Доктрина Монро и геополитические реальности на американском континенте.
Доктрина Монро – это внешнеполитическая концепция, провозглашенная 2 декабря 1823 г. в послании президента США Дж. Монро конгрессу страны. Основополагающим принципом концепции стало разделение мира на “американскую” (Западное полушарие) и “европейскую” системы. Она положила начало втягиванию в сферу геополитического влияния США государств Северной и Южной Америки. Эта концепция явилась продолжением политический доктрины панамериканизма – идейного и геополитического обоснования претензий США на гегемонию в Западном полушарии. Она была создана американским государственным деятелем А. Гамильтоном на рубеже XVIII-XIX вв.
Доктрина Монро стала результатом обобщения и развития теории и практики внешней политики США того времени. Она была разработана на заседаниях американского правительства в связи со слухами об угрозе интервенции со стороны Священного союза (Россия, Австрия, Пруссия) в Латинскую Америку с целью восстановления былого господства Испании в ее американских колониях. В §7 доктрины го ворится: “Американские континенты ввиду свободного и независимого положения, которого они добились и которое они сохранили, не должны рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державы”.
Этот документ отражал интересы плантаторов-рабовладельцев Юга и крупной буржуазии Севера. Он формулировал лозунги, оправдывающие “преимущественные права” США на Западное полушарие. “Америка для американцев” – такова главная мысль концепции.
Реализация “преимущественных прав” США, провозглашенных в доктрине Монро, была продемонстрирована в 1824-1826 гг., когда силами Колумбии и Мексики американцы подчинили себе Кубу и Пуэрто-Рико. А в 40-х годах американцы отторгли у Мексики Техас, Орегон и Калифорнию в знак “признательности” за ее помощь по захвату Кубы. Таким образом, доктрина Монро стала прикрытием агрессивной внешней политики США. Термин агрессия (от лат. aggressio – нападение) означает нападение одного или нескольких государств на другое.
В 1904 г. президент Т. Рузвельт заявил, что в Западном полушарии приверженность Соединенных Штатов к доктрине Монро может заставить их в случае внутренних беспорядков и бессилия в латиноамериканских странах осуществлять функции “международной политической силы”. Реализуя эту функцию, в начале XX в. США организовали многочисленные интервенции на Кубу, в Мексику, на Гаити, в Доминиканскую республику, Никарагуа, Панаму и другие страны в целях подавления растущего национально-освободительного движения. Начиная с 50-х гг., вмешательство США в жизнь выше упомянутых, а также других стран континента практически не прекращалось до конца XX в.
Большинство латиноамериканцев резко отрицательно относятся к доктрине Монро. По словам бывшего президента Гондураса П. Бонилья даже “упоминание об этой... доктрине... считается в странах Латинской Америки оскорблением их достоинства и их суверенитета и в то же время угрозой их независимости”.
Конец XX в. внес изменения в геополитическую систему силовых полей континента. Возникли и активизируются новые процессы в политике, экономике, которые во многом были обусловлены ускорением научно-технического прогресса, формированием транснациональных компаний и другими причинами.
С конца 80-х годов в Латинско-Карибской Америке (ЛКА) развернулись динамичные процессы демократизации и либерализации. Программы структурных преобразований, проводившиеся ранее в ряде крупных стран континента военно-диктаторскими режимами, оказались малоэффективными. Предпосылки социально-политической нестабильности не только сохранились, но их количество увеличилось.
В этих условиях в большинстве латиноамериканских государств был взят курс на коренное изменение политических приоритетов. Новое поколение политиков, пришедшее к власти в результате свободных выборов, отличается от своих авторитарных предшественников не только демократической репутацией, но и профессионализмом.
Сегодня Латинская Америка переживает период структурных преобразований, для которых характерно комплексное решение экономических и политических проблем. К середине 90-х годов во всех странах региона созданы предпосылки реальной демократизации общества. Вместе с тем дальнейшая эволюция ощутимо тормозится крайней неравномерностью распределения богатств в большинстве стран континента. Показательно, что и влиятельная католическая церковь, и эксперты МВФ указывают на необходимость срочного включения механизмов преодоления социальной поляризации. Важность этой задачи хорошо осознают и многие находящиеся у власти политики.
Конец “холодной войны”, распад СССР и пренебрежение Россией в первой половине 90-х гг. зоной ЛКА вызвал сожаление политической элиты латиноамериканских стран по поводу нарушения баланса сил, который сужал зону их интернационального маневра. Особенность геополитических реалий ЛКА такова, что страны региона объективно заинтересованы в глобальных сдерживающих факторах и противовесах, которые возникают на основе многополюсности. Их сближение в 90-х гг. с Европейским союзом — одно из проявлений стремления противодействовать однополюсности.
Это отнюдь не значит, что высокоплатежеспособный рынок США, их технологическая мощь, огромные финансовые ресурсы малопривлекательны для латиноамериканцев. Напротив, существует объективная заинтересованность в подключении к американскому экономическому “локомотиву”. Однако возникает извечный вопрос: на каких условиях? И другой немаловажный вопрос: способны ли США, при всей их экономической мощи, предложить латиноамериканцам схему интеграции, перекрывающую позитивный эффект прочих альтернатив?
Неудачная попытка президента Б. Клинтона решить вопрос о допуске латиноамериканских стран в НАФТА не была результатом политической конъюнктуры. Речь идет о серьезных внутренних ограничителях, существующих в США, в том числе оппозиции профсоюзов и производителей традиционных отраслей промышленности. Нельзя забывать и об объективно сложившихся предубеждениях у той и другой стороны, которые являются прямым следствием доктрины Монро. Что касается латиноамериканцев, то этот социально-психологический фактор продолжает действовать даже, казалось бы, в весьма “американизированных” слоях населения.
Сегодняшняя Латино-Карибская Америка имеет серьезные аргументы для повышения своей значимости в системе внешнеполитических и внешнеэкономических ориентиров. Если в обстановке кризиса и депрессии 80-х гг. уровень внешнеполитической деятельности стран ЛКА резко понизился, то к середине 90-х гг. государства региона, наведя порядок в своей экономике, восстановили потенциал внешнеполитической активности. ЛКА выходит из положения маргинала мировой политики и все более заметно включается в решение ключевых международных проблем.
Особую роль приобретает Бразилия — восьмая промышленная держава мира, поднявшаяся на “аэрокосмическую ступень”, ставшая “пороговым” ядерным государством и кандидатом в постоянные члены Совета Безопасности ООН. Бразилия не только стала державой регионального значения. Она превращается в новый полюс международного тяготения, который формирует собственную зону влияния. Стратегические ориентиры правящей элиты Бразилии во многом расходятся с интересами вашингтонской элиты. В Западном полушарии Бразилия остается, пожалуй, единственным государством, способным в какой-то мере противостоять гегемонии США. Другие латиноамериканские страны все чаще видят в ней противовес тенденциям однополюсности, олицетворяемым Соединенными Штатами.
В этой связи показательна реакция большинства латиноамериканских государств на натовскую агрессию в Югославии. ЛКА стала тем регионом, где позиции по данному вопросу оказались наиболее близки подходам российской дипломатии. Подавляющее большинство государств ЛКА высказались против решения подобных проблем в обход ООН, ее Совета Безопасности, против подмены международного права правом НАТО и США, игнорирования политических резервов урегулирования внутренних вооруженных конфликтов.
Сегодня ведущие центры мировой экономики и политики, осознавая возросшую стратегическую ценность региона, развернули активную деятельность по втягиванию ЛКА в орбиту своего влияния. Рост потенциала Евросоюза и вызовы, возникающие в АТР, создают озабоченность в США. Вашингтон более энергично занялся изысканием дополнительных стратегических резервов для того, чтобы проецировать свое превосходство в XXI век. Очевидно, что для США модернизирующаяся ЛКА — один из важнейших резервов. Инициатива Вашингтона по созданию панамериканской зоны свободной торговли, по сути, направлена на то, чтобы в полной мере задействовать этот резерв, перебив, кстати, “посягательства” других полюсов мировой экономики и политики на страны этого региона.
<< Предыдущая - Следующая >>