Geum.ru

Конь Р. М. Сектоведение. Курс лекций для 4 класса мдс

Вид материалаКурс лекций

Содержание


1. Сектоведение как дисциплина.
2. Определение секты. Введение.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   52

1. Сектоведение как дисциплина.


Сектоведение как самостоятельная академическая дисциплина появилась в академиях только в начале XX века. До этого времени изучение и критика сектантства числилась за кафедрой истории и критики русского раскола.

По Уставу 1869 года в академиях преподавалась дисциплина история и обличение русского раскола, которая согласно Уставу 1884 г. была переименована и называлась история и критика русского раскола. В 1908 г. по указанию Святейшего Синода была проведена ревизия духовных академий и после отчетов ревизоров Синод принял решение переработать уставы и пересмотреть штаты академий.

Очередная реорганизация академического образования состоялась в 1910 году. В соответствии с новым академическим Уставом, предполагавшему ряд изменений в том числе увеличение числа кафедр, расширение преподавательского персонала и введение новых предметов, Сектоведение упоминается в качестве дополнения к “истории и обличению западных исповеданий”. И только по академическому Уставу 1912 года была образована новая кафедра и Сектоведения выделилось в самостоятельный предмет “История и критика сектантства”.

Как самостоятельная кафедра в академии Сектоведение существует до настоящего времени.

2. Определение секты. Введение.


Сектоведение как самостоятельная академическая дисциплина появилась в русских духовных школах в начале XX века. Тогда были предприняты первые опыты по определению природы сектантства, а также целей и задач нового учебного курса. В это время под сектой в самых общих чертах подразумевалась “группа людей, отделившихся от единства Православной Церкви и живущих отдельной самостоятельной жизнью в замкнутой среде своих религиозных идеалов”.

Однако еще вначале XX столетия отмечалось несовершенство появившихся определений сектантства, его критериев и понятийного аппарата используемого в Сектоведении. В частности, указывалось на то, что термин секта не встречается ни в тексте синодального перевода Священного Писания на русский язык, ни в документах вселенских соборов, ни в переводах восточных святоотеческих творений, ни в канонических памятниках. В доказательство понятийной неопределенности термина секта ссылались на святителя Василия Великого, который указывает “на три вида отпадений от союза с Православной Церковью, но называет их ересью, расколом и самочинным сборищем. Под последним он разумеет однако же не секту, а самовольные собрания, которые могут быть устрояемы непокорными пресвитерами без разрешения их епархиального епископа, или епископами - без согласия их митрополита, или же “ненаученным народом”. Существовавшие тогда определения секты можно было распространить и на ересь, и на раскол. В Пространном Катехизисе Православной Восточной Кафолической Церкви святителя Филарета (Дроздова) говорится только о ереси и расколе, а о секте даже не упоминается.

Существенный недостаток дореволюционных определений заключался в их непрактичности - они не указывали чем разнится секта от раскола или ереси, а отдельные определения секты, применявшиеся для наименования баптистов, евангелистов, толстовцев, и т.п., можно было приложить и к ересям (Ария, Нестория, Евтихия), и к расколу. В критических публикациях начала столетия появилось понимание того, что причина неясности в отношении определения природы сектантства кроется в католическом и протестантском влиянии, которому подверглось русское богословие. В Сектоведении того времени уже зрело ясное видение необходимости возвращения к святоотеческому подходу к сектантству для преодоление зависимости от западном влияния.

Этот процесс не был прерван после 1917 года и получил свое развитие в Сектоведении в конце XX века. Наряду с ним в это же время русском Сектоведении возникло противоположное направление во взгляде на природу сект, сформировавшееся под влиянием западного опыта противостояния сектам. Его появление было вызвано резкой активизацией сектантской деятельности, шедшей одновременно с политическими преобразованиями в России с конца 80-х начала 90-х годов минувшего столетия. Тогда усилили свою работу существовавшие в России секты (баптисты, пятидесятники, адвентисты, иеговисты, кришнаиты, движения Порфирия Иванова, теософов, антропософов), стали возникать новые секты (Белое Братство, виссарионовцы, богородичники), но особенно высокой активностью отличались проникшие из-за границы секты: сайентологи, мунисты, мормоны, АУМ Синреке, Трансцедентальная медитация, Международная Церковь Христа (Бостонское движение), Новоапостольская Церковь, Поместная Церковь Уитнесса Ли и др.

Динамика роста численности сект, их последователей, а также темпы их географического распространения были весьма значительными. Пик сектантской активности пришелся на 1994-1995 годы. Общее количество сектантов исчислялось исследователи от сотен тысяч человек до нескольких миллионов (в зависимости от их конфессиональной принадлежности и идеологических взглядов). В поисках ответа на столь масштабное развитие сектантства часть православных исследователей пришла к мнению о возникновении в средине XX веке принципиального нового его типа так называемых тоталитарных сект.

Этот взгляд на сектантство на самом деле не представлял собою никакой новизны, а повторял в частично измененном (модифицированном) виде идеи антикультового движения, возникшего на Западе в 60-80-е годы XX века. Критериями тоталитарного сектантства были названы нарушение прав личности, гуруизм, эзотеризм, использование практики промывания мозгов или контролирования сознания, наличие жесткой организационной структуры, неевангельская религиозность. В эту категорию были включены почти все секты (даже те, что возникли до средины XX века), за исключением, пожалуй, баптистов и пятидесятников. Сторонники тоталитарной теории считают, что эти секты представляют собою совершенно уникальное явление во всемирной истории религиозных движений, с которым Церковь за всю двухтысячелетнюю историю не встречалась. Отсюда они делают вывод о невозможности использовать святоотеческий опыт противостояния ересям в работе с тоталитарными сектами.

Новая теория игнорирует святоотеческое наследие, привносят западные идеи и понятия в русское богословие, не подвергая их критическому осмыслению. Так она вводит неизвестные православному богословию критерии отличия истины от заблуждения (соблюдение прав человека, гуруизм, эзотеризм, контроль сознания, и т.п.), а определения тоталитарных сект формируют представление о них как мафиозных структурах, стремящихся к захвату власти и накоплению денег. Не отрицая важности для православного миссионера владения подобной информацией, следует отметить, что ее весьма специфическая подача не дает полного представления о характере религиозной жизни сектантов, их религиозных убеждениях, что затрудняет опровержение их заблуждений.

Тоталитарное определение сектантства и способ борьбы с ним отличается от святоотеческой методологии противостояния ересям, которая главное внимание обращает на изучение догматических заблуждений с тем, чтобы убедительно их опровергнуть. Упоминание о таком подходе к борьбе с ересями встречается у одного из самых известных ересиологов священномучеником Иринеем, епископом Лионским (+202). В предисловии к своей четвертой книге “Обличения и опровержения лжеименного знания” он пишет: “Тому же, кто желает обратить их (т.е. еретиков - прим. автора), надлежит точно знать системы их учения. Ибо невозможно кому либо лечить больных, когда он не знает болезни людей нездоровых. Поэтому предшественники мои, и при том гораздо лучше меня, не могли однако удовлетворительно опровергнуть последователей Валентина, потому что не знали их учения, со всем тщанием переданного ... в первой книге...”. Полемика с лжеучениями велась святыми отцами вокруг вероучительных вопросов и не сводилась к второстепенным проблемам на которые главным образом обращает внимание тоталитарная теория, например: к дискуссии о правовых, медицинских и социальных аспектах деятельности еретиков. В настоящее время идет дискуссия о том являются ли тоталитарные секты религией или же это некие псевдорелигиозные движения или тоталитарные структуры, выкачивающие финансовые и материальные средства из своих последователей.

Чтобы внести ясность в этот вопрос надо установить в чем же заключается суть сектантства. Для этого следует проследить как формировался объем и значение термина секта с момента его появления в христианской литературе, каким было его содержание в западном христианстве после его разделения на католичество и протестантство, ибо оттуда они проникли в русское богословие. Поскольку тоталитарная теория заявляет о себе как богословии современного сектантства, необходимо осветить историю ее появления, вскрыть ее гносеологические корни и рассмотреть основные положения и критерии тоталитарного сектантства в сопоставлении со святоотеческим подходом к ересям, так как Церковь принимает все новое соотнося его с “правилом веры” или “правилом истины”, то есть Преданием. Не менее важной задачей Сектоведения при нынешних обстоятельствах противостояния сектам представляется ознакомление православных миссионеров и критическое изучение ими теории сектантства, преподаваемой в светской школе, готовящей кадры экспертов, консультантов для представителей властей, общественно-политических организаций с тем, чтобы иметь возможность вести с ними конструктивный диалог в области церковно-государственных отношений.

Понятийно-терминологический вопрос не является отвлеченно-теоретическим. Столь значительное внимание к терминологической проблеме в Сектоведении, уделяемое ей с начала XX века, является не данью схоластике, но имеет практическое значение. От того, в чем усматривается сущность сектантства будут зависеть меры для борьбы с ним. Одно дело, когда мы определяем секту как группу, в которую вовлекли и удерживают человека с помощью технологий контролирования сознания, гипноза, с целью захвата власти и выкачивания материально-финансовых средств и совсем другое, когда суть сектантства заключается в разрушении Дела спасения совершенного Христом, в открытом противостоянии христианству, когда возникает опасность совращения православных верующих в какое ни будь заблуждение. Эти два различных представления о природе сект, обозначенные соответствующими понятиями определяют две отличные друг от друга методологии противостояния им.