Вадим Панов Кафедра странников

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Вадим Панов Войны начинают неудачники, 3323kb.
• Вадим Панов продавцы невозможного из цикла "Анклавы" Лишь почитая богов и Храмы побежденных,, 637.04kb.
• А. Н. Островский последняя жертва, 774.58kb.
• Тунгусский феномен (инсценированный рассказ) Действующие лица и исполнители: Вадим, 78.51kb.
• Вадим Абдрашитов: бескомпромиссность, 375.99kb.
• 2011. 04. 12. Йога Триада. Лекция Вадим Запорожцев.  Введение, 323.22kb.
• Талантливый русский лингвист Михаил Викторович Панов умел объяснить сложные языковые, 303.95kb.
• Кафедра цивільного та господарського права, 56.77kb.
• Публикация книги, 288.02kb.
• Алимов А. Ф., М. И. Орлова, В. Е. Панов. 2000, 130.41kb.

А слепой играл «Амурские волны». Снова и снова, семь раз подряд. Старик не в первый раз встречался с этим странным слушателем и прекрасно знал его привычки. Когда-то маленький приходил сюда в компании еще двоих мужчин. Слепой не мог их видеть, но обостренные чувства позволили ему представить посетителей: двое высоких, сильных и маленький карлик. Они приходили не часто, но долго, не меньше десяти лет. Потом их не было несколько месяцев, и вот теперь карлик пришел один. Что случилось? Слепой не задавал ненужных вопросов. Он никогда не разговаривал с этой троицей, но ему было очень приятно, что они специально приезжают в убогий подземный переход, чтобы послушать его игру.

И только когда аккордеон приготовился в восьмой раз заиграть «Амурские волны». Нур, не меняя позы, тихо спросил:

– Ты верующий, старик?

– Что? – не понял слепой.

– Ты ходишь в церковь?

– Да. Конечно, хожу.

Карлик никогда не задавал старику вопросов, тем более – таких, и сказать, что музыкант удивился, значило не сказать ничего. Он был поражен. И вдруг он понял, почему маленький пришел один. Руки слепого ослабли, и мехи мягко разошлись, выдав тихий и неожиданно грустный звук.

– Когда в следующий раз пойдешь в церковь, помолись за Глеба, – глухо попросил Нур. – Помолись, старик. Он любил твою музыку…


Уже дома, после того как ошеломленная жена пересчитала толстенную пачку крупных банкнот, сунутую ему карликом, слепой музыкант понял, что малыш прощался. Прощался навсегда. Он и раньше был щедр, но тех денег, которые карлик оставил на этот раз, хватит старику до конца жизни. Нур прощался.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Миклухо-Маклая,

18 марта, четверг, 13.54

В принципе, Лариса понимала, что застать Артема дома было бы большой удачей: один из лучших наемников Тайного Города вряд ли окажется в квартире в середине дня. Но девушка рассчитывала если не увидеть Артема, то хотя бы оставить для него информацию, и только в том случае, если этот канал не сработает, позвонить.

– Подождите здесь!

Таксист покорно кивнул и достал из-под сиденья журнал. Ждать значит ждать. Тем более что хорошенькая, но очень мрачная девушка щедро оплатила его услуги. Лариса же, захлопнув дверцу желтой «Волги», на мгновение остановилась, разглядывая знакомый дом. Дом Артема.

Друга?

Они расстались не очень хорошо, но Лариса до сих пор помнила, какими глазами смотрел на нее молодой наемник. И как она сама смотрела на него. Господи, как давно это было! В прошлой жизни, не меньше! У них был один вечер и всего одна ночь, а потом… Иногда Лариса возвращалась в мыслях к этому «а потом». К проклятому «а потом». Почему она решила, что Артем специально переспал с ней, чтобы подобраться к Каре? Почему она позволила выплеснуться обиде, не обращая внимания на то, что подсказывало сердце? Она помнила удивленные глаза Артема – он даже не пытался увернуться от удара, он до последнего момента не верил, что она подумает о нем ТАК.

– А я подумала, – зло прошептала Лариса, сглатывая подкативший к горлу комок. – Я, дура, подумала.

Можно ли склеить разбитую чашку? Начать сначала? Снова увидеть ТОТ его взгляд, настоящий, проникающий в душу. Взгляд человека, которому можно верить больше, чем себе, потому что он, не задумываясь, отдаст за тебя жизнь. Можно ли опять увидеть взгляд любимого? Обращение к наемникам стало следствием обстоятельств, Лариса рассуждала спокойно и хладнокровно, не смешивая деловое и личное. Но сейчас, оказавшись в том самом подъезде, подходя к той самой двери, девушка поймала себя на мысли, что не хочет говорить о своих проблемах. Не хочет говорить о Странниках, Нуре и Великих Домах. Может быть, позже, не сейчас… Сейчас надо просто увидеть Артема. Она соскучилась.

Лариса нажала на кнопку звонка.

«Ну, Темка, пожалуйста, окажись дома…»

Дверь открыла худенькая рыжеволосая девушка.

– Ты? – Она бы хотела промолчать, но не смогла. Не крик, скорее сдавленный стон: – Ты??!!

– Лариса?

В темных глазах Инги отразилось не меньшее удивление.

Лариса знала, что рыжая давно прибилась к команде Кортеса, но убеждала себя в том, что опытный наемник просто воспользовался ситуацией, чтобы заполучить пусть и не сильного, но опытного мага. Лариса никогда не думала об Инге как о сопернице. Разве эта тощая…

– Что ты здесь делаешь?

– А какое тебе дело?

Глупый вопрос, глупый ответ. На рыжей был короткий халатик и шлепанцы, что делало ее похожей на маленькую наивную девочку, первокурсницу, максимум. Волосы влажные, видимо, недавно из душа, и никакой косметики на лице. Все просто, все по-домашнему. Из кухни доносится аромат кофе.

И что-то оборвалось внутри. Что-то очень тонкое, незаметное, неощутимое до тех пор, пока не исчезло… Наполнив душу тоской и невыносимой болью.

– Артем дома? – чужим голосом спросила Лариса. Инга отрицательно мотнула головой.

– Живешь у него?

– Живу с ним, – поправила рыжая.

Горечь переполняла все существо Ларисы.

– Молодец, – зло одобрила она. – Вовремя подсуетилась. Спишь с ним за то, что тебя перед Великими Домами отмазали?

Темные глаза яростно сверкнули, но Инга сумела взять себя в руки. Даже улыбнулась.

– Нет, – очень спокойно ответила рыжая. – Сплю, потому что люблю. А ты прискакала, потому что хвост прищемили?

– Нет, потому что… – Ларисе не хватило хладнокровия. – Не твое дело, маленькая дрянь!

– Тогда зачем пришла?!

– Не твое дело, сучка! – Лариса в ярости сбежала вниз по лестнице. – Проклятая тварь!

– Идиотка!

Инга в сердцах захлопнула дверь, ткнулась лбом в полированное дерево и разрыдалась.

* * *

Складские помещения Московского вокзала

Санкт-Петербург, 18 марта, четверг, 14.46

–Пломба?

– В порядке пломба, – сварливо ответил Семеныч.

– Точно в порядке? – уточнил Утюг.

– Точно. – Семеныч подергал за проволоку и утвердительно кивнул головой.

– Здесь тоже все ОК, – сообщил Гира. По приказу Утюга он забрался на крышу огромного контейнера, дабы проверить, что все пребывает в целости и сохранности.

– Знаете, ребята, – пробурчал Семеныч, – я с армии не видал такой строгости. А уж от вас вообще не ожидал.

– Мы сами от себя такого не ожидали, – коротко ответил Утюг.

– Это все от человека зависит, – не согласился кладовщик. – Ты вот въедливый, а Крест, к примеру, таким не был. У него все было проще. Хотя он тоже за этим контейнером присматривал.

– Да уж, проще, – пробурчал бандит.

Утюг не рассказывал кладовщику, как однажды менее въедливому Кресту позвонили в два часа ночи и вежливый мужской голос попросил немедленно, нет – НЕМЕДЛЕННО организовать внеурочную проверку таинственного контейнера. Крест развязно ответил в том смысле, что раз товар у него, то все будет в порядке и грузить его лишними базарами не надо. Утюг тогда был помощником авторитета и слышал, как смеялся главарь над вежливостью звонившего. На следующий день голова Креста проснулась отдельно от тела, а вежливый мужчина позвонил Утюгу и попросил проверить сохранность пломб. С тех пор состояние контейнера бандит взял под личный контроль и с маниакальной тщательностью досматривал его каждую неделю.

– Тут вот какое дело, Семеныч, – произнес Утюг. – Груз мы забираем.

Приказ отгрузить контейнер вызвал у бандита искреннюю и очень глубокую радость, но демонстрировать ее кладовщику он посчитал излишним.

– Неужто хозяин объявился?

– Не твоего ума дело.

– Не моего – значит не моего, – понятливо кивнул Семеныч. – Поездом отправим?

– На машине. – Утюг сплюнул. – Готовься к погрузке – сейчас грузовик придет.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Миклухо-Маклая,

18марта, четверг, 14.47

Очень хотелось курить, безумно. Инга бросила табак уже давно. Бросила по-настоящему, сразу, как отрезала, и даже в мыслях никогда не возвращалась к этой теме. Но сейчас очень хотелось, чтобы никотин ударил по мозгам, чтобы горький дым наполнил горло и, может быть, хоть немного стер оставленный визитом Ларисы осадок.

Инга прекрасно знала, что Артем был влюблен в белокурую красавицу. Более того, их первая встреча случилась на глазах рыжей, и девушка прекрасно видела, какими глазами смотрел на Ларису молодой наемник. И, как позже признавалась себе Инга, именно тогда, наблюдая за их встречей, она поняла, что хочет быть вместе с Артемом. Рыжая не знала, что произошло между наемником и Ларисой, только догадывалась, но что бы там ни случилось, это совсем не помешало ее планам – она уверенно заняла место белобрысой, но никогда не старалась лишний раз продемонстрировать Артему, что любит его сильнее предшественницы. Никогда не подчеркивала свою особую преданность. Несмотря на молодость и взбалмошность, Инга умела быть умной и расчетливой девочкой, она не играла, была самой собой и знала, что значит для Артема гораздо больше, чем просто надежный друг и великолепная любовница, их чувство было глубоким и сильным, принятым не только сердцем, но и разумом. Инга прекрасно донимала, что между ней и Артемом никогда не было той сумасшедшей вспышки, которая возникла между ним и Ларисой, и теперь пришло время проверить, что сильнее.

«Или не пришло время? – Рыжая посмотрела на отражение в зеркале и, подумав, потянулась к пуховке. – Говорить Артему о визите Ларисы или нет? – Инга поджала губы. – Говорить! Я ничего не боюсь!»

Но когда девушка возвращала пуховку на место, ее пальцы слегка дрожали.


– Поверь, Кортес, я все профумал! Ты вефь наемник?

– Наемник, – не стал врать Кортес.

– Значит, если я тебя найму, тебе ничего не грозит.

– Кувалда, – не выдержал Артем, – хватит о ерунде… Наемники говорили с великим фюрером по выставленным на конференц-связь мобильным телефонам, одновременно поднимаясь по лестнице в квартиру Артема.

– Это совсем не ерунфа, – засуетился Кувалда. – Все круто, пацаны, отвечаю! Я вас нанимаю, вы заваливаете этого ублюфка Напильника и наезжаете на Урбека, шас пугается, снимает свою канфифатуру, и я остаюсь великим фюрером. Могу написать фолговую расписку.

– Учитывая твое положение, – усмехнулся Кортес, – о долговой расписке даже речи быть не может.

– За меня не волнуйся, – проворчал Кувалда. – Я нафежно спрятан.

– Как же ты предвыборную агитацию ведешь? – рассмеялся Артем.

– Вот так и вефу, – насупился фюрер. – Пытаюсь найти кого-нибуфь, чтобы этих ублюфков… – Одноглазый опомнился. – Ну что, пофписываетесь? Всего фелов-то – фвух прифурков замочить.

– Извини, Кувалда, – вздохнул Кортес. – Не наш профиль. Удачи.

Наемники вошли в квартиру.

– Инга, ты собралась?

Девушка медленно вышла в коридор.

– О-па! – Кортес внимательно посмотрел на рыжую. – Что-то случилось? Инга молча кивнула.

– Общественное или личное?

Артем взял девушку за руку.

– Как посмотреть, – тихо ответила рыжая.

– Мне надо позвонить. – Понимающий Кортес прошел в единственную комнату. Артем заглянул Инге в глаза:

– Что случилось?

– Приходила Лариса, – медленно ответила девушка.

– Какая?

– Кузнецова.

– Поэтому у тебя плохое настроение?

Инга кивнула, но взгляд не отвела.

– Зря, – спокойно произнес Артем.

Спокойно и очень уверенно.

Рыжая знала эту уверенность. С таким спокойствием наемник отправлялся к Каре или соглашался на безрассудное предложение шасов поохотиться за иерархами Кадаф. Железное спокойствие абсолютно уверенного в себе человека.

– Некоторое время назад мы уже говорили на эту тему, но я повторю. Мне нетрудно. И приятно. – Артем обнял девушку за плечи и прижал к себе. – У меня есть маленький рыжий чертенок, самый главный и самый любимый. Больше мне никого не надо.


– Кто как, а я напрямую связываю появление Хранителя Черной Книги с Кафедрой. – Кортес многозначительно покосился на рыжую. – Думаю, Ларисе нужна помощь.

– У нас устойчивый имидж друзей Темного Двора, – напомнил Артем.

– Поэтому она пошла не ко мне, а к тебе, дружище, – пожал плечами наемник. – Лариса рассчитывала узнать от тебя наше отношение к ситуации и надеялась, что ты сохранишь ее визит в тайне. – Кортес внимательно посмотрел на напарника. – Это не обвинение, я пытаюсь изложить ход ее мыслей, а не твоих.

– Я понимаю, – кивнул молодой наемник.

– И не сказал бы? – заинтересовалась Инга.

– Мы знаем о нашем имидже друзей Темного Двора больше, чем окружающие, – усмехнулся Артем. – Думаю, мы бы не отказали в помощи несчастной девушке?

– К сожалению, получилось так, что отказали, – вздохнула Инга. – И все из-за меня.

– Тебе не в чем себя упрекать, – жестко произнес молодой наемник. – Что бы там себе ни думала Лариса, она должна понимать, что у нас могут быть только деловые отношения.

– Неужели ты попросишь у нее денег? – улыбнулась девушка.

– Только не денег, – покачал головой Кортес. – Это мелко и неинтересно.

– Тогда что?

Наемник тонко улыбнулся.

– Насколько я понял, Кафедра была создана учеными, состояла из ученых и преследовала исследовательские цели. – Он весело оглядел партнеров. – Странники путешествуют не просто так: они собирают материал и, как мне кажется, вернулись на Землю в том числе и для того, чтобы передать Хранителю накопленную информацию.

– Современные сведения о Внешних мирах, – прошептала Инга.

– Если Ларисе будет нужна наша помощь, – закончил Кортес, – ей придется сделать для нас копию отчета.

– И мы устроим небольшой аукцион, – усмехнулся Артем.

– Но до него еще надо дожить. – Кортес вновь стал серьезным. – На самом деле ситуация запутывается самым неприятным образом. Если утром Великие Дома интересовались Источником и Большой Дорогой, то теперь на кон легла Черная Книга. Такие ставки не предполагают соблюдения каких-либо правил.

– И если мы полезем напролом, в Тайном Городе станет одной командой наемников меньше, – согласно кивнул Артем. – Не поможет даже дружба с Темным Двором.

– Теперь понятно, почему Сантьяга не хотел впутывать нас в это дело, – криво улыбнулась Инга.

– Комиссар не любит обрывать приятные знакомства.

– Следовательно, мы должны быть крайне осторожны, – прищурился Кортес. – И надеяться, что Лариса еще вернется. – Наемник помолчал. – Больше ей идти не кому.

* * *

Лестница сама ложится под ноги. Ступеньки невысокие, аккуратные, а наклон настолько плавный, что подниматься по ней очень легко, движение наверх практически не ощущается. Иногда даже кажется, что ты не поднимаешься, а, наоборот, спускаешься вниз, что ноги несут сами и ты не прикладываешь никаких усилий, чтобы достичь цели. Разумеется, это иллюзия. На самом деле лестница ведет вверх. Высоко-высоко вверх. Настолько высоко, что неукротимый океан, могучие волны которого безжалостно избивают прибрежные скалы, уже отсюда выглядит ровной скатертью приятного нежно-зеленого оттенка. Грохочущие водяные валы, способные навести ужас там, у берега, совершенно теряются из виду, и безбрежный простор океана кажется наполненным покоем и умироворением.

Пронзительно-белая башня стоит на массивной скале самой линии воды. И помимо нес, вокруг, насколько хватает глаз, не заметно ни единого другого строения. С одной стороны – чарующая зелень океана, с другой – каменистая пустыня, лишенная намеков даже на самую чахлую растительность. Восхитительной красоты башня кажется нереальным творением художника, появившимся на границе камня и воды благодаря мимолетной прихоти гения. Она скрепляет океан и пустыню и устремляется вверх, белым копьем пронзая пушистые облака. Ее стройные стены серпантином обвивает открытая лестница, и лишь тонкая резная балюстрада защищает идущего от бесконечной высоты. Пройти по ней стремится не каждый: слишком высоко, слишком страшно, зачем тратить время, лететь сюда, на границу камня и воды, а потом долго-долго подниматься на невероятную высоту? Зато тот, кому доводилось стоять на самой вершине Белой Башни, видел гораздо больше. Он видел неуловимую грань между облаками и тьмой Великой Пустоши. Он видел блестящие искры, бегущие по волнам океана, и пылающие огнем звезды, кострами пронзающие тьму. Он видел камни, составляющие твердь земли, и огромные астероиды, парящие в бесконечном пространстве. Тот, кто поднимался на вершину, видел, что Белая Башня стоит на границе всего. Что это тонкое копье связывает все стихии мира.

А потом видение уходит.

Семь лун, водивших хоровод вокруг Белой Башни, океан и камни, звезды и облака – все тает, на мгновение сменяется тьмой, а затем…

А затем ты просыпаешься, слыша знакомый звук будильника, видишь потолок своей комнаты, пыльный ковер на стене, выключенный телевизор и давно не мытые окна. Ты снова закрываешь глаза и думаешь, что на самом деле реальна Белая Башня и ее семь лун, а вот то, что ты видишь сейчас, всего лишь сон. Всего лишь сон… Очень неприятный в своей потрясающей реальности.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Тверская,

18марта, четверг, 15.03

–Леночка тогда была еще очень маленькой, не понимала, что происходит, а вот на Аллочку смерть Вали подействовала очень сильно. – Лидия Васильевна вздохнула.

Матвей понимал, что после смерти профессора жизнь семьи покатилась под откос, он видел, что старухе тяжело рассказывать об этом малознакомому человеку, но все равно постарался ее разговорить.

– Сначала Аллочка держалась, ведь Леночка на руках, надо было ее поднимать. К тому же она молода еще была, вся жизнь, считай, впереди… Аллочка ведь на пятнадцать лет младше Вали. Красивая, – Лилия Васильевна снова вздохнула, – два языка знала, я думала, что она справится. Тяжело, конечно, приходилось.

– И никто не помогал?

– Пенсию нам определили от академии, но маленькую. – Старуха махнула рукой. – Да я не в обиде. В стране-то вообще ужас чего творилось. Потом, правда, стали какие-то деньги присылать. Я не понимала, откуда, за что? Ходила, узнавала, никто ничего не объяснил. Я не хотела эти деньги брать, но пришлось.

– Это не было случайностью, – серьезно произнес Близнец. – Если деньги присылали, значит, они предназначались вам. И вы правильно сделали, что стали их брать.

– Вы имеете к этому отношение? – Старуха подозрительно посмотрела на Матвея.

– Нет. – Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Тогда почему вы уверены, что эти деньги предназначались нам?

– Я долго жил за границей, – улыбнулся Близнец, – и понял, что в нашем мире никто не будет просто так посылать кому-нибудь деньги.

– Вот видите, а я воспитывалась по-другому. – Лидия Васильевна машинально погладила скатерть. – Я даже подумала, вдруг это те, кто убил Валю, пытаются искупить, что ли… Тогда это грязные деньги!

– Не думаю, что в наше время убийцы столь сентиментальны.

– Да, наверное, вы правы. – Она помолчала. – Время было очень трудное, и эти деньги нам помогли. Через полгода Аллочке удалось устроиться на работу в очень престижную английскую компанию. Она стала хорошо зарабатывать, повеселела. С личной жизнью, правда, не складывалась. Конечно, ребенок еще куда ни шло, но старая свекровь здорово все портила, наверное, без меня ей было бы легче… – Лидия Васильевна замолчала, тщательно подбирая слова. – А лотом случилась беда. Я не знаю, как это началось, только догадывалась. Аллочке приходилось много работать, чуть не по пятнадцать часов в день. Она уставала и, наверное, стала искать способы снять стресс. Она никогда не показывала это дома, но стала реже приезжать ночевать. Я думала, что Аллочка познакомилась с хорошим мужчиной, а оказалось, что она стала пить. – Старуха сбилась, проглатывая подкативший к горлу комок. Было видно, что она не просто рассказывает, а снова и снова переживает те события. – Аллочка. Затем – наркотики. С работы ее выгнали. Аллочка пыталась лечиться, потратила очень много денег, но безрезультатно. Она умерла четыре года назад от передозировки. Последнее время с Аллочкой было очень тяжело.

– Лена сильно переживала? – тихо спросил Матвей.

– Она не любит об этом говорить.

– Понимаю.

И теперь они живут только на мизерную пенсию и то, что присылает Кунцевич. Смерть никогда не приходит одна. Старая беспощадная мерзавка любит пировать со вкусом, красиво, втягивая в свой водоворот окружающих, и даже если им удается избежать ее поцелуя, она старается оставить свой след в их душах. На будущее. Историю, рассказанную Иваном и Моней, Близнец выслушал спокойно, он привык, что кто-то умирает, но теперь, глядя на то, что стало с семьей Зябликова, Матвей ощутил жгучее желание убить, нет, раздавить Черкаса. Лживого и подлого уголовника, походя решившего судьбу четырех человек. Близнец потер виски.

– Лена очень ранимый ребенок, очень тонкий, – продолжила старуха. – Иногда я сильно боюсь за нее.

– Время сейчас трудное.

– Не только это, – покачала головой Лидия Васильевна. – Я уже старая, Матвей, сколько мне осталось? Пять лет? Десять? Месяц? Кто знает. А что будет с Леной потом? Я молю Бога, чтобы дожить до того, как Лена прочно встанет на ноги. Закончит институт, выйдет замуж… А иногда я думаю, а вдруг свалюсь? Ведь Лена, я знаю, ни за что не бросит меня. Она забудет о себе и будет мне помогать.

– Плохие мысли надо гнать, – серьезно сказал Близнец.

– Я пытаюсь, – невесело улыбнулась старуха. – Но они, проклятые, возвращаются.

– Да, – глухо согласился Странник, – они возвращаются.

Оба помолчали, слушая, как из плохо закрытого крана падают на сталь мойки крупные капли воды.

– А вы надолго в Москву, Матвей? – Закончив рассказ, Лидия Васильевна решила сменить тему, и ее вопрос прозвучал очень светски.

Близнец пожал плечами:

– Несколько дней, может быть, неделя.

– Вы сказали, что живете за границей?

– Пока только работаю.

– По специальности?

– Можно сказать и так.

– Давайте я вам еще чайку налью. – Старуха тяжело поднялась и направилась к плите. – Или…

– Нет, я не тороплюсь, – улыбнулся Близнец.

Матвей понял, что Зябликова рада нежданному гостю: длинный, хотя и грустный местами разговор порадовал ее, позволил высказать, поведать то, что на самом деле творилось в душе. По всей видимости, собеседников у старухи осталось немного.

– Люди, наверное, здесь все больше другие теперь, – негромко произнес Близнец. – Я имею в виду – в доме.

– Другие, – согласилась Лидия Васильевна. – Кто умер, кто уехал… Вербицкие вот в Германию подались. Квартиру продали… И мне говорят: продавай…

– Кто говорит?

– Да приходят тут…

Старуха замолчала на полуслове, и Матвей почувствовал, что коснулся болезненной темы. Он с благодарностью принял очередной стакан чая, размешал сахар и только после этого спокойно и очень обдуманно спросил:

– Лидия Васильевна, а можно я поживу у вас немного?

– У нас? – Старуха удивленно посмотрела на шикарно одетого гостя. – А что не в гостинице?

– Я не люблю отели, – честно признался Близнец. – Устал от них. Понимаете, Лидия Васильевна, я не обзавелся семьей и очень ценю возможность пожить… ну, вы понимаете, просто пожить в доме. Пусть даже в чужом доме. Пожить там, где люди будут тебе улыбаться не за деньги, а просто так. Или не будут улыбаться… Просто я понял, что у вас есть свободная комната, но если это неудобно…

– Очень неожиданно, – растерялась старуха.

– Я очень тихий жилец, – уверил ее Матвей. – Честное слово.

– Не знаю… – Из коридора послышался шум – открылась входная дверь. – Лена, это ты?

– Да, бабушка.

– Внучка, – шепотом пояснила Лидия Васильевна и громко добавила: – Деточка, приди, пожалуйста, на кухню, у нас гости.

Раздались негромкие шаги, и в дверном проеме появилась невысокая худенькая девочка с острым, как мышиная мордочка, лицом. Она была одета в яркий свитер, едва доходящий до пояса, потертые голубые джинсы и домашние тапочки – успела переобуться. Увидев Матвея, Лена замерла и удивленно посмотрела на бабушку:

– Это кто?

– Меня зовут Матвей, – с улыбкой ответил Близнец, глядя прямо в глаза девочки. – Я был другом твоего папы.

* * *

Денежная Башня, штаб-квартира семьи Шась

Москва, Краснопресненская набережная,

18марта, четверг, 16.00

Совещание, как и было запланировано, началось в четыре пополудни, минута в минуту, шасы, при всех своих недостатках, строго соблюдали деловые договоренности. Тем более что встреча проводилась под эгидой Торговой Гильдии, в весьма закрытом режиме – участвовали исключительно главные фигуры проекта, – а потому в небольшом конференц-зале было довольно свободно.

– Кофейку никто не желает? – радушно осведомился Биджар Хамзи. – Бесплатно, разумеется. В смысле, за мой счет.

– Со сливками, – кивнул Карим Томба. – И сахар не забудь.

Известнейший московский журналист, прославившийся язвительными статьями в газетах и публицистическими передачами на телевидении. Карим, помимо всего прочего, являлся членом совета директоров «ТиградМедиа», крупнейшей рекламной компании Тайного Города. Он был одет в дорогой, но далекий от классического покроя костюм, рубашку с расстегнутым воротом и элегантные ботинки. В ожидании кофе Томба небрежно поигрывал золотым «Паркером» и, весело прищурившись, разглядывал третьего собеседника, Урбека Кумара. Другими словами, на совещании присутствовали доверенные лица всех кандидатов на пост великого фюрера Красных Шапок. Представителей собственно дикарей по понятным причинам звать не стали: шасы планировали обсудить серьезные волросы.

– Зеленый Дом может стать проблемой, господа. – Коньяк Биджар разлил всем – это не кофе, от хорошего коньяка истинный шас не откажется, даже спасаясь от налоговой инспекции. – Мне звонили навы и просили не особенно резвиться.

– Все из-за тебя! – Карим покосился на Урбека. – Зачем полез в кандидаты? Славы захотелось, клянусь пиаром Спящего?

– Мое появление придало выборам стройность! – важно ответил скупщик краденого, делая маленький глоток коньяка. – Я, между прочим, единственный гарант стабильности в этом бедламе. Если бы не я, вы бы только и занимались тем, что продавали дикарям оружие и виски для подкупа избирателей.

– Если бы не этот гарант, – желчно сообщил Биджару Томба, – Всеслава бы и думать забыла о выборах. А появление Урбека ее взбесило!

Хамзи, возможно, был согласен с заявлением журналиста, но Кумар не дал самому молодому из директоров Торговой Гильдии выразить свою поддержку Томбе.

– Всеслава просто опомнилась, – махнул рукой Урбек. – Белобрысая почуяла прибыль.

– Зеленые почуяли прибыль? – рассмеялся Карим. – Урбек, мне кажется, вам надо меньше общаться с Красными Шапками. Всеслава искренне заботится о сохранении своего контроля над семейкой и боится, что в следующей войне некому будет заниматься мародерством. Она бы промолчала, если бы вы просто поддержали эту Брусчатку…

– Булыжника, – поправил талантливого журналиста Хамзи.

– Непринципиально. Так вот, Урбек, если бы вы просто поддержали Булыжника, никого бы это не взволновало. Но в Зеленом Доме не поймут, если вы станете великим фюрером. – Томба с наслаждением потянул коньяк. – А о том, что выборы приносят приличный доход, люды еще не додумались. Не тот уровень, господа, у них нет времени на серьезные вещи – в политику играют.

– Зато у навов с этим все в порядке, – проворчал Биджар. – Пройдохи уже заявили, что все операции по бизнес-плану «Выборы» должны пройти в отчетах Торговой Гильдии отдельной строкой.

Лида присутствующих погрустнели.

– А эти кровопийцы не уточнили, какую налоговую ставку они применят? – поинтересовался Томба.

– Увы.

– Значит, надо готовиться к худшему.

Шасы молча выпили.

– Может, свернем всю эту демократию? – предложил Урбек. – И так работаем, можно сказать, за идею, а тут еще и налоги.

– Не знаю, как там ваша идея. а у меня прибыльность болтается на уровне трехсот процентов, – не стал скрывать Томба.

– Не у тебя одного.

Урбек скромно посмотрел в окно. Хамзи вежливо подождал, понял, что скрытный торговец не станет делиться с партнерами коммерческой информацией, и подвел итог:

– Значит, если я все правильно понял, демократию пока не сворачиваем?

– Нет, – кашлянул Кумар. – Пусть будет.

– Вот и славно.

– Но есть нюанс, – припомнил Карим. – У моего кандидата заканчиваются фонды.

– У Булыжника со средствами тоже не очень, – признался Урбек.

– Да и казну, которую Кувалда умыкнул из Южного Форта, мы уже освоили, – задумчиво протянул Биджар. – Этак через день-два идея выборов умрет сама собой.

– Мои обещают исправиться, – хмуро бросил Урбек. – Пусть и ваши товар привозят, пристроим, не та проблема.

– Навы попросили по возможности удерживать дикарей от массовых грабежей, – вздохнул Хамзи. – Выборы выборами, но тревожить челов сверх меры не следует.

– Да и Красным Шапкам не стоит привыкать к халяве, – согласился Карим. – А то у них избирательные кампании каждую неделю будут проходить.

– И что делать? – Урбек недоуменно посмотрел на партнеров.

– Придется быть скромнее, – объяснил Биджар – Не надо гусарства, пара-тройка грабежей на каждого кандидата, и хватит. Пусть Красные Шапки ищут менее шумные источники финансирования.

– Какие?

– Не знаю… Пусть едут в другие города, например… В общем, задача такая: криминальная обстановка в Москве не должна превратиться в хронику боевых действий.

– Это может испортить праздник, – протянул Томба.

– Или мы проявим понимание, или навы выразят недоумение, – развел руками Биджар. – Мне лично по душе первый вариант.

– Ладно, ладно, – проворчал Урбек. – Выкрутимся, не впервой. Давайте лучше обсудим, как нам убедить Темный Двор не выставлять слишком уж грабительские налоги. Какие будут мнения?

* * *

Острова Анжу, Восточно-Сибирское море,

17марта, среда, 22.01 (время местное)

«С такими ногами она еще носит халатики до пояса! Эти тощие спички способны вызвать интерес разве что у анатома! А эти рыжие волосы?! Прилизанные сосульки!!»

Несмотря на то что со времени визита в квартиру Артема прошло уже несколько часов, Лариса продолжала снова и снова переживать его. И снова и снова испытывать смешанное с горечью возмущение.

«Как он мог променять меня на нее? На эту сучку, послушно ложившуюся под любого, на кого укажет Кара?! Надо было врезать ей как следует!»

На мгновение перед глазами появилось видение: окровавленная Инга отлетает к стене, губы кривятся, в темных глазах застыл ужас… Стало легче. Лариса сжала кулачки. «Ладно, рыжая, мы еще увидимся!»

Она широко распахнула дверь, сделала несколько шагов вдоль бортика бассейна и только тогда заметила, что в воде плавает Нур.

– Привет!

Лариса сухо кивнула.

«Уйти?»

Девушка не хотела видеть карлика, она вообще не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать, но желание искупаться, расслабиться было еще сильнее. Лариса бросила полотенце на шезлонг, скинула халат и нырнула с бортика в прохладную воду. Почувствовавший ее настроение Нур не приближался, фыркал среди камней в дальнем конце бассейна, и только позже, когда уставшая девушка расположилась в небольшой заводи с бьющими со дна струями воды, лорд уверенно заплыл следом и устроился рядом.

– Не против?

– Как съездил? – Девушка откинулась на спину и закрыла глаза.

– Нормально, – охотно поведал Нур. – Я распорядился доставить Трон в Тайный Город. Уже завтра он будет в Москве.

– Зачем? – Лариса против воли открыла глаза и посмотрела на карлика. – Это опасно!

– Не волнуйся, – улыбнулся лорд. – Не опасно. Я лично выбрал место для его установки и принял все меры предосторожности. Великим Домам его не обнаружить.

– Даже когда Трон заработает? – прищурилась девушка.

– Даже тогда, – уверенно кивнул Нур. – Конечно, придется нелегко, но у меня получится.

– Будем надеяться.

Лариса устало провела рукой по волосам, краем глаза заметив, что лорд внимательно следит за ее жестом – тонюсенькая ткань купальника едва скрывала прелести фигуры.

– Если тебе интересно, – медленно произнес тат, – я отправил Джин в Москву. Так что мы здесь одни.

– Зачем она уехала?

– Будет контролировать переброску Источника. Мне этим заниматься лень, а Джин вполне справится.

Новость о том, что негритянка покинула убежище, насторожила Ларису, но виду девушка не подала: объяснение лорда было вполне логичным. К тому же карлик не обещал согласовывать с ней каждый свой шаг.

– А как твои успехи?

– Я была в Москве, – скупо сообщила Лариса.

– Именно об этом я и спрашиваю.

Лорд честно рассказал о том, что успел сделать, и мог рассчитывать на ответный отчет. Девушка вздохнула:

– Пока я не знаю, как подать сигнал Страннику. Я оставила сообщения в некоторых старых местах, которые давно используют Хранители, но не уверена, что он прочтет хоть одно послание.

– А как осуществлялась связь раньше? – поинтересовался карлик.

– Полагаю, Странники просто приходили в Сухареву башню, – съязвила Лариса.

– Логично, – кивнул Нур.

– Будем надеяться, что, узнав о гибели башни. Странник проявит сообразительность.

– Ничего другого нам не остается, – согласился лорд. Помолчал, внимательно глядя на девушку, и спросил: – Неужели ты так расстроилась из-за Странника?

– Нет.

– Не хочешь говорить?

– Это не имеет отношения к нашему договору.

Лариса поморщилась, всем видом показывая, что карлику не следует лезть к ней в душу, но лорд не унимался:

– У нас слишком важный договор, чтобы я мог не обращать внимания на твое состояние. Ты взвинчена и расстроена. Я хотел бы знать из-за чего.

– Не твое дело, Нур.

– Проблемы с личной жизнью?

– Отстань!

– Ты можешь уйти, но от себя тебе не скрыться. Ты молодая и жизнелюбивая, красивая и горячая. Ты стала великой, но тебе кажется, что цена оказалась слишком высокой. Так?

– Я могу получить все, что захочу.

– Для тела, как я понимаю. А для души?

Голос карлика журчал плавно, немного рокочуще, но очень мягко, проникал в самое сердце, обволакивал, очаровывал, заставлял забыть обо всем и слушать, слушать, не обращая внимания на смысл самих слов. Хотелось только слушать.

– Ты потеряла частичку себя, изменила свою жизнь. Ты одна, ты сильная, но ведь так хочется, чтобы рядом было крепкое плечо, такое, за которым может спрятаться даже великая колдунья.

Этому голосу хотелось доверять. От него становилось теплее. Голос дарил нежность. И легкий поцелуй, скорее даже – прикосновение, нежное, зовущее… И Лариса потянулась навстречу скользящим по ее щеке губам.

– Кто-то должен быть рядом. Кто-то должен чувствовать твое дыхание и беречь твой сон. Кто-то должен смеяться вместе с тобой и молчать, утешать и поддерживать. Кто-то должен любить, ибо без этого вся наша сила не стоит и ломаного гроша.

Ласковые пальцы скользнули по стройной шее девушки, вторая рука опустилась на бедро, мягко, но настойчиво подтолкнула его, отводя чуть в сторону. Теперь Нур стоял перед Ларисой, и через мгновение ее ноги должны были скреститься за спиной карлика.

– Нет!

Лариса сумела найти в себе силы отстраниться. Лорд молча смотрел в зеленые глаза девушки.

– Нет, – повторила Лариса.

Только сейчас она заметила, что лифчик плавает в нескольких футах от них. Только лифчик, где трусики, девушка не представляла. Пальцы карлика замерли на напряженном соске ее левой груди. Лариса знала, что возбуждена, что все ее тело дрожит под опытными руками Нура, дрожит в ожидании сладкой и яростной схватки…

– Нет.

Только не сейчас. Только не с ним!

– А ты опасен и без магии, лорд, – криво усмехнулась девушка.

– Я живу очень долго, – тихо ответил Нур, – Вполне достаточно, чтобы выучиться некоторым трюкам.

– Я вижу.

Карлик понял, что настаивать не следует. Лариса справилась с атакой на чувства и ни за что не позволит ему продолжить. Он отплыл в сторону. Девушка выбралась из воды, спокойно, не смущаясь наготы, взяла полотенце и стала медленно вытираться.

– Я устала. Поговорим утром, Нур. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Лариса.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, Лялин переулок, 19 марта, пятница, 02.18

–Получилось просто великолепно! Гениально, черт побери, получилось! Не побоюсь этого слова – гениально. Свежо и красиво! – Руслан похлопал по плечу Владимира. – Когда я прочитал твой рассказ…

– Не рассказ, а повесть, – важно заметила торчащая рядом с собеседниками подруга писателя.

– Повесть, – легко согласился Руслан. – Конечно, повесть…

«А ведь действительно повесть, – мелькнуло в голове. – То-то я ее так долго мусолил».

– Современная и очень стильная, – добавила подруга, на всякий случай округляя и без того выпученные матерью-природой глаза.

– Угу.

– Извини, меня зовут. – Писатель, уловив, что хозяин дома сбился, плавно ушел от темы. – Увидимся.

– Конечно.

Пара смешалась с толпой, а Руслан, сделав небольшой глоток из бокала, повернулся к раскрытому окну. В квартире было шумно и накурено. Чествовали первую выставку молодого художника, талантливого парня, которого Руслан нашел в Самаре, и пять комнат импресарио с трудом вместили собравшуюся богему. Художники, писатели, поэты, музыканты – Руслану нравилось жить в тусовке, но иногда, даже во время очень бурного веселья, хотелось помолчать.

– Руслик, солнышко, твой мальчик просто замечательный! – Валя Димина, сценический псевдоним Джозефша, прижалась к плечу импресарио. – Скажи, а что это за дядечка с сигарой?

– Будущий спонсор, – коротко сообщил хозяин квартиры.

– Чей? – немедленно осведомилась Валя.

– Будущий, дорогая, будущий, значит, пока ничей, – рассмеялся Руслан. – Как звать противного, не помню… Его привела Ира Чуйкова, а она с кем попало не водится.

– Прикид у него классный.

Руслан посмотрел на гостя. И упакован как положено – стоимость костюмов импресарио определял моментально, и сам ничего – черноволосый, широкоплечий, с тонкой бородкой и умными глазами – просто мачо. Хоть и хромой, а исполнил чувственное танго так, что вспыхнули глаза у всех присутствующих женщин. И у некоторых мужчин. Сначала Руслан принял любителя сигар за попавшего на крючок нефтяника, радостно бросившегося в незнакомую жизнь, чтобы потом, в далекой Сибири, хвастать друзьям-промышленникам знакомством с московской богемой. Но золотая серьга в ухе и кусочек татуировки, выглядывающий из-за воротника сорочки, показали, что это не так. Сибирский купец так не прикинется.

– Руслик, а он уже обещал кому-нибудь поддержку? – не унималась Джозефша.

– Не знаю, – пожал плечами импресарио. – Возле него все Риточка Лермонтова вьется, а она запах денег хорошо чует.

– Надо познакомиться с этим нефтяником-промышленником поближе, – протянула Валя.

– Пора альбом выпускать? – догадался Руслан.

– Давно пора.

– Только не перестарайся, – предостерег Джозефшу импресарио. – Знаешь какими глазами Ира на него смотрит?

– Эта стерва? – Валя смерила презрительным взглядом подтянутую фигуру Чуйковой, поправила правую грудь и кивнула: – Но за предупреждение спасибо.


Снова не то, снова неудача. Сколько их было? Десять? Двадцать? Молодые и уже потрепанные, безоговорочно верящие в себя и искренне презирающие всех остальных, начинающие и уже знаменитые, хотя бы в кругу друзей. Фома говорил со всеми. Он некая общения, он специально попросил Иру намекнуть тусовке, что весьма богат, и был бы не прочь вложить деньги в творческий проект. И получил массу рассказов о гениальности и кучу шикарных планов, грозящих всемирной известностью и славой. Красивые слова, подобострастные улыбки, горящие глаза… и ни один взгляд так и не пробился сквозь зеленое марево эмали. Ни один творец не смог разглядеть чудесные мосты, спящие под тремя лунами чужого неба. Все напрасно.

– Вы пользуетесь успехом.

– Успехом, красавица, пользуетесь вы. А я так, вызываю интерес.

– Меня зовут Джозефша, слышали?

– Конечно.

Калека понял, что вытаскивать медальон бессмысленно: довольно крупная и слегка потасканная девушка за тридцать. Манеры развязные, а в пустой голове только последствия приема наркотиков.

– Как вам вечеринка? Руслан молодец, его мальчик произведет фурор!

Джозефша уверенно выпятила внушительных размеров грудь и попробовала прильнуть. Кто она? Певичка? Желающая стать певичкой? Художница? Писательница? Девушка не совсем правильно истолковала внимательный взгляд Фомы и настойчиво защебетала, стараясь «произвести впечатление». Ее крупная кисть периодически ложилась на руку Калеки, а глаза горели неугасимым огнем. О чем она говорила, Фома не слушал. Он оживился, лишь увидев подошедшую Иру.

– Я думал, ты меня бросила.

– Ни за что! – Женщина чмокнула Калеку в щеку и посмотрела на разочарованную Джозефшу. – Валя, привет, голубушка, как твой проект?

– Продвигается, – буркнула та.

– Уверена, у тебя получится.

Фома обнял Иру за талию, но Джозефша пока отказывалась понимать намек.

– Чего не хватает проекту, так это надежной поддержки, – продолжила она, справившись с вызванным появлением Чуйковой раздражением. – Стасик. Ира, ты ведь помнишь Стасика? Так вот, Стасик оказался никудышным продюсером. А его связи на телевидении просто фуфло! С нами даже разговаривать не стали…

– Печально, весьма печально. Вы нас извините, Джозефша, нам с Ирой надо пошептаться.

Калека увлек женщину на балкон, поцеловал в губы и ткнулся носом в ее щеку.

– Пойдем отсюда?


– Тебе понравилось на вечеринке? – Она пригубила вина из поданного им бокала и внимательно посмотрела на Фому.

– Это было любопытно. – Калека провел рукой по ее бедру. – Для общего развития.

Все получилось так же, как в прошлый раз: ворвавшись в квартиру, они долго были увлечены друг другом, и только через час (а может, через полтора) появилась возможность просто поговорить.

– Зачем тебе это было надо?

Фома улыбнулся:

– Странно, что ты не задала вопрос раньше. Когда я уговорил тебя поехать на вечеринку.

Руслан позвонил Ире в ресторан, где они обедали, и Калека, поняв, о чем идет речь, приложил все усилия, чтобы она согласилась отправиться на тусовку.

– Я думала, ты хочешь поискать молоденьких девочек, – спокойно ответила женщина.

– И все равно согласилась?

Она отставила бокал, медленно положила руки на плечи Фомы, заглянула в его глаза:

– Ты мне ничего не должен. Я тебе ничего не должна. Мне хорошо с тобой, почему бы не сделать тебе приятное? – Помолчала. – Рано или поздно наши отношения все равно закончатся.

– Все когда-нибудь заканчивается, – тихо произнес Калека.

Он знал, что, если бы ответил по-другому, Ира была бы счастлива. Знал, что и сам скорее всего был бы счастлив. Ему хотелось видеть ее лицо, прикасаться к. ней, заботиться о ней, но… Ответить иначе Фома не мог.

– Я немного удивилась, что ты остался со мной. – Ира по-прежнему смотрела мужчине в глаза.

– Я сказал тебе еще при первой встрече: я выбрал тебя. Именно тебя.

– Но все когда-нибудь заканчивается, – эхом откинулась она,

Калека отвернулся – молча долил в бокал вина.

– Зачем тебе нужна была эта вечеринка?

– Помимо дела, о котором я уже рассказывал, у меня есть еще маленькая цель в Москве, – спокойно ответил Фома. – Помочь в ее достижении могут только талантливые творческие личности.

– Нашел?

– Увы.

– Ты всем показывал какой-то медальон.

– Вот этот,

Калека протянул Ире эмаль. Пару секунд женщина задумчиво рассматривала зеленую поверхность, затем спросила:

– Ищешь того, кто сможет восстановить рисунок?

Фома вздрогнул, вино выплеснулось на простыню. Ира удивленно посмотрела на мужчину:

– Что случилось?

– О каком рисунке ты говоришь?

– Об этом. – Она кивнула на медальон.

– Что ты видишь? – Он задал вопрос очень тихо.

– Не очень много, – призналась женщина. – Эмаль потускнела, или как это там называется… не помню. Я вижу дома, это город, да? Странные крыши… – Ира посмотрела на Калеку. – И две луны?

Он медленно допил вино, поставил бокал на тумбочку и по-прежнему очень-очень тихо спросил:

– Видишь что-нибудь еще?

– Нет.

– Там три луны, – прошептал Фома. – И мост. Красивейший на свете мост.

Он взял медальон, задумчиво положил его рядом с бокалом, привлек женщину к себе и крепко поцеловал. И в его страсти читалась глубокая грусть.

– Там три луны…

– Это важно? Две или три?

– К сожалению – очень важно. Безумно важно. Ира погладила его плечи, провела губами по шее, коснулась татуировки.

– Когда-то я писала стихи… А потом решила, что это не мое, что у меня нет таланта, мне казалось, что я никогда не достигну высот, не найду ключ к сердцам. Тогда, в начале девяностых, писателям жилось несладко, я пыталась достучаться через журналы, газеты, но что-то поменялось в людях. Стихи ушли из их жизни. А я не хотела писать тексты для эстрады, не могла… Я стала работать, добилась успеха, карьера, достаток. Но писать я перестала. Не было времени, сил.

– Твой талант раскрылся по-другому.

– Наверное.

– Почитай мне, – попросил Фома. Ира прижалась к груди мужчины, так, что ее губы щекотали его кожу, и прошептала:

Сны теряются в дымке туманной звезды.
Сны. Осколки несбывшейся смерти.
Ты уходишь, теряешься где-то вдали.
И уносишь с собой мое сердце…