Андреев Николай Юрьевич
| Вид материала | Документы |
- Корнилов Владимир Юрьевич, д т. н., профессор, профессор кафедры эпа область применения, 506.86kb.
- Дипломная работа, 704.98kb.
- Андреев Л. Н. Иуда Леонид Николаевич Андреев родился 130 лет назад 9 (21) августа 1871, 51.37kb.
- Андреев Николай Фёдорович (22. 05. 1917 27. 01. 1987) Герой Советского Союза, 797.4kb.
- Таланин Владимир Юрьевич (RU) (72) Автор(ы): Таланин Юрий Васильевич (RU), Таланин, 19.46kb.
- Андреев С. Н., Мельниченко, 14.44kb.
- Черкаський інститут банківської справи Університету банківської справи, 735.13kb.
- А. И. Антонова кафедра топогеодезического обеспечения андреев А. А., Андреев В. А.,, 498.18kb.
- А. И. Антонова кафедра топогеодезического обеспечения андреев А. А., Андреев В. А.,, 498.32kb.
- Николай Юрьевич Варжанский Оружие Правды конспект, 1540.03kb.
Поздно вечером, когда деревеньку освещали только звёзды и умирающая луна, в двери одной из лачуг постучался замотанный в тряпьё человек. Сперва хозяин, грек, хотел спустить прогнать нищего побирушку, но едва тот показал условный знак...
- Так, значит, завтра ночью в эту точку, - Зарудный ткнул пальцем в кусочек берега на карте, обозначавший место высадки нового отряда с грузом. - Но он же слишком далеко от этого места, до рассвета добраться сюда не успеем. Вдруг нарвёмся на патруль? К тому же будет довольно трудно миновать все населённые пункты. Опасно.
- К сожалению, именно здесь будет проведена высадка очередного отряда, - пожал плечами штабс-капитан Фредерикс. Именно он постучался ночью в дверь жилища грека-связного. Иоган Карлович не без улыбки вспоминал, как отреагировал на условный знак - зажатую дулю - связной. Зато уже утром Фредерикс сообщал "авангарду" о месте высадки нового отряда, с винтовками, деньгами, патронами - и взрывчаткой. Их требовалось встретить. Просто эта группа обещала быть намного больше, нежели первые "засланцы".
- Матка Боска...А что, если переодеться в форму турецких солдат? Фредерикс, Вам выпадет почётная роль немецкого офицера. Сможете?
- Was hast du gesagt, unkluge Schaf? - ухмыльнулся Фредерикс. - Мы ещё посмотрим, кто больше немец, их командиры и советники, или я, барон в двенадцатом поколении! Только форма нужна.
- Имеется, но только шесть наборов. Из всех турок сделать не сможем. К тому же на османов мы будем похожи разве что издалека. Весь этот маскарад раскроет любой местный с трёх десятков шагов, как минимум. К тому же офицерский мундир - только один. Поэтому офицером будете Вы, штабс-капитан. Думаю, Вам очень пойдут ятаган и феска.
- Надеюсь, сами турки оценить этого не смогут, - хохотнул Иоган Карлович.
- Что ж, вот и попробуем...
Поехали на телегах, взяв с собой десяток греков из тех, что проходили обучение у "авангарда". Остальных оставили сторожить "училище" вместе с Василием Клембовским. Этот православный поляк обещал снова показать, что такое русская муштра новобранцев! Судя по лицам греков, те уже начали понемногу жалеть о решении бороться с турецкой властью при помощи винтовок, а не чего-нибудь попроще. Всё-таки их бы так не допекал Клембовский...
Но что им оставалось делать? Уже целый год по Мало Азии гуляли агенты русской армии. Их главной целью была разведка, но они нет-нет, да находили очаги тихого сопротивления турецкой власти. Эта война слишком сильно подточила Порту, и подвластное население, да даже османы, начинали роптать. Недовольных брали на заметку. А когда Кирилл Владимирович отдал приказ о начале формирования отрядов повстанцев из местных - тогда и пригодились эти "заметки" разведки. На азиатском берегу нашлось несколько мест, посёлков, преимущественно с турецким, армянским, еврейским или славянским населением. С ними наладили контакт, а потом начали прибывать отряды из Севастополя, которые должны были стать инструкторами повстанцев и организаторами будущего восстания, которое должно было вспыхнуть одновременно с Босфорской операцией.
Смеркалось. Трава колыхалась у черноморского берега. А среди разваливавшихся укреппозиций коротали время турецкие солдаты. Похоже, начальство всё-таки решило проявить бдительность и разместить на береговых укреплениях хотя бы мизерный контингент. Скорее даже на этом настояла германская сторона, в очередной раз позабыв о нуждах Порты: силы брать уже было практически неоткуда, армия и так была распылена донельзя. Пошедшие в разведку Алифанов и Селиванов издалека заметили костерок, который для обогрева развели турки.
- Сколько их там? - Зарудный нахмурился.
Требовалось решать проблему как можно скорее. И вообще, на основании каких таких доводов командование решило произвести высадку именно здесь? Разве что ожидать "визит вежливости" здесь будут меньше, ибо место было намного восточней прошлого. Турки и немцы должны ожидать приближения к западу: всё-таки и призывнику должно быть понятно, что русские если и обращают на что внимание, так это на Царьград и позиции Кавказской армии. Но занятый Трапезунд был очень далеко...
- Семь человек. Похоже, где-то поблизости должны быть и другие отряды. Не будут же они здесь в одиночку находиться! - нервно передёрнул плечами Сергей Минаев. - Убирать их слишком опасно. Если насчёт прошлого случая турки и могут сомневаться в нашем участии, то сейчас...Нельзя их убирать. Но и пройти мимо - тоже нельзя.
- Отвлечь? - предложил Алифанов. - А что, попросим кого-нибудь из греков, авось подмогнут.
- Можо, можо, - кивнул командир отправившихся вместе с "авангардом" греков. - Токо они стрелять могут. В голова что стукнет - не знамо.
- Тоже верно. Мало ли, что они устроят, увидев грека поблизости? Решат, что шпионит, или ворует что-нибудь с позиций, или тут целая банда православных, прирезать их захочет.
- А мы поступим по-другому, господа офицеры, - лукаво улыбнулся Фредерикс. Турецкий мундир ему очень шёл, да и по размеру почти подошёл. - Нужна телега, пять или шесть греков и море везения. А вы готовьтесь встречать наших...
Магомет и Мустафа спорили о том, сколько у настоящего мужчины должно быть в гареме жён, а главное, каких! Мустафа почему-то склонялся на сторону славянок, тех, что с норовом, такие ему нравились. Магомет же предпочитал волооких полячек, которых не одну сотню его предок, великий Аббас-бей, в восемнадцатом веке пригонял на невольничьи рынки Измира и Бахчисарая. И вдруг самый глазастый, маленький и черноглазый Осман заприметил вдалеке офицера.
Того, злобного и хмурого, пытался догнать грязный грек, что-то лепетавший на своём поганом наречии.
- Эй, ви, ну-ка, идите, помогать! Проклятая турецка речь! Donnerwetter! - офицер, похоже, был из немцев. Солдаты подпрыгнули разом и все, кроме одного, вечно во всём сомневавшегося Магомета, заспешили к офицеру.
- Что случилось, господин? - подал голос Магомет, втягивавший плечи, пытаясь хоть как-то спастись от непрестанно лившейся изо рта немца отборной германской брани. -
- Эти ротозеи загубили повозьку! Шайсовы дети! Не ферштейн ничего! Помогите её отремонтировать! Вас наградят! - при словах о награде даже Магомет подобрался и подошёл поближе к офицеру, который как раз двинул кулаком в скулу грязному греку. - Дело огромной важность! Кайзер-султан и фельдмаршал Энвер вас вознаградят! Гауптман-пашами сделают! Ну же, шнель, шнель, бистро!
Немец достал из-за пазухи горсть турецких лир. У солдат тут же загорелись глаза.
- Показывайте дорогу, господин! - об охране позиций они все разом позабыли.
- О, данке, данке, храбрый солдаты. Ми очень шнель всё сделаем, - офицер облегчённо вздохнул. - Ком за мной, ком!
- И где теперь прикажете их ловить? - вглядывался в ночную тьму Сергей Минаев. - Точка-то на карте маленькая, а вот на земле...
- Не волнуйтесь, Сергей Михайлович, вредно, до мигрени себя доведёте, - Степан Зарудный поморщился. - Греков мы разослали в разные стороны, Фрол Харитонович и наши отправились в другую сторону...Увидим. Они же должны подать условный сигнал!
- Условный сигнал вроде мигающего огонька посреди чёрной глади? - вполголоса спросил Минаев, не отрывая взгляда от Чёрного моря, приподнимаясь над землёй.
- Именно, Сергей Михайлович, а отчего Вы...Условный сигнал! - шёпотом крикнул Зарудный.
Вдалеке мигал огонёк. В руках Минаева незаметно оказалась зажигалка. Сергей пару раз щёлкнул, появился слабый огонь - и тут же потух. Минаев потряс, прислушался, взвесил на руке - и чуть не запустил в ближайшие кусты.
- Топливо кончилось. Эх, Боже, хоть бы увидели...
Огонёк мигнул и пропал. Со скоростью раненого вола тянулись минуты ожидания. Но вот Минаев смог разглядеть впереди, на морской глади, пять тёмных силуэтов. Это были лодки. Вскоре уже можно было расслышать тихий-тихий плеск воды под вёслами.
- А Вам не кажется, что их уж слишком много? - напрягся Минаев. - Да, этак мы пройдём незаметными только мимо мёртвых турок. Интересно, Фредерикс надолго отвлёк отряд охраны?
Между тем лодки завидели и остальные люди из русского отряда, и греки. Лодки стукнулись о грязноватый берег. Зарудный побежал встречать дорогих гостей. Перебросившись несколькими словами с одним из тех, кто разгружал лодку, Степан махнул рукой.
Вскоре греки подогнали телеги, погрузили на них привезённый из далёкой России груз, и поехали на юг, в "училище". А тем временем русские офицеры и солдаты пробивали днища лодкам, а потом отгоняли на глубину и топили.
Зачинался рассвет. Пока что отряд двигался безлюдной местностью. Но на всякий случай впереди ехал на отремонтированной повозке барон Фредерикс в мундире турецкого офицера. Позади расположились Алифанов и Селиванов, переодетые в османских рядовых.
- Штабс-капитан, - обратился к барону ехавший на той же повозке Зарудный.
- Можно просто Иоган. Или Иоган Карлович. Но после этой ночи сойдёт и Йохан-паша, - ухмыльнулся Фредерикс, откидывая со лба вспотевшие волосы.
А шевелюра у него была будь здоров! Густые тёмные волосы так и норовили закрыть глаза или залезть в уши. И как только вшей не боялся? Или, скорей, в Турции оброс...
- Да, я про это и хотел спросить, как же Вам удалось их так надолго занять? Обхитрили всё-таки турок!
- Думаю, русские крепостные этак до шестьдесят первого года могли бы обмануть этих османов, не особо даже завираясь. Да, ведь были люди! Бросятся в ноги, плачут, стенают: "Не собрали, батюшка, урожай! Погиб, сгнил на корню!". А тот отвечает: "Собаки, ни черта не умеют эти азиаты! А ну, пшли!". А потом те же крестьяне, подсчитывая мешки зерна в амбарах, ухмыляются, радуются, смакуют, как обманули помещика. Так вот. Наши греки великолепно справились с первой боевой задачей: загнать повозку в яму и сломать чего-нибудь так, чтобы на полночи работы было целому полку! Сломали. Турки ругались, кричали на бедных греков, у которых в крови, наверное, ещё что-то осталось со времён Афинской республики, великолепно играя забитых батраков, ничего не соображающих. Признаться, турки справились быстрее, чем я надеялся. И потому пригодился мой любимый шустовский, - Фредерикс достал из-за пазухи фляжку. Потряс её, пустую, грустно вздохнул и спрятал обратно. - Они, конечно, выпили. Языки у них стали поразговорчивей, начали, как у нас говорят, травить байки о службе. Кстати, а Вы знаете, что турецкие власти плюнули на пропажу двух постовых? Решили, наверное, что те просто сбежали или передрались друг с другом, один другого убил и пропал. Так что теперь волноваться не стоит. К тому же здесь достойных дивизий нет во всей округе. Так, мелочь. Во всяком случае, те турки рассказывали, что почти все войска отсюда уведены на восток или запад. Так что нам тут можно и погулять немножко.
- Гулять нам предстоит совсем скоро. Осталось всего две недели. Второй отряд привёз приказ от самого Верховного главнокомандующего: приготовить все наличные силы к бою. Через четырнадцать дней мы должны отрезать линии связи Стамбула с Малой Азией. Любыми средствами, - нахмурился Зарудный.
- Получается, что мы должны выиграть время?
- Любыми средствами, - повторил с нажимом Степан. - А наши повстанцы почти что и не готовы. Оружия не хватает, как и выучки. Патроны, снаряжение, провизия...
- Придётся брать с боем. И собирать всех, кого только можно. Нужно поднять восстание. К тому же должен сыграть элемент неожиданности. Но будет трудно. Я буду рад отдать жизнь за Россию и царя, - наконец-то Фредерикс заговорил совершенно серьёзно. - Но этого мы не можем требовать от тех, кого поведём в бой.
- Они будут сражаться за свою свободу, они будут мстить за века издевательств, страха и ненависти. Иоган Карлович, неужели Вы думаете, что наши повстанцы будут драться менее жестоко и упорно, чем мы? Я сомневаюсь...
- Николай Николаевич, всё готово? - Кирилл склонился над картой. Пятнадцатое апреля тысяча девятьсот семнадцатого года войдёт в историю как начала Босфорской операции.
Сизов, министры, Ставка - да весь русский народ сделал немало для этого. Смогли навести относительный порядок на транспорте, для чего пришлось "пригрозить" железнодорожникам. По всей стране прогремели судебные дела по обвинению в саботаже и измене Родине нескольких ответственных за бардак на транспорте людей. Правда, многие поговаривали, что на них просто отыгрались, устроили показательные процессы - но пример оказался полезен. Сумели подавить несколько крестьянских выступлений: в Черноземье решили, что пора устроить "чёрный передел", пожгли многие усадьбы, убивали полицейских. Но совместные усилия Осведомительного агентства, который возглавил после длительных уговоров Маяковский, местных священников, властей и даже нескольких рот кирилловцев помогли справиться с беспорядками. К тому же крестьяне почувствовали, что землю дают, на самом деле дают, а не обещают! На фронте всё было более или менее: быстрая расправа с восставшей частью на Северном фронте многому научила возможных бунтовщиков. В городские думы и земства отправили множество проектов, расширили их полномочия, Кирилл даже намекал на более широкие возможности, чем даже те, что даровал местному самоуправлению Александр Освободитель. Имущественный ценз понизили в десять раз, с таким расчётом, чтобы владельцы хуторских хозяйств и рабочие, владеющие любой недвижимостью, имели бы право участи в земских выборах, без различий по вероисповеданию или национальности. Заодно создали волостные земства: в каждом волостном собрании избирали уездных гласных, а уже в уездных собраниях избирались бы губернские гласные. Волостные земства получили от уездных земств в соё ведение земские школы, больницы, санитарные и прочие пункты, на них же возложили постройку и содержание дорог, а также заведование всеми нуждами населения в пределах волости. Потихоньку вводились земства в Сибири и других местностях, в которых до марта местного самоуправления не существовало.
Со снабжением армии, правда, всё никак справиться не могли. С ним было хоть лучше, чем зимой, но всё-таки дела обстояли весьма плачевно. Всё так же множество солдат не в окопах сидело, а разгружало эшелоны. Но кое-где к этому уже начали привлекать беженцев, дело пошло быстрее. Оставались проблемы и с императором, у Алексея здоровье всё не улучшалось. К тому же существовала опасность того, что Александр Фёдоровна что-нибудь устроит регенту, воспользовавшись влиянием на сына-императора. Англичане и французы чуть не устроили скандал, когда узнали, что в составе инспекционной миссии на Западный фронт отправляется бывший самодержец. Но намёк на то, что Русская армия может вообще прекратить свои действия во Франции, охладили пыл союзников, и теперь Николай Александрович вот-вот должен был попасть в Лондон, проверить сохранность тех драгоценностей, что попали на Альбион в январе.
Но страна и так слишком сильно устала от войны. Чувствовалось, что нужен моральный подъём, нужна была громкая, настоящая победа, которая покажет и граду, и миру, на что способна Россия. И эта победа вот-вот должна была упасть в руки Черноморского флота.
- Две дивизии сейчас в Одессе, сняты с малозначительных участков Юго-Западного и Румынского фронтов. Морская дивизия в Севастополе. Ещё три дивизии грузятся на корабли в Трапезунде. Кавказский фронт готовит удар по турецким частям в Малой Азии. Османы будут заняты Анатолией, а не Босфором.
- Ваше Высочество, спецгруппа вот-вот исполнит свою задачу, - а это уже глава Службы Имперской Безопасности фон Коттен. - Поддержим что надо, Кирилл Владимирович, не извольте беспокоиться.
- Юго-Западный фронт рвётся в бой, - а это уже Келлер, только-только вернувшийся оттуда. - Артиллерийский резерв может быть задействован в любую минуту. К тому же эти Ваши ударные отряды...Если справятся со своей задачей - немцы с мадьярами только пятками засверкают.
- На Западном фронте сомневаются в успехе операции. Но им всё равно придётся ударить. Северный фронт и Балтийский флот готовы. Куропаткин всё твердит, что сил бы побольше, мало снарядов, флот не подготовлен.
- Ну как обычно, - Кирилл улыбнулся. - Туда уже добрались наши сюрпризы для немцев?
- Да, но солдаты с ними пока что обращаться не умеют. И маловато этого Вашего...
- Напалма, Николай Николаевич. Я знаю, что могут возникнуть проблемы. Но его придётся использовать только несколько раз. На большее состава просто не хватит. Однако уверяю, что эффект будет великолепный. Что там с Особой армией?
- Закрывает проём между Юзфронтом и Западным фронтом. Там же собранная по Вашему приказания Первая конармия. Правда, командарм требует ещё нескольких месяцев на подготовку...
- У Петра Николаевича Врангеля есть только две недели. Потом ему придётся погулять по тылам противника. Его части должны справиться со своей задачей. Авиадивизия Сикорского готова?
- Удалось собрать только семьдесят самолётов, в том числе сорок "Муромцев". Но Сикорский божится, что этого хватит, ему нужен лишь аэродром по соседству с Царьградом.
- Это уж мы обеспечим. Думаю, в самом Севастополе это уж решат сами. А что господа союзники?
- Обещают начать наступление двадцать пятого апреля. Как раз за день до нас.
Кирилл Владимирович бросил взгляд на напольные часы:
- Черноморский флот уже вышел в море. С Богом, господа. Если мы не сможем победить - нас сомнут, а миллионы потерянных жизней просто постараются забыть...
А ещё Сизов не сказал, что их ждёт настоящая революция, если армия не сможем добиться решительной победы в этом кампании. Сотни тысяч рабочих бастовали, снабжение было ни к чёрту, с продовольствием тоже были проблемы, финансы отчаянно пели романсы, а народ, несмотря ни на какие меры, всё меньше хотел понять, зачем эта война...
Глава 31.
"Приют комедиантов" преобразился. Всё больше народу заглядывало сюда по вечерам, а то и днём, в свете солнца, отражавшегося в свободной тот льда Неве. Жизнь потихоньку входила в нормальное русло, понемногу забывались события февраля-марта, бои на баррикадах и расстрел Совета рабочих и солдатских депутатов. Его лидеры давным-давно ушли в подполье, затаившись до поры до времени.
Бобрев всё так же мечтательно сидел за свободным столиком, смотря на кроваво-красное вино сквозь стекло бокала. Внезапно за его спиной раздался голос:
- У Вас, сударь, не занято?
Бобрев, стараясь держаться как можно спокойней и обыденней, не оборачиваясь, ответил:
- Похоже, что нет.
Стул напротив Дмитрия Петровича занял всё тот же элегантный Иванов. "Шмайсер", как про себя звал этого субъекта ныне уже не старший лейтенант, а капитан второго ранга Дмитрий Бобрев.
- С повышением Вас, Дмитрий Петрович. Наслышан о Вашей карьере, наслышан. И о том, что Вас перевели в контрразведывательное управление при Балтийском флоте - тоже. Делаете успехи, - осклабился этот белозубый шпион.
- Просто стал реже играть в карты, знаете ли, - улыбнулся Бобрев.
- О, это да, это прогресс, Дмитрий Петрович, - серьёзно кивнул Иннокентий Викторович, разом преобразившись.
Иванов всем телом подался вперёд, будто ищейка, напавшая на след.
- Вы принесли то, что обещали? - Иванов теперь был абсолютно серьёзен.
- Да, конечно. Эй, милейший! - Бобрев подозвал полового. - "Вдову Клико", пожалуйста. И дичь.
- Сию секунду, - подобострастно ответил половой, будто бы в воздухе испарившись.
- Думаю, Вы не откажетесь отпраздновать повышение вместе со мною, Иннокентий Викторович.
- Разве что недолго, Дмитрий Петрович. Дела всё, знаете ли, дела...
Иванов просто не хотел подолгу "светиться" в одном и том же месте.
- Ну да, служба, понимаю, понимаю, - озорно подмигнул Иванову Бобрев. Дмитрий Петрович ударил от смеха по столу совсем рядом с рукой Иннокентия Викторовича - и оставил там конверт, мигом пропавший за пазухой у агента.
Затем Бобрев, отсмеявшись, добавил вполголоса, едва слышно:
- И от себя, знаете ли, добавлю, что Вам стоило бы попристальнее присматриваться к письмам Ваших друзей на солнечных курортах Крыма. Знаете ли, они так расслабились в песочке пляжей и средь лоз замечательных виноградников, что совсем подпали под влияние тамошних порядков. Кажется, даже уезжать не хотят, до того хорошо обжились в известном месте неподалёку от офицерского собрания! - улыбался Бобрев.
Одно из отделений Службы Имперской Безопасности Черноморского флота как раз находилось неподалёку...
- Даже так? - покачал головой. - А точно ли...
-Там это всё есть, милейший Иннокентий Викторович, будьте покойны!
- Ну что ж, - и намного громче: - Похоже, не дождусь я мою ненаглядную Эмму Витольдовну. Рад был поговорить со столь приятным человеком, но дела, дела!
Иванов, вздохнув, отправился к выходу. На столе белел толстый пакет с известным содержимым...
"Хоть бы клюнули, гады!" - с надеждой подумал Бобрев.
- Хоть бы клюнули, Сергей Васильевич!
- А куда денутся, голубчики? Клюнут, даст Бог, ещё таак клюнут! Им-то тебе веры больше теперь, благо они только-только узнали, что ты поступил в контрразведку.
- Но зачем, Сергей Васильевич? - Бобрев на самом деле не мог понять этого.
- А затем, что здесь у тебя сведений-то побольше! Да ты не бойся, есть у нас, точнее, могли быть дружки твоего Иванова. Главное, чтобы они поверили в то, что в Севастополе один их агент работает на нас. А твои сведения о скором начале наступления на Северном фронте и придании ему решающего значения они проглотят. А что, в духе нашей Ставки: малозначительный удар оказывается и самым успешным. Вот как Луцкий...
Известного на весь Крым фельетониста и комика, выступавшего едва ли не каждый второй день в шапито и ресторанах в разных уголках полуострова, у выхода из квартиры поджидали сибовцы. Едва нога "артиста больших, малых и погорелых театров" ступила на мостовую, как его под "белы ручки" взяли двое усатых жандармов, сзади оказался ещё один, а чётвёртый услужливо открыл дверцу автомобиля.
- Прошу Вас, герр Бергман, - хотя комик был известен в Крыму под именем Александра Котоповича, но это было его ненастоящее имя. Да и родился этот самый Котопович совсем не в Крыму и даже не в Малоросии, а в далёком городе Троппау. - Не извольте волноваться, Вам просто надо проехать с нами и рассказать обо всём, чем Вы занимались в Крыму в качестве агента Германии. Вам ясно, голубчик?
А вокруг уже останавливались зеваки, особо инфантильные дамочки падали в обморок (если, конечно, было на чьи руки падать), дети сбегались стайками, а родители и няни не обращали на эти шалости никакого внимания. Какой-то дворник, татарин, бровастый и щекастый, недобро зыркнул на "голубчика".
- Да как Вы смеете? Что Вы себе позволяете? Таки я буду жаловаться самому градоначальнику! Самому адмиралу пожалуюсь! - искренне возмутился комедиант. Рукава его замечательного клетчатого пиджака, столь памятного сотням и сотням любителей посмеяться, безжалостно мялись под будто бы каменными руками жандармов.
- Не поможет тебе твой адмирал, он в море, и надолго, - ухмыльнулся разговорчивый контрразведчик. - Грузите, господа, грузите! Разберёмся в известном месте!
И тут-то "Котопович", которого при рождении нарекли совсем не Александром, а Освальдом, похолодел, побледнел и сник. Из "известного места" ещё никто не выбирался после смены власти в стране. Несколько десятков коллег Бергмана по одному из древнейших ремёсел бесследно пропали в застенках Службы Имперской Безопасности. У жандармов открылось какое-то сверхъестественное чутьё на германскую агентуру. Только немногие смогли избежать их лап. Похоже, Освальд в их число не попал.
По обе стороны от Освальда сели те два усача, весело поглядывая на Бергмана. Они, похоже, уже предвкушали признание этого немца в работе на германский Генштаб. Но всё-таки жандармы совершили ошибку. Автомобиль, дабы добраться Севастополя, поехал по горному серпантину.
Освальд с надеждой вглядывался в каждый поворот, невероятно напрягшись. И вот, когда авто заходило на очередной вираж, рванулся прочь, всем телом навалился на дверь, выпал из машины и покатился по склону вниз, превращая брюки в лохмотья. А его любимая соломенная шляпа с синей ленточкой осталась в авто. Дорого же дался побег!
Авто притормозило слишком поздно, когда Бергман был уже на полпути к лесу. Он бежал изо всех сил, так, как никогда в жизни. Кажется, один мировой рекорд скорости за другим уже мог бы быть присуждён с полным правом родной для Освальда Германии...
Пули, нёсшиеся вослед, сдирали кору с деревьев, а Бергман всё бежал и бежал, позабыв про усталость, а в голове была только одна мысль: "Не попасться к этим толстякам в лапы снова!"
Поздно ночью Освальд добрался до явочной квартиры, где его встретил Густав Шталмаер - или же Аркадий Игнатов. Под последним именем его знали как хозяина тира в Севастополе. Седовласый Игнатов, чей подбородок изредка подрагивал - нервный тик, "награда" за многолетние волнения и стрессы - без лишних слов пропустил Освальда внутрь, вышел за дверь, посмотрел, нет ли "хвоста", а потом запер квартиру на все замки.
Разговор шёл на родном немецком языке, по которому Освальд так соскучился.
- Что ты здесь делаешь? Тебе положено сейчас быть в Феодосии. Как ты сюда вообще добрался? - глаза, скрытые линзами, не отрывались от уставшего до смерти Бергмана.
- Сибовцы вычислили меня, не знаю, как. Взяли у самого дома, посреди белого дня, там была целая толпа вокруг. Потом усадили в авто, решили отвезти сюда. Но по дороге я сумел сбежать, перед самым серпантином. Вроде оторвался. Но думаю, что меня будут искать. Устал. Я здесь останусь, сюда вряд ли так быстро сунутся.
- Только на эту ночь, Освальд. А потом мы переправим тебя куда-нибудь.
Через считанные часы сообщение Шталмаера о произошедшем уже лежало "где надо". Туда же прибыла и информация, что один из агентов Великой Германии оказался не таким уж верным Родине: "Сведения из надёжного источника". И это сложилось: чудесный побег из лап контрразведки, хотя десятки других агентов не смогли не то что скрыться, но и весточку подать об их раскрытии. Их судьба пока что оставалась неизвестной. Сообщение о том, что в Крыму появился двойной агент. И, наконец, Освальд твердил, что противник явно намеревается нанести главный удар на Юзфронте и скорее всего - в Болгарии. Для этого в Одессе собирался десант, готовились корабли, транспорты, в Крым прибыли "Муромцы", которые как раз легко долетают до Софии и Варны. А там побережье слабо защищено, один удар на Румынском фронте, поддержанный ударом в тыл болгарской армии - и победа русским обеспечена. А все оставшиеся агенты утверждали, что Ставка просто решила сыграть, провести всего лишь демонстрацию на юге, а на самом деле ударить, сообразно постоянным требованиям союзников - на Северном и Западном фронтах. Не зря же туда поступают пополнения, и даже половину Петроградского гарнизона смогли туда переправить. Причём последнее сделали наперекор сопротивлению некоторых запасников и гарнизонных частей...
А если десяток людей твердил об одном, а единственный человек - совершенно о другом, то стоило задуматься. Серьёзно задуматься...
- Александр Васильевич, что-то тяжко на душе. А вдруг уже ждут нас там? - флаг-капитан Смирнов ходил из угла в угол, заложив руки за спину, закусив губу. А вот Колчак, как ни странно, был собран, серьёзен, даже хмур - и внешне полностью спокоен. Он был поглощён видом приближавшегося Босфора, узкого-узкого пролива, который вот-вот должен был услышать рёв машинных отделений русского флота.
Вдалеке мелькали тёмные силуэты, маленькие-маленькие, совсем крохотные на фоне берегов Босфора, места, где сходились Европа и Азия. Это тральщики прокладывали дорогу среди минных заграждений для эскадренных кораблей и транспортов.
- Приготовиться открыть по турецким батареям, - всё шло уж слишком гладко. Колчаку это совершенно не нравилось. Русской армии в этой войне никогда по-настоящему не везло. Да и флоту, собственно, тоже.
По радио передали приказ. Пушки кораблей нацелились на берега Босфора. Благо за многие месяцы разведок и "рейдов" расположение каждой из семнадцати батарей и обоих фортов было прекрасно известно.
Минуты тянулись не быстрее, чем умирающая улитка. Колчак уже начинал сам нервничать. Дело последних лет вот-вот уже начнётся, настоящее дело! А самому Александру Васильевичу приходилось бездействовать на капитанском мостике.
Но вдруг тральщики остановились и подались назад. Сделано! Кажется, вечность прошла с того момента, как эти корабли подошли к берегам Босфора...
- Начинаем!
Смирнов радостно кивнул, потирая руки, так изголодавшиеся по настоящему делу!
Первые секунды тянулись невероятно медленно...
А потом начался огненный ад! Флагман открыл огонь по турецким батареям с двух с половиной вёрст, из главного калибра, а корабли поменьше, например, миноносцы и "Память Меркурия", били с куда более близких расстояний. Тут же начали загораться и тут же тухнуть огненные цветки на земле Азии и Европы - снаряды падали и рвались меж скал, над фортами, среди укреплений турок. Те немногие артиллеристы и солдаты, что несли ночную смену на позициях, тут же начали отходить назад, переждать обстрел противника. Так поступили во время Дарданелльской операции: пока враг будет стрелять, турецкий (хотя, скорее, германский под турецкими флагами) флот подоспеет. Страшнее всего был "Гебен", которого бы с трудом смогла повредить только совместная атака всей эскадры, что заперла сейчас выход в Чёрном море из Босфора. В прошлую "встречу" немецкому кораблю удалось нанести только один настоящий удар, хотя обстрел был невероятно мощный...
Артиллеристов же уже ждали. Турки на этот раз плохо смотрели за спину, когда заступали на дежурство...
Ближе к вечеру отряд повстанцев смог добраться до Пролива. Здесь открывался потрясающий вид на море, такую близкую Европу и...на укрепления, форты, батареи и пушки турок. Они лежали совсем рядом, казалось, протяни руку - и сможешь зажать в кулаке все эти "игрушки".
Сергей глубоко вздохнул. Отряду под его командованием предстояла самая трудная часть работы. Однако грекам, похоже. было всё равно, что делать: лишь бы насолить туркам. Того же мнения придерживались и повстанцы других национальностей.
Тут же, неподалёку, встретились с теми отрядами, которые сумели за прошедшие месяцы сколотить другие "засланцы". Всего получалось примерно тысяча человек, готовых умереть - и не умеющих нормально разбираться с винтовкой, недостаточно подготовленных, невероятно сильно стеснённых в количестве патронов.
- Эх, кабы трошки больше времени! - в сердцах говорил Алифанов, почёсывая заросшую голову и поудобней перехватывая трёхлинейку. Он должен был ударить по средним батареям, Пайрас и Филь-Бурну. О начале операции должны были сообщить сами русские корабли.
Минаев сам снял патрульных. Достав трофейный наган с прикрученным к нему глушителем, странной штуковиной из каучука ("Эх, понаделали всяких страхолюдин!"), Сергей Михайлович подполз как можно ближе к месту, откуда великолепно просматривалась батарея. Закрытые укрепления, которые могли выдержать прямое попадание снаряда из орудий миноносца, курящие или занимающиеся каким-нибудь другим нетривиальным делом турки. Многие просто лежали на траве, скучая. Всё-таки сколько можно их здесь держать? Русским и так хватает проблем, что им в Босфоре делать? Да и на что они надеются: здесь же "Гебен" в любой момент может появиться!
Минаев вздохнул и принялся ждать заката. Ему только дважды удалось опробовать этот самый "глушитель", который привёз отряд Фредерикса. Остзеец долго втолковывал Сергею Михайловичу, что эта новинка должна уменьшить шум от выстрела нагана. Так что можно будет не бояться, что кто-то услышит, как сняли часового или нечто подобное.
Потихоньку греки занимали места возле Минаева. Им не терпелось обратить оружие против многовековых угнетателей. Русским их еле-еле удалось убедить подождать ещё немного, пока не опустится тьма на азиатский берег и не будет подан знак.
Сверкали звёзды. Что-то со свистом разорвало ночную тишину и взорвалось в десятке шагов от батареи. Снаряд, выпущенный корабельной пушкой, вскопал землю, пробурил воронку и разбросал комья земли во все стороны. Да, знак был подан что надо!
Турки загалдели, заволновались, многие кинулись прочь из батарей. Похоже, обстрел хотели переждать. Батареям-то вряд ли так уж много вреда смогли бы нанести, к тому же сами пушки не сумели бы потопить русские корабли, стрелявшие неизвестно откуда. А так хоть после от каждого выстрела не пришлось бы, вдалеке от смертоносного обстрела! Через полчаса-час обстрел бы точно прекратился, русским волей-неволей пришлось бы сэкономить снаряды, подоспели бы турецкие корабли...
Трупы патрульных уже лежали неподалёку. Они даже не успели понять, что их убило. Минаев перекрестился, поплевал через левое плечо (он не особо верил в приметы, но сейчас любая помощь пригодилась бы) и махнул рукой.
- За свободу! - кажется, именно это прокричал один из лидеров греческих повстанцев, которые поднялись в атаку.
Скрывавшиеся из-под обстрела турки не успевали останавливаться - вставшие во весь рост греки расстреливали их из винтовок. Многие мазали, впопыхах забывали последовательность действий, но пули всё равно настигали османов! Мундиры продырявливались не хуже, чем сердца или животы, люди падали на землю, чтобы быть накрытыми кучами поднятой взрывающимися снарядами земли...
Один из тех солдат, что прибыл вместе с Фредериксом. Послал в небо сигнальную ракету. Это был знак того, что по батарее можно уже было не стрелять. Вот только Минаеву и его людям предстояло ещё много работы: множество турок осталось на батареях, и теперь готовились дать отпор. К тому же вот-вот должно было подоспеть вражеское подкрепление...
- На смерть! За победу! За свободу!!! - что есть сил прокричал Сергей Михайлович и устремился вперёд, на врага. Наган разил без промаха.
Надо было действовать быстро: батарея должна замолчать, чтобы дать транспортам возможность высадить десанты. Иначе повстанцы обольются кровью, пытаясь заставить замолкнуть турецкую артиллерию.
Греки не отставали, давно прекратив стрелять из винтовок: предстояла рукопашная. Не было никого хуже, чем рабы, почувствовавшие, что можно ухватить за горло господина. Повстанцы были не лучше рабов прежде - поэтому туркам не поздоровилось.
Минаев бросил куда-то вперёд гранату, не глядя, куда она упала, упал на землю, больно стукнувшись животом о твёрдую землю. Несколько секунд - и раздался гулкий взрыв, от которого в небо взметнулась земля. А ещё граната разнесла в куски несколько турок, не успевших понять, что случилось. Взрыв оглушил ещё нескольких противников, задев одного из повстанцев. Он катался по земле, закрыв лицо ладонями, а между пальцев текла кровь.
Сергей наконец-то оказался на батарее. Дорогу ему преградил ошалевший от происходящего турок-офицер, с выпученными глазами и ятаганом наголо. Минаев нажал на курок нагана - и лишь щелчок раздался. Патроны кончились.
- Вот чёрт, - процедил сквозь зубы Минаев, отступая назад.
Турок наступал, занося над головой ятаган, поблескивавший в свете звёзд и полыхавшего огня. Как будто сама земля полыхала, подожжённая разрывавшимися снарядами.
Что-то просвистело в воздухе, ударившись оземь - и раздался невероятный грохот, с неба посыпалась земля, а Минаев повалился на землю. Рядом застучали падающие камни и ещё что-то, тяжелое и большое. В ушах звенело, а взгляд не мог сфокусироваться, всё плыло перед глазами Сергея Михайловича. Текли мгновения, подгоняемые вперёд неизвестной силой - а ятаган турка всё не опускался на голову Минаева. Русский офицер еле-еле смог поднять голову, чтобы увидеть затуманенным взором, что осман больше никогда не сможет ни на кого поднять руку: он оказался слишком близко к эпицентру взрыву. Теперь, чтобы похоронить турка, пришлось бы его собирать...
Минаев не слышал, как свистели пули над ним, как стучали ноги повстанцев и защитников баррикад по азиатской земле, но главное - он не видел и не слышал взрывов русских снарядов вокруг. На кораблях увидели сигнальную ракету и прекратили обстрел этой позиции. Турецкая батарея тоже умолкла. А вокруг сражались, дрались, боролись, даже грызлись друг с другом сцепившиеся турки и христиане, решив, что живыми не уйдут отсюда. Только вот османов было меньше, и они не могли представить, что повстанцы будут ТАК сражаться. Они мстили за века издевательств и презрения, убийств и понуканий, рабства и тьмы. И эта месть была невероятно кровавой.
Кто-то подхватил Сергея. Минаев посмотрел на одного из русских солдат, как раз того, что выстрелили сигнальной ракетой. Его полные губы что-то говорили, но контуженный не мог ничего услышать. Какое-то шестое чувство подсказало ему посмотреть в ту сторону, куда был направлен взор помогавшего ему человека
Минаев взглянул на взволнованное Чёрное море - и тёмные силуэты кораблей, подходивших к берегу. Транспорты. Первая волна десанта.
- Наши, братцы, наши, - улыбнулся Минаев, не слыша собственных слов.
Бой вокруг потихоньку стихал: больше не с кем было драться. Батарея оказалась в руках у отряда Минаева. Сергей, кое-как поднявшись на ноги, отстранив Гната (кажется, так звали этого солдата, что запустил в небо сигнальную ракету), и оглянулся.
Вся земля вокруг была усеяна трупами, и греки, болгары, армяне, погибшие здесь, мало чем отличались от убитых турок. Смерть всех уравняла лучше, нежели смогли любые, самые радикальные реформы.
А транспорты уже остановились, и на берег уже вот-вот должны были встать первые русские солдаты, вместе с которыми Минаев должен был удержать батарею до подхода основных сил.
Слух как-то разом, одним скачком, вернулся к Минаеву, и на него нахлынула какофония звуков. Слышались стоны раненых и умирающих, ругань последних турок, дравшихся со стойкостью обречённых, ятаганами, саблями и даже винтовками. Но пулемётная очередь прекратила этот бой. "Мадсен" молчал до того: берегли патроны. Звуки боя исчезли. А потом раздались крики радости: для многих участников боя это была первая победа, первый успех...
Даже Минаев поверил, что победа в этой войне стала намного ближе.
- Приготовиться к обороне. Скоро тут станет жарко. Турки не могли не вызвать подкрепления. Быстро. Быстро. Кому сказал?! - Минаев орал на подчинённых во всю глотку. До него уже доносились отдалённые звуки боёв за соседние батареи и разрывов снарядов.
Настоящее сражение только-только начиналось...
Аксёнов первым ступил на азиатскую землю. Здесь даже сам воздух отличается от столичного или крымского. Но почему-то чувства, будоражившие подпоручика, были те же, что и в Петрограде. Живо в памяти всплыли картины баррикад, лезущих на них восставших, треск пулемётов, гранаты, винтовочные залпы...
Батарея располагалась не так уж далеко, но Василий Михайлович боялся того, что батарею всё-таки занять ещё не удалось. На берегу было уж слишком тихо, оттуда доносились только приглушённые ветром голоса, и было не разобрать, на каком языке кричали.
Плечо приятно оттягивал пистолет-пулемёт, запасными магазинами к которому был туго набит мешок, висевший на плечах подпоручика. Примерно так же были вооружены и унтера его батальона. У солдат же были обычные трёхлинейки и "берданки". С собой кроме орудия взяли только патроны и сапёрные лопатки.
- Взводам Михайлова и Грицко остаться для разгрузки. Пришлите кого-нибудь, когда начнут выгружать пушки. Остальные - за мной, быстро, быстро!
Аксёнов не оглядывался, на бегу готовя пистолет-пулемёт к бою. Мало ли, вдруг пригодится. Слишком уж всё было легко. Вдруг эти самые "оперативные группы" не смогли взять батарею, и теперь они идут в ловушку? Но если так - то Минаев первым встретит опасность! Честь офицера не позволяла ему бросить вперёд кого-то из подчинённых, под вражеские пули. Хотя многие друзья Сергея и погибли, руководствуясь этими идеалами. Но зато жалеть им было незачем, умирая за Родину, со словами "За Веру, Царя и Отечество" на устах...
Крутой берег, заброшенные траншеи и укрепления, куски ржавой колючей проволоки, в которой зияли широкие проходы: никто не следил за босфорскими оборонительными сооружениями...
Впереди показались какие-то силуэты, засевшие на гребне холма. Аксёнов вскинул пистолет-пулемёт, готовясь в любой момент пустить его в дело.
- Господа, где же Вас черти носят? - этот голос вряд ли мог принадлежать осману. - Мы всё ждали, ждали, а потом решили, что тянуть уже нельзя да и взяли эту проклятую позицию. Быстрее, быстрее! Скоро тут начнётся такое, что всем хватит!
Человек встал во весь рост, вытянув вперёд пустые руки. Жаль, что его лицо было скрыто ночною темнотой, иначе бы Аксёнов увидел облегчение на нём. Да, десант здесь очень и очень сильно ждали...
Всех офицеров и унтеров собрали перед самым отплытием в здании севастопольского Собрания. То же самое происходило и в Одессе. Люди должны были понимать, как действовать в первые часы после высадки.
- Вашей главной целью будет закрепиться на позициях и ждать подхода войск второго эшелона. Всего против нас будут действовать две дивизии противника, которым понадобится около десяти часов, чтобы прибыть к позициям Верхнего Босфора. Несколько северных батарей уже должны быть заняты к тому моменту. Одновременно с нами будут действовать оперативные группы, в чьи задачи входит штурм со стороны материка турецких укреплений. Так что высадка должны пройти гладко. Около суток вам предстоит отбивать атаки противника, затем на берегу должно скопиться достаточно сил для наступления на Царьград и защиту азиатской стороны Босфора.
- А как же "Гебен"? - спросил какой-то поручик. Похоже, он был наслышан о кошмаре всего Черноморского флота. - Разве он не сможет с лёгкостью обстрелять наши позиции и отогнать прочь от пролива все силы? Ведь в прошлый раз весь флот...
- В этот раз, - Колчак поднялся во весь рост. - В этот раз уйти ему не удастся. Немцы потом будут с содроганием вспоминать тот бой, что мы дадим их до селе непобедимому дредноуту.
В этом голосе слышалось столько льда и металла, что собравшиеся поняли: командующий Черноморским флотом на самом деле убеждён в невероятно горячем приёме, который устроят русские корабли "Гебену"...