о заговоре упоминалось о проекте не убивать

Ленина и Троцкого, а провести их по московским улицам в нижнем белье. Такое

фантастическое предложение могло зародиться только в изобретательном уме Рейли.

Я засмеялся над опасениями Пуля. Позднее я ближе узнал Рейли, чем в

242

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

то время, но мнение о его характере не изменилось. Ему было тогда сорок шесть

лет. Это был человек с громадной энергией, очаровательный, имевший большой успех

у женщин, и честолюбивый. Я был не очень большого мнения о его уме. Знания его

охватывали большую область от политики до искусства, но были поверхностны. С

другой стороны, мужество его и презрение к опасности были выше всяких похвал.

Капитан Хилл, его соратник... вряд ли мог бы не обнаружить, если бы со стороны

Рейли велась двойная игра... Когда я приехал в Англию, то со всей убежденностью

поручился за Рейли перед Министерством иностранных дел".

Далее Локкарт отмечает, что хотя он никогда не сомневался в верности Рейли

союзникам, но никогда не был уверен, как далеко тот зашел в своих переговорах с

латышами. "Это был человек наполеоновской складки. В жизни его героем был

Наполеон... Он видел себя брошенным в Россию, и перспектива свободных действий

внушила ему наполеоновские замыслы, - пишет Локкарт. - По его теории, Берзинь и

другие латыши вначале искренне не хотели сражаться против союзников. Когда они

поняли, что интервенция союзников не опасна, они отшатнулись от него и выдали,

чтобы спасти свои шкуры.

По возвращении в Англию Рейли поспешно договорился с Черчиллем и сторонниками

интервенции и уехал на юг России в качестве английского агента при армии

Деникина. Когда эта авантюра окончилась крушением, Рейли объединился с

Савинковым, осаждавшим в это время государственных деятелей Англии и Франции

просьбами о поддержке его движения. Рейли, расходовавший деньги с

расточительностью, исчерпал на Савинкове свои ресурсы.

Стесненный в средствах, он предпринял последнюю отчаянную попытку спасти свои

дела и отправился в Россию с контрреволюционным планом".

Так написал о Рейли Локкарт. Мы несколько уточним и дополним его воспоминания.

В 1920-е годы одновременно с операциями по поимке Савинкова советская разведка и

контрразведка проводили и другие, направленные против белогвардейских

организаций. В Берлине действовал ВМС - "Высший монархический совет", в Париже

РОВС - "Российский общевоинский союз". Они ставили своей целью свержение

советской власти и восстановление монархии в России.

В конце 1921 - начале 1922 года в ВЧК стали поступать сведения о наличии в

России нескольких монархических групп, которые стремились установить прямой

контакт с центрами белой эмиграции и, опираясь на их помощь, готовить

вооруженное восстание. Сами эти группы не были опасными, но их объединение под

руководством ВМС могло представить серьезную угрозу.

Руководство ВЧК решило перехватить инициативу, создать легенди-рованную

"Монархическую организацию Центральной России" (МОЦР) и сделать так, чтобы она

превратилась в своего рода "окошко", через которое ВЧК могла бы получать

информацию о планах и замыслах противника и управлять событиями.

Организации присвоили вполне невинное, особенно в разгар нэпа, наименование

"Трест". Перед "Трестом" была поставлена задача: подчинить себе монархическое

общественное мнение за рубежом; внушить

СИДНЕЙ РЕЙЛИ

243

ему мысль о вреде террора и диверсий; убедить, что главное - внутренняя

контрреволюция, то есть "Трест", а эмиграция - только подпора; "подсовывать"

эмиграции материалы для споров и раздоров; выявлять забрасываемых в Россию

шпионов и террористов, а также перехватывать каналы связи с иностранными

разведчиками.

Оперативной игрой под названием "Трест" руководил соратник Дзержинского Артузов.

МОЦР развила не только монархическую, но и "шпионскую" деятельность. Эстонской,

а затем польской и финской разведкам стали передавать под видом "ценной

информации" дезинформацию, специально подготовленную в Генштабе Красной армии.

Этими сведениями эстонцы, поляки и финны делились с англичанами и французами. И

так как не всегда они указывали свои источники, то получалось, что информация

очень убедительная - ведь она поступала от трех независимых разведок, что

подтверждало ее достоверность.

Эта дезинформация сыграла свою роль: мощь Красной армии была преувеличена,

поэтому западные державы отказались от новых планов интервенции, а затем решили

установить мирные отношения с Советской Россией.

"Трест" выполнил и еще одну задачу. Он рассорил ВМС и РОВС. Да и в самом РОВСе

он добился смены власти. Вместо генерала Врангеля РОВС возглавил генерал

Кутепов. Врангель, который до этого был знаменем белого движения, утратил свой

авторитет. Это было важно, так как Врангель, можно сказать, был вождем всех

белых, а Кутепов - только монархически настроенной эмиграции, прежде всего из

офицерской среды. Правда, оказалось, что он еще "круче" Врангеля.

Чтобы проверить работу МОЦР, Кутепов направил в Москву своих представителей -

племянницу Марию Захарченко-Шульц (см. очерк о ней) и ее мужа Радковича. Это

осложнило работу чекистов, так как "Племянники", а особенно Мария, оказались

дотошными контролерами. Однако чекистам удалось взять под контроль деятельность

этой пары.

Все задачи, поставленные перед МОЦР, успешно выполнялись. Теперь Артузов знал о

всей засылаемой из-за рубежа агентуре. На советско-финской границе было открыто

"окно", через которое перебрасывали агентуру и почту. Хозяином "окна" был

начальник заставы Тойво Вяхя, якобы "завербованный" МОЦР.

Из разных источников поступили сообщения о том, что находящийся в США английский

разведчик Сидней Рейли проявляет интерес к положению в России. Собранные о нем

сведения подтверждали, что Рейли принимает меры для свержения советской власти

как из собственных побуждений, так и по заданию английской разведки. В конце

1921 года Рейли организовал встречу Савинкова с Черчиллем. Савинков так радужно

обрисовал перспективы борьбы своего "Народного союза защиты родины и свободы",

что Черчилль пригласил его на встречу с премьер-министром Англии Ллойд-Джорджем.

Но тот разочаровал Савинкова, говоря больше о торговле, нежели о терроре.

Однако Рейли по-прежнему возлагал надежды на Савинкова и подробно инструктировал

его перед поездкой последнего в СССР в 1924 году. Однако инструктаж не помог:

Савинков был захвачен и осужден.

ОГПУ располагало информацией о том, что и сам Рейли намеревался приехать в СССР.

'•f

244

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

Собственно говоря, Рейли не казался особенно опасным противником, хотя еще в

1922 году он участвовал в подготовке покушения на наркома иностранных дел

Чичерина. Но после провала Савинкова стало известно, что Рейли совместно с

белогвардейцами замыслил совершение террористических актов в СССР. Он связался с

деятелями легендирован-ной организации МОЦР и предложил совместно провести ряд

терактов. Дзержинский и Артузов приняли решение вывести Рейли на территорию СССР

и арестовать его.

Для того, чтобы побудить Рейли приехать в СССР, решили "втемную" использовать

Марию Захарченко-Шульц, представительницу генерала Кутепова в МОЦР. Эту идею,

сам того не ведая, поддержал и резидент английской разведки в прибалтийских

странах Бойс. Он послал Рейли в США зашифрованное письмо, в котором информировал

его о том, что МОЦР - это мощная монархическая организация, в работе которой

заинтересованы английская и французская разведки.

Рейли согласился и отправился в Финляндию. По пути, в Париже, встретился с

генералом Кутеповым, который поддержал идею поездки Рейли в СССР

В двадцатых числах сентября Рейли прибыл в Хельсинки. 24 сентября с ним

встретился один из "руководителей" МОЦР Якушев (агент ОГПУ). Рейли изложил свои

взгляды на политическое положение в Европе, Америке и России. Он предложил два

пути финансирования МОЦР: покупка и кража художественных произведений и

сотрудничество с английской разведкой - снабжения ее информацией о деятельности

и планах Коминтерна. Якушев, объяснив, что он не может единолично принимать

решение, пригласил Рейли в Москву на заседание "политического совета" МОЦР.

Рейли колебался. Но тут, как говорится, подсуетилась Захарченко-Шульц. Она стала

стыдить Рейли: "Я, слабая маленькая женщина, не боюсь переходить границу, а вы,

джентльмен, боитесь!" Рейли решился. 25 сентября 1925 года Рейли перешел финскую

границу через "окно" Сестрорецка. Его встретил "хозяин окна" Тойво Вяхя,

начальник заставы, который, как полагали, является агентом МОЦР. Вяхя на

двуколке доставил его на станцию Парголово. Там Рейли сел в поезд, шедший в

Ленинград. В вагоне его ожидали Якушев и чекист, выступавший под фамилией Щукин.

День 26 сентября Рейли провел в Ленинграде, на квартире Щукина, а вечером в

международном вагоне с паспортом на имя Штейнберга в сопровождении Якушева

выехал в Москву.

27 сентября на даче в Малаховке на заседании "политического совета" МОЦР (все

члены были чекистами) Рейли изложил свои предложения, о которых говорил Якушеву

в Ленинграде.

С заседания "совета" его повезли на "конспиративную квартиру" в Москве. По

дороге он бросил в почтовый ящик две открытки: одну в США, другую в город

Бланкенбург в Германии.

После этого Рейли прямиком доставили в здание ОГПУ на Лубянке. Там ему объявили,

что согласно приговору, вынесенному ему в 1918 году, он подлежит расстрелу. Но

расстреливать не спешили. Его допрашивали, и он выложил все, что знал о

деятельности английской разведки. Условия его содержания были

привилегированными: его возили на прогулки в

МАРИЯ ЗАХАРЧЕНКО-ШУЛЬЦ

245

Сокольники, в сопровождении чекиста-разведчика Сыроежкина он даже посещал

ресторан.

Рейли вел дневник, из которого видно, что он не отнесся серьезно к заявлению

чекистов о приведении приговора в исполнение. Он рассчитывал, что его обменяют.

Однако этого не произошло. 3 ноября 1925 года Рейли был расстрелян. Его убили во

время прогулки в парке Сокольники выстрелом в затылок. Тело зарыли во дворе

здания ОГПУ.

Ночью 28 сентября на границе были инсценированы перестрелка, крики, шум,

"убийство" трех человек и арест Тойво Вяхя. Все это было сделано для того, чтобы

финская разведка посчитала, что Рейли и сопровождавшие его люди случайно

наткнулись на пограничников и в завязавшейся перестрелке убиты. Об этом сообщила

ленинградская "Красная газета".

Был распространен слух, что Тойво Вяхя как предатель и изменник расстрелян. В

действительности же он был награжден орденом Красного Знамени и под чужим именем

переведен в другой пограничный округ на должность начальника заставы. В почете и

уважении он прожил долгую жизнь.

МАРИЯ ЗАХАРЧЕНКО-ШУЛЬЦ

(1893-1927)

Ненависть этой женщины к советской власти можно сопоставить лишь с той пользой,

которую она своими действиями объективно принесла карающему органу этой власти -

ВЧК. Недаром говорят, что "ненависть застит глаза". В своем ожесточении она не

увидела того, что мог бы разглядеть более хладнокровный и рассудительный

человек.

Однако все по порядку...

Мария Владиславовна Лысо-ва родилась в дворянской семье, в Пензенской губернии,

3 декабря 1893 года. Мать умерла сразу после родов, а отец, занятый службой,

отдал ее в руки гувернанток. Своенравная воспитанница не очень-то жаловала их,

училась, правда, хорошо, но едва кончались занятия, вырывалась из-под их опеки и

бросалась в конюшню. Лошади были ее страстью, недаром она стала впоследствии

гусаром.

Смольный институт Мария окончила с золотой медалью в 1911 году. Пробыв год в

Лозанне, вернулась в деревню, где привела в

246

100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ

порядок хозяйство и создала при имении небольшой, но образцово-показательный

конный завод.

В 1913 году Мария вышла замуж за участника японской войны капитана Михно.

Начавшаяся мировая война перевернула ее жизнь. Муж, тяжело контуженный, умер на

руках Марии, а через три дня у нее родилась дочь. Оставив ее на попечение

кормилицы и гувернантки, она направилась в Петроград, где всеми правдами и

неправдами, решив заменить мужа, добилась направления на фронт. В среде солдат,

унтеров и младших офицеров, в которой она теперь находилась, Мария быстро нашла

свою нишу. Ледяной, иногда наглый взгляд, неприступный вид, крепкое словцо,

которое она могла отпустить, никому не давали повода попытаться завязать с ней

близкие отношения. К тому же ее отчаянная храбрость и удивительная выносливость

вызывали уважение, а безжалостное отношение к противнику и излишняя жестокость

удивляли даже видавших виды солдат.

Мария настояла на том, чтобы ее взяли в разведчицы. Однажды, находясь в разведке

с двумя рядовыми, нарвалась на немецкую засаду. Их встретил град пуль с двадцати

- тридцати шагов. Один солдат был тут же убит наповал, второго, тяжело раненного

в живот, Мария, сама раненная в руку, под ураганным огнем немцев вынесла на себе

к своим. За этот подвиг была награждена солдатским "Георгием". Второй

Георгиевский крест получила за поиск под деревней Локница. В ноябре 1916 года,

добровольно вызвавшись быть проводником команды разведчиков дивизии, ночью

провела их в немецкий тыл. Команда вышла к заставе, которую занимала рота

противника. Разведчики напали внезапно и без единого выстрела. В результате

немецкая рота частично была переколота штыками, частично захвачена в плен. Мария

лично участвовала в штыковом бою.

Осенью 1917 года фронт развалился, и Мария вернулась в родное имение. В отличие

от других помещиков, бросавших все нажитое на произвол судьбы и бежавших в

города, она осталась в опустевшей усадьбе строгой и своенравной хозяйкой.

Первого же, попытавшегося что-то "экспроприировать", избила хлыстом и гналась за

ним полверсты, пока он не скрылся в каком-то сарае.

Но накал революционных страстей нарастал, и вскоре крестьяне и вернувшиеся с

фронта солдаты из большого села разгромили ближнее имение, захватив и

распределив между собой скот с фермы. В ответ Мария сформировала отряд из

молодых пензенских офицеров, тоже бывших фронтовиков, студентов и старших

гимназистов и организовала карательную экспедицию. Захватив село, Мария жестоко

расправилась с его жителями и лично участвовала в расстреле руководителей налета

на имение.

В ьеразберихе революционных событий 1917 года эта акция так и осталась не

расследованной, но Марии пришлось распустить свой отряд и переехать в Пензу.

Дом Лысовых был занят под местный совет, и она поселилась в маленьком флигеле,

во дворе; здесь, чуть ли не на глазах у совета, организовала переправу офицеров

на обозах, следовавших на восток за солью к Колчаку через чехословацкий фронт.

Офицеры, ожидавшие отправки, скрывались в зарослях сада и под лестницей в чулане

флигеля. Однажды ночью к Марии постучали. Она открыла и сразу узнала пришедших.

Одним из них был генерал Розанов,

МАРИЯ ЗАХАРЧЕНКО-ШУЛЬЦ

247

еще недавно вручавший ей Георгиевский крест, другим -полковник За-харченко,

старый друг ее покойного мужа. Встреча была радостной, но недолгой. Розанова

отправили с первым обозом, впоследствии он стал начальником штаба Колчака. У

Захарченко же открылась рана, и ему пришлось задержаться.

Мария преданно ухаживала за больным, и они полюбили друг друга. Вскоре скромно

справили свадьбу. Теперь она стала Марией Захарченко, под этим именем она и

вошла в историю разведки.

Захарченко когда-то служил в Персидской бригаде и имел там надежные связи.

Каким-то образом он достал документы о том, что является персидским подданным.

Так и Мария приобрела подданство Персии.

Дело по переправке офицеров стало опасным - на след Марии вышла ЧК. Надо было

поскорее убираться из Пензы.

Новые "персы" отправились в Астрахань, пароходом добрались до Пехлеви, где

друзья полковника уже наладили выгодное дело. Теперь можно было жить в покое.

Но Марии была полна ненависти и мечтала отомстить тем, кто отнял у нее имение и

любимый конный завод, в который она вложила столько труда и сердца. До Персии

стали доходить слухи о том, что на юге России создается Добровольческая армия.

Муж колебался, но Мария настояла: "Мы едем туда!"

Прямого пути через Кавказ не было, пришлось добираться окольным - через всю

Персию, Индию, а затем на английских пароходах через Порт-Саид и Босфор в

Новороссийск. Здесь полковник Захарченко принял под свое командование Кавказский

полк, Мария стала его ординарцем, а при ней состояли еще два ординарца-перса.

Мстить красным она решила до конца, и злоба ее нарастала с каждым боем, с каждым

прощанием с погибшими однополчанами. Она неслась в бой, как на праздник, не щадя

ни врагов, ни себя.

Вся печальная эпопея Добровольческой армии вписалась в ее жизнь: поход на

Москву, успехи и поражения, новороссийская катастрофа, Крым, Северная Таврия,

непрерывные бои. Как многие в то время, Мария перенесла и тиф, сначала в седле,

а потом в подводе в обозе полка.

Она стала еще более жестокой. С дикой, бешеной злобой казнила захваченных в плен

красноармейцев, сама расстреливала их из пулемета и заслужила прозвище "Бешеной

Марии".

Но всему приходит конец. В кавалерийской атаке полковник Захарченко был тяжело

ранен и умер на ее руках. Почти прямо от его могилы она снова пошла в бой, в

котором искала забвения либо смерти.

В одном из последних боев, в ноябре 1920 года, Мария была ранена, отбилась от

полка и с отмороженными руками и ногами с трудом добралась до Керчи, где попала

на последний пароход, уходивший в Константинополь.

Далее началась унылая жизнь, через которую прошли тысячи эмигрантов, офицеров

Белой армии. Печально известное "Галлиполийское сидение", голод, холод,