Альберт Швейцер. Культура и этика

Вид материала

Документы

Содержание Iv. религиозное и философское мировоззрения

Подобный материал:

• Альберт Швейцер. Культура и этика, 5288.43kb.
• Биография Немецко-французский протестантский миссионер и богослов, философ, врач, музыковед,, 4721.82kb.
• Темы рефератов: Понятие «культура» и«цивилизация» в различных культурологических концепциях, 32.05kb.
• «Альберт Швейцер, нобелевский лауреат», 139.77kb.
• Буддийская цивилизация, экологическая этика и устойчивое развитие лепехов С. Ю., Мантатов, 375.55kb.
• Учебной и научно-исследовательской работы студентов Этика и история этических учений, 170.52kb.
• Этика социальной работы профессиональная этика социального работника Этика, 1918.94kb.
• Учебники по курсу Болошов Л. Е. Этика: учебное пособие. М., 2004. Гусейнов А. А., Апресян, 1123.01kb.
• Деловой этикет в телефонном разговоре, 61.43kb.
• Семинарские занятия по курсу "этика" Тема, 22.52kb.

IV. РЕЛИГИОЗНОЕ И ФИЛОСОФСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

В мировых религиях запечатлены гигантские попытки прийти к этическому

мировоззрению.


Религиозные мыслители Китая Лао-цзы (род. в 604 г. до н. э.), Конфуций

(551-479 гг. до н. э.), Мэн-цзы, (372-289 гг. до н. э.) и Чжуан-цзы (ок.

369-286 гг. до н. э.) пытаются найти обоснование этического в миро- и

жизнеутверждающей натурфилософии. При этом они приходят к мировоззрению,

которое, будучи оптимистически-этическим, содержит стимулы к развитию

внутренней и внешней культуры.


Религиозные мыслители Индии - брахманы. Будда (563-483 гг. до н. э.) и

индуисты, - как и китайцы, также исходят из мышления о бытии, то есть из

натурфилософии. Но их воззрения носят не миро- и жизнеутверждающий, а миро-

и жизнеотрицающий характер. Их мировоззрение пессимистически-этично и,

следовательно, содержит стимулы к развитию лишь внутренней культуры при

полном безразличии к внешней.


И китайская и индийская религиозность признают лишь один мировой

принцип. Они монистичны и пантеистичны. Их мировоззрение призвано решить, в

какой мере мы можем признать первопричину мира этической и соответственно

стать нравственными в преданности нашей воли этой первопричине.


Монистически-пантеистическим мировоззрениям противостоят дуалистические

в религиях Заратустры (VI век до н. э.), иудейских пророков (начиная с VIII

века до н. э.), Иисуса и Магомета (последний, однако, во всех отношениях

неоригинален и может с полным основанием считаться эпигоном). Эти

религиозные мыслители в основу своих учений кладут не познание

проявляющегося в универсуме бытия, а некий существующий сам по себе взгляд

на этическое, который они противопоставляют естественным событиям.

Соответственно они принимают два принципа мира - естественный и этический.

Первый присущ миру и должен быть преодолен; второй воплощен в некой

существующей вне мира этической личности, которая наделена дефинитивной

властью.


Если у китайцев и индийцев основным принципом нравственного была жизнь

в смысле мировой воли, то у дуалистов им является инобытие как мир в смысле

стоящей вне мира и над миром этической божественной личности.


Слабость дуалистических религий в наивности их мировоззрения,

обусловленной отказом от какой бы то ни было натурфилософии. Сила же их в

том, что этическое в них представлено непосредственно и поэтому не ослаблено

в своей способности воздействия. Им нет необходимости вымучивать этическое и

изощряться в его толковании, как это приходится делать монистам, чтобы

постигнуть его как исток проявляющейся в природе мировой воли.


В сущности, все мировоззрения дуалистических мировых религий

оптимистичны. Они проникнуты надеждой на то, что этическая сила

восторжествует над естественной и таким путем поднимет мир и человечество к

вершинам подлинного совершенства. Заратустра и ранние иудейские пророки

представляют себе этот процесс как своего рода всемирную реформу.

Оптимистичность мировоззрения проявляется у них самым естественным образом.

Они движимы решимостью преобразовать человеческое общество и побудить народы

выполнить свое высокое назначение. И они надеются добиться своей цели. Во

всех областях прогресс представляется им полезным. В своем мышлении они

связывают воедино внутреннюю и внешнюю культуру.


У Иисуса оптимистическая сущность мировоззрения подорвана тем, что он

ожидает прихода совершенного мира в результате катастрофы существующего. В

то время как у Заратустры и ранних иудейских пророков вмешательство бога в

известной мере является лишь завершением направленной на совершенствование

мира деятельности людей, у Иисуса оно - единственное, что принимается во

внимание. Царство божье должно наступить сверхъестественным путем. Оно не

подготавливается культурной работой человечества.


Будучи в основе своей оптимистичным, мировоззрение Иисуса утверждает

конечные цели внешней культуры. Но, проникнутое ожиданием конца света, оно

индифферентно по отношению к еще предпринимаемым во временном и естественном

мире попыткам придти к организующейся во внешних успехах культуре и

занимается лишь внутренним, этическим совершенствованием индивида.


Однако постепенно христианское мировоззрение перестает уповать лишь на

конец света и начинает ориентироваться на возможность осуществления царства

божьего в ходе преобразующего естественный мир процесса развития. В таком

виде оно приобретает смысл и интерес с точки зрения совершенствования

организации общества и всех служащих ему внешних достижений культуры. В этом

случае оптимистическая сторона христианского мировоззрения снова начинает

беспрепятственно воздействовать наряду с этической. Сказанное объясняет тот

факт, что христианство, выступавшее в античном мире враждебно по отношению к

культуре, в новое время более или менее успешно пытается предстать

мировоззрением подлинного прогресса во всех областях.


Вопросы, выступающие на первый план в ходе борьбы за этическое и

оптимистически-этическое мировоззрение в мировых религиях, полностью

аналогичны тем, которые встают и перед западной философией. Великая проблема

- слить в мысли воедино универсум и этику.


Все три типа мировоззрения, выступающие в мировых религиях, повторяются

и в западной философии. И она также пытается вместить этику в натурфилософию

- будь то в миро- и жизнеутверждающую или в миро- и жизнеотрицающую. Или же

стремится, более или менее отказавшись от натурфилософии, прийти к

мировоззрению, которое было бы этическим само по себе. При этом она делает

все возможное, чтобы не признать и замаскировать то наивное и

дуалистическое, что на деле присуще последнему методу.


Следовательно, мировоззрения мировых религий и западной философии

отнюдь не относятся к различным мирам - они связаны друг с другом

внутренними отношениями. Вообще грань между религиозным и философским

мировоззрениями крайне неопределенна. Стремящееся постигнуть себя в мышлении

религиозное мировоззрение становится философским. Это имеет место у китайцев

и индийцев. Философское же мировоззрение, развивающееся вглубь, приобретает

религиозный характер.


Хотя западное мышление подходило к проблемам мировоззрения в принципе

беспредпосылочно, оно не смогло отгородиться от религиозных мировоззрений.

От христианства, например, оно получило решающие стимулы. Попытка

трансформировать наивно-этическое мировоззрение Иисуса в философское

занимала его в большей степени, чем оно в этом сознается. У Шопенгауэра и

его последователей в нем обретает голос также пессимистический индийский

монизм, обогащающий его раздумья над существом этического.


Так на западное мышление воздействует энергия всех великих

мировоззрений. В результате взаимодействия различных форм мышления и

различных проявлений энергии оказывается возможным поднять смутно

представляющееся ему оптимистически-этическое мировоззрение до уровня

всеобщего убеждения в такой мере, в какой не удавалось нигде и никогда

ранее. Поэтому-то Запад дальше всех идет в развитии внутренней и внешней

культуры.


Действительно обосновать оптимистически-этическое мировоззрение

западному мышлению удается в столь же малой степени, как и любой из мировых

религии до этого. Поскольку Запад переживает проблему мировоззрения в се

самом универсальном и живом воплощении, он является средоточием как

величайшего прогресса, так и величайших провалов во взглядах на культуру.

Ему ведомы роковые смены мировоззрений и страшные времена отсутствия всякого

мировоззрения.


Поскольку западное мышление столь подвержено воздействию воззрений

любых направлений, в нем отчетливее всего обнажаются проблемы и трудности,

на которые наталкиваются поиски оптимистически-этического мировоззрения.


В какой мере история нашего мышления дает нам, людям западного мира,

объяснение нашей судьбы? Какой путь указывает она нам для будущих поисков

мировоззрения, в котором индивид обретет внутреннюю сущность и силу, а

человечество - прогресс и мир?