Geum.ru

Мук цбс г. Пущино, Московской области у книжной полки чеховский альбом сценарии литературных вечеров Пущино

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4
Ведущий 1:

Наедине Чехов говорил с ней серьезно, как-то особенно глядя в ее глаза. Он не считал ее растяпой, растерехой, лентяйкой, он и все в доме-«комоде» восхищались ею. Чехов было 26 лет, и дом был полон тогда молодежи. Даша Мусина-Пушкина, Варечка Эберле, Дуня Эфрос, музыканты, литераторы. Все пели, играли, читали стихи.

Михаил Чехов, студент-второкурсник, отжаривал попурри из разных опереток с таким ожесточением, на которое был способен студент сангвинического темперамента. А она пела. Все говорили, что у Лики сочное красивое сопрано, и надо идти на сцену.


(Звучит романс..


Ведущий 2 (читает стихотворение А.Фета):

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,

Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,

Что ты одна – любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь,

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой!


Ведущий 1:

Чехов бросал работу внизу в своем простом кабинете с двумя окнами во двор, с кафельной печью, оливковыми обоями, столом и книжными полками, поднимался в гостиную, где главным было пианино, лиловые ламбрекены на окнах с тюлью и фикусы. И начинал дурачиться, со всеми шутить. Он говорил, что положительно не может жить без гостей; когда он один, ему становится страшно, точно он среди великого океана солистом плывет на утлой ладье.


Ведущий 2:

Ему было 26, и это было время взлета его славы. В марте его заметил Григорович, в феврале Алексей Суворин, редактор право-левой невозможно популярной газеты «Новое время» предложил регулярный субботник. Чехов не без удовольствия шутил, будто в Петербурге он самый модный писатель, - это видно из газет и журналов, где вовсю треплют его имя и превозносят паче заслуг. И действительно, рассказы его раскупались, читались публично. Свет этой молодой славы падал на весь дом и на всех, кому посчастливилось в нем бывать.

Ведущий 1:

А Антон Павлович шутил: «Мне, Ликуся, теперь будут платить не по семь копеек, а по двенадцать, и я дам Ма-Па десять целковых, и она поскачет в театр за билетами». «А у меня зато есть имение в Тверской губернии», - говорила она ему в ответ. Ей было так хорошо в этой «Малой Чехии», как называл дом на Садовой-Кудринской поэт Плещеев, который стихи написал - Дому:

Отрадно будет мне мечтою

перенестись сюда порою,

перенестись к семье радушной,

где теплый дружеский привет

нежданно встретил я, где нет

и светской чопорности скучной,

и карт, и пошлой болтовни,

с пустою жизнью неразлучной,

но где в трудах проходят дни.


Ах, как ее хотелось иногда рассказать все бабушке, чтобы она поняла, чем ее держит этот дом.


Ведущий 2:

Лика иногда спускалась в кабинет Антона Павловича. Сколько раз стояла у его письменного стола, простого, крашенного масляной краской, смотрела на бронзовую лошадку, которая украшала чернильный прибор, на лампу с жестяным козырьком, передвигала по столу подсвечники – Чехов любил писать при свечах – и слышала от него, что он привинчивает себя к стулу, чтобы писать. Что в привычку у него вошло работать и иметь вид рабочего человека в промежутке от девяти утра до обеда и после вечернего чая до самого сна. И что он – настоящий чиновник, а она совсем не чиновница. И,наверное, бабушка права, что она ленива.


Ведущий 1:

Но Лида была весело ленива от его смеющегося взгляда. Кто-то заглядывал в кабинет. «Мешаете творчеству, Лика, - говорилось ей. – Вот Шиллер, работая, любил класть в стол гнилые яблоки, а вашему Чехову непременно надо, чтобы пели и шумели, а за спиной мазал Мишель изразцы печки в кудринском стиле, и чтобы не менее пахли гнилые яблоки. Все спасаете вы своим благоуханием, Лика».


Ведущий 2:

Мишель, он же Михаил Павлович Чехов, неугомонный брат писателя, становился в позу и читал:

Лишь только к нам зазвонит Лика,

мы все от мала до велика,

ее заслышав робкий звон

стремимся к ней со всех сторон.

Один из нас на низ сбегает,

ее насильно раздевает,

другой о дружбе говорит,

у третьего – лицо горит.

Она наверх к сестре заходит,

о дирижере речь заводит.

У ней всегда он на уме.

А кто-то шепчет ей: «Жамэ».


Лидия Стахиевна, засыпая, улыбнулась. И показалось ей, что у светлеющего окна стоят две фигуры – Чехов и она. Но за окном не Париж, а запорошенный снегом двор, палисадник, кустики, булыжная мостовая на Садовой-Кудринской, а может быть в Мелехове, где выпал первый снег.


Ведущий 1:

И один есть в мире запах,

И одна есть в мире нега:

Это русский зимний полдень,

Это русский запах снега.

Лишь его не может вспомнить

Сердце, помнящее много.

И уже толпятся тени

У последнего порога.


Каким желанным гостем была она в Мелехове! «Помните, как мы рано утром гуляли по полю?» - из письма Антона Павловича Чехова Лике Мизиновой, и, кто знает, не от этого ли у него радужное настроение и ощущение присутствия божества в мелеховских лесах? Лика ходит по усадьбе в свободной желтой кофте и Чехов с нежностью именует ее Канталупой, милой Канталупочкой. Был в ту пору в моде такой сорт дыни – желтой, налитой ярким солнечным светом, соками жизни… Волшебная сказка мелеховского сада…

Ведущий 2: Мы одни; из сада в стекла окон

Светит месяц… тусклы наши свечи;

Твой душистый, твой послушный локон,

Развиваясь, падает на плечи.

Что ж молчим мы? Или самовластно

Царство тихой, светлой ночи мая?

Иль поет и ярко так и страстно

Соловей, над розой изнывая?

Ведущий 1: Иль проснулись птички за кустами,

Там, где ветер колыхал их гнезды,

И, дрожа ревнивыми лучами,

Ближе, ближе нам нисходят звезды?

На суку извилистом и чудном,

Пестрых сказок пышная жилица

Вся в огне, в сиянье изумрудном,

Над водой качается жар-птица.

Переходят радужные краски,

Раздражая око светом ложным;

Миг еще – и нет волшебной сказки,

И душа опять полна возможным.

Мы одни; из сада в стекла окон

Светит месяц… тусклы наши свечи;

Твой душистый, твой послушный локон,

Развиваясь, падает на плечи.(А.Фет. «Фантазия»)

(Звучит романс

Ведущий 2:

Любимый муж Александр Акимович Санин был рядом. Он знал все и никогда не ревновал ее к прошлому. Они прожили в любви и согласии 37 лет. Как награда за все ее прошлые страдания…

Много лет назад Александр Санин тяжело заболел. И она выходила его. Вернула к жизни. Смерть Чехова переживала очень тяжело. Она, словно Антон Павлович был еще жив, записывала в записную книжечку:


Ведущий 1:

«Можжевеловая роща в Форосе, дышать по два часа в день. Утром на лодке далеко в море – дышать. Гимнастика для груди. Нутряной жир с медом. Никаких частых переездов. Одно-два места. Постоянных. С комфортом для сосудов, без инфекций, сквозняков, простуд». Она мучилась все годы несвершенностью дела, которое могло быть осуществлено. «Я бы выходила и Чехова», - эта единственная, время от времени выплывавшая мысль, овладевала сознанием.


Ведущий 2 (читает стихотворение Е.Баратынского «Уверение»:

Нет, обманула вас молва:

По-прежнему дышу я вами,

И надо мной свои права

Вы не утратили с годами.

Другим курил я фимиам,

Но вас носил в святыне сердца;

Молился новым образам,

Но с беспокойством староверца.

Умирала она тяжело, от той же болезни, что и Чехов. Сгорала, бредила. Старая, седая, худая женщина. Только глаза горели…


Ведущий 1 (читает стихотворение А.Апухтина):

Ночи безумные, ночи бессонные,

Речи несвязные, взоры усталые…

Ночи, последним огнем озаренные,

Осени мертвой цветы запоздалые!

Пусть даже время рукой беспощадною

Мне указало, что было в вас ложного,

Все же лечу я к вам памятью жадною,

В прошлом ответа ищу невозможного…

Вкрадчивым шепотом вы заглушаете

Звуки дневные, несносные, шумные…

В тихую ночь вы мой сон отгоняете,

Ночи бессонные, ночи безумные!


Ведущий 2 (читает стихотворение Е.Баратынского «Уверение»:

Нет, обманула вас молва:

По-прежнему дышу я вами,

И надо мной свои права

Вы не утратили с годами.

Другим курил я фимиам,

Но вас носил в святыне сердца;

Молился новым образам,

Но с беспокойством староверца.

13.

(Звучит музыка


Ведущий 1 (читает стихотворение А.Фета «Певице»):

Уноси мое сердце в звенящую даль,

Где как месяц за рощей печаль;

В этих звуках на жаркие слезы твои

Кротко светит улыбка любви.


О дитя! Как легко средь незримых зыбей

Доверяться мне песне твоей:

Выше, выше плыву серебристым путем,

Будто шаткая тень за крылом.


Вдалеке замирает твой голос, горя,

Словно за морем ночью заря, -

И откуда-то вдруг, я понять не могу,

Грянет звонкий прилив жемчугу.


Уноси ж мое сердце в звенящую даль,

Где кротка, как улыбка, печаль,

И все выше помчусь серебристым путем

Я, как шаткая тень за крылом.


Ведущий 2: Новелла вторая. Маша.


Ведущий 1:

Судьба когда-то сблизила их – Лику и Машу, - не просто в угоду веселой молодой дружбе, а как бы в назидании кому-то, в нравоучение, как урок. Подруги были непохожи ни в чем. Одна – ослепительная, пышная, яркая. Другая – тонкая, сероглазая, в ней все в приглушенных тонах. Одной были суждены романы страстные, мучительные, громкие, эпатажные. Другой – тихие, почтительные, смущенные. Ими увлекались одни и те же мужчины, чему можно было, несмотря на разность натур, найти причину: в каждой было много своего, особенного, природой не растиражированного.

Ведущий 2:

Ликой Мизиновой Левитан увлекался громко, бурно и театрально, а перед Машей где-то в поле или саду упал на колени и просто сказал: «Милая Мара (картавил), каждая точка на твоем лице дорога мне». Александр Санин назвал Машу Чехову «славянкой с серыми глазами» и позвал замуж. Пережив отказ, влюбился в Лику Мизинову, подругу Маши, и женился на ней.


Ведущий 1:

Шло время. Выходили замуж и женились Машины друзья и подруги. Даже мелеховские крестьянские девушки, водившие хороводы вблизи дома Чеховых, и любившие Машу, отпев свою последнюю песню в хороводе, одна за другой выходили замуж. А она, стройная, элегантная, с безупречным вкусом, изящно одетая в серые, лиловые, коричневые тона, оставалась на службе у любви к брату Антону.


Ведущий 2:

Она вела его дом, создавала ему комфорт, обеспечивала светскую жизнь, знакомила с красивыми и умными подругами, создавая фон для писания – это когда играют, поют, веселятся – так он любил, ведь в доме не было ни молодоженов, ни детей. Была странная семья, как говорят о таких «инвалидная»: взрослый сын без жены, взрослая дочь без мужа и нет голосов детворы.


Ведущий 1:

Маша Чехова старалась всех заменить брату, обо всем заботиться. Строила Мелехово, «разводила огороды», возила из Москвы лопаты и тяпки для хозяйства, пекла капустный пирог для мхатовцев, посещала спектакли, собирала общество, строила опять же ялтинскую дачу – все дела ее никогда ни в одних мемуарах не будут сочтены.


Ведущий 2:

Пока брат писал знаменитые слова о том, что «русская возбудимость имеет специфическое свойство: ее быстро сменяет утомляемость», Маша доказывала обратное: нет никакой особой русской возбудимости и совсем необязательна утомляемость. Сама она говорила тихим голосом, ходила легко, но спокойно, терпела без обид сухость писем Антона, не спрашивала лишнее о романах, особенно с Ликой Мизиновой, была не гневлива, не раздражительна. Ее энергии хватило на девяносто с лишним лет (она прожила 94 года!).


Ведущий 1:

Брат Антон считал, что сестра не желает собственного личного счастья, не хочет любви земной и грешной, не хочет мужа, детей. Она выбрала, похоже (иногда он сомневался, но молчал), другую судьбу.

Слава брата, болезнь брата, комфорт знаменитости и таланта требовали жертвы от нее.

И не хотелось замечать, что она носит, не снимая, на безымянном пальце левой руки кольцо с круглыми зеленными камнями, подарок художника Константина Коровина.


Ведущий 2:

В день своего рождения она всегда надевала необычный бриллиантовый кулон. Его преподнес ей Иван Алексеевич Бунин. Он был в нее влюблен и предложил ей руку и сердце – по календарю это было 13-е число. Оно же – это число – стало поводом для отказа, мол, число несчастливое и жизнь будет такой. Через 13 лет Бунин присылает Маше бриллиантовый кулон в виде цифры 13. Но так как однажды эта цифра ей не принесла счастья, она просит ювелира поменять местами цифры, чтобы вместо 13 получилось 31 – ее день рождения по старому стилю. Брат Миша так комментировал эту грустную историю: «Эта трансформация не смогла ей вернуть прошлого. И этот кулон стал походить на красивый надгробный памятник, под которым лежит навеки скончавшаяся любовь… Сколько вокруг нас трагедий, которых мы не замечаем…»


Ведущий 1 (читает стихотворение А.Фета):

Еще весна – как будто неземной

Какой-то дух ночным владеет садом.

Иду я молча, - медленно и рядом

Мой темный профиль движется со мной.

Еще аллей не сумрачен приют,

Между ветвей небесный свод синеет,

И я иду – душистый холод веет

В лицо – иду – и соловьи поют.

Несбыточное грезится опять,

Несбыточное в нашем бедном мире,

И грудь вздыхает радостней и шире,

И вновь кого-то хочется обнять.

Придет пора – и скоро, может быть, -

Опять земля взалкает обновиться,

Но это сердце перестанет биться

И ничего не будет уж любить.


Ведущий 2:

Бунин посвятил Маше Чеховой рассказ «Свидание». «Хочется плакать от одиночества… Близких людей у меня на всем свете не более десяти. Вы одна из них, и вчера я даже хотел снова приехать к вам, так как было страшно одиноко», - писал он ей.

Ведущий 1:

Но наступает день, когда ее обет, данный брату, и всем окружающим ясный, подвергается опасности. Она влюбляется в того, кто тоже полюбил ее. Это был помещик Александр Смагин. Познакомилась она с ним, когда Чеховы снимали дачу на Украине, где и вокруг были запущенные сады, пели соловьи, стояли грустные старые усадьбы – «там жили души красивых женщин», в вечерней тишине слышалась музыка и густо пахло свежим сеном, а над головой светилось теплое вечернее небо с томным и грустным закатом, отражавшимся в речках и лужицах. Так или почти так в своих письмах описал Антон Павлович эти места.


Ведущий 2:

В этих местах и стояло имение братьев Смагиных: Сергея и Александра. Имение было велико и обильно, поэтично, грустно и красиво, но, как заметил Чехов, запущено, с гнездами соловьев в комнатах. Но знакомство и встречи были сердечными и радостными. Братья Смагины положительно очаровали Чехова.

Маша влюбилась в Александра.

(звучит романс

Ведущий 1:

Когда-то Лика Мизинова, влюбившись страстно и не безответно, отстранила все на пути этой любви: приличие, ужас матери, сплетни родственников и знакомых, ненависть жена Игнатия Потапенко (своего избранника), и даже долгую, терпеливую, изматывающую надежду на «блаженство» с Антоном Павловичем! Маша Чехова, полюбив красивого и достойного человека, просившего ее руки, пошла спрашивать разрешение: «Знаешь, Антоша, я решила выйти замуж». Он знал за кого, ничего не ответил, новость была для него неприятна.


Ведущий 2:

«Растерянной, беспомощной вышла я из кабинета брата и долго плакала в своей комнате, не зная на что решиться. Много я думала. Любовь к брату, моя привязанность к нему решили все дело. Я не смогла пойти на то, чтобы причинить брату неприятности, расстроить привычный образ его жизни…

Спустя уже более сорока лет после этого, когда мы оба уже были старыми, я получила от Александра Смагина письмо, в котором он тепло вспоминает о чувствах, пережитых в наши молодые годы» - так сдержано напишет Мария Павловна Чехова впоследствии в своих воспоминаниях «Из далекого прошлого».


Ведущий 1 (читает стихотворение Е.Баратынского «Разлука»):

Расстались мы; на миг очарованьем,

На краткий миг была мне жизнь моя;

Словам любви внимать не буду я,

Не буду я дышать любви дыханьем!

Я все имел, лишился вдруг всего;

Лишь начал сон… исчезло сновиденье!

Одно теперь унылое смущенье

Осталось мне от счастья моего.


Ведущий 2:

Чехов до конца 1893 писал Смагину дружеские, веселые письма – как ни в чем не бывало! Александр Иванович по-прежнему пребывал в святом неведении относительно роли хозяина Мелихова в его судьбе. А это действительно было судьбой. Что поделаешь, не сложилось… К решительному изменению семейного уклада тогда не были готовы ни Антон Павлович, ни Мария Павловна.


Ведущий 1:

Из письма Лидии Авиловой Марии Чеховой (14 апреля 1939 года): «Несколько лет тому назад я жила летом и осенью на даче под Полтавой и познакомилась с Александром Ивановичем Смагиным. Он был мне чрезвычайно симпатичен, тем более что он постоянно говорил о Вашей семье. И вот он признался, что любил Вас всю жизнь. Любил только вас. А один раз он сказал: «Не только любил, а люблю. И теперь люблю». И если бы видели его лицо при этом признании!

Теперь он умер. Пусть Вы вспомните лишний раз о его большой любви и признательности. И пусть это будет ему наградой».


Ведущий 2 (читает стихотворение А.Фета):

Чем тоске, и не знаю, помочь;

Грудь прохлады свежительной ищет,

Окна настежь, уснуть мне невмочь,

А в саду над ручьем во всю ночь

Соловей разливается-свищет.

Стройный тополь стоит под окном,

Листья в воздухе все онемели.

Точно думы все те же и в нем,

Точно судит меня он с певцом, -

Не проронит ни вздоха, ни трели.

На заре только клонит ко сну,

Но лишь яркий багрянец замечу –

Разгорюсь – и опять не усну.

Знать, в последний встречаю весну

И тебя на земле уж не встречу.

Ведущий 1:

Куприн писал, любя ее, что думает о ней часто-часто. Рад, что она позволяет ему это. И еще: «Вы помните, как Бодлер как-то сказал, что каждый раз, когда он встречает чистую, изящную женщину с нежной душой, ему хочется носить ее на руках и плакать от умиления. Нечто подобное я всегда испытывал к Вам».


Ведущий 2:

В жизни, кроме матери, ее никто не носил на руках. В смерти ее гроб несла огромная толпа, чествуя ее справедливо, но коллективно.

Ее подруга Лика Мизинова не узнает – умрет раньше, - что в день похорон Маши (в 1957 году) одна хорошая певица в Москве в Брюсовском переулке будет стоять у рояля и петь два часа в память об ушедшей. И споет романс, который пела Лика Мизинова в доме у Маши для ее брата Антона Чехова: «Листья шумели уныло в дубраве ночной порой…». Стихи были положены на музыку Мусоргского, любимого композитора Александра Санина, мужа Лики Мизиновой.


Ведущий 1:

Жизнь, которой нет конца во времени и в поколениях, упрямо и с любовью соединяет их имена.


Ведущий 2 (читает стихотворение А.Фета):

Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,

Травы степные унизаны влагой вечерней,

Речи отрывистей, сердце опять суеверней,

Длинные тени вдали потонули в ложбине.

В этой ночи, как в желаниях, все беспредельно,

Крылья растут у каких-то воздушных стремлений,

Взял бы тебя и помчался бы также бесцельно

Свет унося, покидая неверные тени.

Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине?

Как не забыть, хоть на время, язвительных терний?

Травы степные сверкают росою вечерней,

Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.

Ведущий 1(читает стихотворение Мирры Лохвицкой «Спящий лебедь»):

Земная жизнь моя – звенящий,

Невнятный шорох камыша.

Им убаюкан лебедь спящий,

Моя тревожная душа.

Вдали мелькают торопливо

В исканьях жадных корабли.

Спокойно в заросли залива,

Где дышит грусть, как гнет земли.

Но звук, из трепета рожденный,

Скользнет в шуршанье камыша –

И дрогнет лебедь пробужденный,

Моя бессмертная душа.

И понесется в мир свободы,

Где вторят волнам вздохи бурь,

Где в переменчивые воды

Глядится вечная лазурь.


Земная физическая жизнь Антона Павловича Чехова завершилась 140 лет назад. Прожив всего 45 лет, он оставил нам наследие – свои нетленные произведения, воспоминания родных, друзей, близких знакомых. И сейчас, спустя 145 лет, современные авторы пишут о бессмертном Чехове, его окружении. Подтверждение этому - наше сегодняшнее повествование по журнальному варианту романа «Отражение».


(Звучит музыка..