Административное право / Арбитражный процесс / Земельное право / История государства и права / История политических и правовых учений / Конституции стран / Международное право / Налоги и налогообложение / Право / Прокурорский надзор / Следствие / Судопроизводство / Теория государства и права / Уголовное право / Уголовный процесс Главная
Юриспруденция
Уголовное право
| ГАРЛЕ М. О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ (ПОД РЕДАКЦИЕЙ БЕККАРИА), 1766 | |
МЕЛЬХИОР ГРИММ. "ЛИТЕРАТУРНАЯ ПЕРЕПИСКА" (запим от IМ. 1765 г.) |
|
|
Небольшая книжечка "О преступлениях и наказаниях", которую аббат Морелли намеревается перевести на французский язык, наделала много шума в Италии. Ее автор - г-н Беккариа, миланский дворянин, которого одни называют священником, другие - ученым юристом и который по моему глубокому убеждению является в настоящее время одним из самых выдающихся умов современной Европы. Философское брожение умов происходит уже и по другую сторону Альп и приближается к самому очагу религиозных суеверий. Всемогущество абсурда представляет собой повсеместную угрозу. Но если бы даже разуму и удалось, наконец, занять его место, то миру пришлось бы, видимо, сожалеть о преждевре252 менносги подобной метаморфозы. Просвещенные наблюдатели уверяли меня, что прогресс, проделанный Италией за последние 30 лег, - поразителен. Революционный процесс начался с перевода "Персидских писем". Он нашел живой отклик в Тоскане даже среди простого народа. Сочинения современных французских философов проникли в этот край и способствовали просвещению его обитателей. Они были в числе первых, предпринявших новое издание "Исповеди савойского викария" под названием "Катехизис флорентийских дам". Интересно наблюдать, как в последнее время философия пересекает ЛаМанш и Рейн и одновременно получает все большее распространение во Франции, - несмотря на все потуги суеверий помешать этому, - и оттуда уже шествует по всей Европе. Не менее примечателен и тот факт, что самый безгласный и робкий язык, который из всех живых европейских языков вне всякого сомнения обладает наименьшей самобытностью, превратился вдруг в язык универсальный. На нем говорит уже весь мир, и он семимильными шагами устремляется к единовластию. Мало того, что он становится повсеместно распространенным, что представители высшего света и писатели щеголяют им по всякому поводу, что его всюду изучают, на нем говорят, им владеют, его коверкают. Он также оказывает воздействие и на другие языки, и мы уже читаем только во французском стиле, написанное по-английски, немецки или итальян253 ски. Другими словами, каждый язык нынче потерял свою самобытность и приспособился к строю и оборотам французского языка. Г-н Юм показал пример этого своим соплеменникам; правда, они не признают за ним талантов хорошего писателя. В Германии эта мода также начинает завоевывать повсеместно поклонников. По той же причине все наши французы заверят вас, что сочинение г-на Беккариа написано превосходно, и я не удивлюсь, если мне скажут, что итальянцы откажут ему в умении писать на собственном языке. Его стиль уже не имеет ничего общего со стилем писателей ХУI-ХУП вв. Г-н Беккариа пишет по-французски итальянскими словами, подчиняя отточенность фразы ясности изложения. Длинные фразы, унаследованные итальянским языком от латинского, округлость и красота которых были предметом пристального изучения извечных писателей двух предыдущих веков, начинают постепенно исчезать из сочинений современных авторов, чтобы уступить место монотонности и коротким фразам французского языка. Так вводя в собственный язык обороты другого языка, пытаются, естественно, придать им и значение этого другого языка, хотя они в собственном языке могут пониматься иначе. И потому, когда г-н Беккариа в ряде мест своей книги пытается употреблять слово "дух" в том смысле, как оно понимается у Монтескье, не следует забывать, что итальянское слово "дух" в родном языке не адекватно по значению своему французскому 254 аналогу. Такая манера письма по крайней мере удобна для французских читателей. Они смогут, ознакомившись лишь поверхностно с иностранным языком, читать на нем, или, вернее, они будут читать нечто французское на языке, полном изящества и блатозвучия. Но отдавая г-на Беккариа на суд его сограждан в том, что касается стиля его сочинения, нельзя не принять его идей, направленных на просвещение и счастье человеческого рода. Еiо книга заслуживает быть переведенной на все язики мира. Еiо принципи Должны статi предметом размашлений как правителей, так и философов. Совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы убедиться, что одним из наиболее очевидных доказательств нашего варварского происхождения является состояние нашего уголовного права. За исключением Англии почти повсеместно в Европе царит жестокость. Во всем наука проповедует хладнокровную и бессмысленную бесчеловечность, что противоречит самому назначению законодательства. Признавая, что Англия в этом отношении опередила континентальную Европу, я не собираюсь утверждать, что ей нечего позаимствовать из книги "О преступлениях и наказаниях". В Англии не применяются пытки к уголовным преступникам. Каждый гражданин имеет право быть осужденным в судебном порядке. Помимо предоставления права обвиняемому на судебную защиту его судит суд присяжных. Им зачитывается закон, а затем факты, касающиеся обвиняемого, с 255 доказательствами его виновности или невиновности. После этого каждый присяжный заседатель объявляет под присягой и с полным беспристрастием, считает ли он обвиняемого виновным или невиновным. Другими словами, он решает, подпадает ли данный случай под действие закона или нет, и соответственно, обвиняемый немедленно заключается под стражу или признается невиновным. Так как дело рассматривается в течение одного судебного заседания, необходимо, чтобы присяжные или судьи собрались вместе для принятия решения. В этот период им не разрешается уединяться, есть и пить до тех пор, пока они не вынесут окончательного вердикта. Это один из самых прекрасных законов из ныне действующих, который обеспечивает каждому гражданину право на рассмотрение его дела в суде. Если и существует механизм, позволяющий предотвращать несправедливость и пристрастность судебных решений, если и есть средство, делающее людей внимательными, справедливыми, милосердными, так это - равенство в положении и условиях между судьями и осужденными, что заставляет судей постоянно взвешивать каждое свое слово и не забывать о превратностях человеческих судеб, о правах гражданина в процессе, которыми он наделяется по закону. Я удивлен, почему г-н Беккариа не упомянул об этой прекрасной стороне британского правосудия в своей книге. Обвиняемый вынужден в одиночку защищаться против всех остальных граждан. Это - существо, лишенное силы в мо256 мент борьбы. И потому обвиняемый нуждается в самой широкой защите. И было бы верхом варварства отказать ему в ней; как было бы столь же бесчеловечно не предложить ему защиту. Причем судья должен быть самым рьяным защитником обвиняемого вплоть до того момента, пока не вынесен приговор. Цель любого уголовного судопроизводства заключается в том, чтобы выявлять невиновных, так как иначе всегда были бы лишь виновные, которые не могли бы избежать строгости закона. Я убежден, что нег ни одного вновь назначенного королевского судьи по уголовным делам, который был бы настолько черств, чтобы первые вынесенные им смертные приговоры не вызвали у него сильного эмоционального потрясения. Но в то же время я опасаюсь, что он может и не подходить для своей профессии, и по истечении 6-ти месяцев подпишет смертный приговор, испытывая меньше эмоций, чем банкир, подписывающий вексель. Наука управления состоит не только в том, чтобы воспитывать хорошие нравы, искоренять или ослаблять дурные, но и прежде всего в том, чтобы эффективно и искусно предотвращать апатию населения, которая является следствием этих нравов, хороших или плохих. Г-н Беккариа ограничивает свое понимание уголовного судопроизводства небольшим числом принципов, наиболее простых и очевидных, которые являются источником всех его идей. Быстрота наказания, невозможность его избежать, закон, общий для 257 д 101 всех - вот что гарантирует всегда и везде безопасность любого общества от злодеяний и уголовных преступлений. Суровость наказания по крайней мере бесполезна, если не вредна. Постоянные наблюдения свидетельствуют о том, что чем суровее наказания, тем более жестокими становятся преступления. Г-н Беккариа постулирует принцип, который я уже долгое время вынашивал в своей душе: если общество считает себя вправе лишать жизни одного из своих членов, оно по крайней мере не вправе заставить его страдать от пыток, независимо от совершенного преступления, или вернее общество вправе лишать жизни человека в одном-единственном случае, когда жизнь этого человека представляет опасность для самого существования общества. Во всех остальных случаях смертная казнь в соответствии с буквой закона, есть не что иное, как завуалированное правовыми формальностями убийство. Но существует ли другое право среди людей, кроме права сильнейшего? Следовало бы по крайней мере уяснить себе, что все подобные убийства вредны для общества, так как смерть одного человека всегда наносит обществу ущерб. К тому же подобные убийства неэффективны, поскольку не препятствуют совершению преступлений, и число злодеяний остается почти все время одним и тем же. Все это заставляет констатировать в очередной раз, что нищенская и рабская жизнь, которую труд мог бы обратить на пользу общества, вызывает у людей не больше страха, чем идея смерти. Следовало 258 бы также выяснить, не является ли присущая человеческой природе тайная страсть к совершению безрассудных поступков с риском для жизни причиной того, что казни представляются менее устрашающим средством, чем осознание безысходной перспективы влачить жалкую жизнь, полную тягот и забот. Необходимо также понять, что наказание должно быть адекватным преступлению. Ведь отсутствие дифференцированности наказаний по степени строгости стимулирует несчастных, решившихся на преступления, наносить обществу максимальный вред, несмотря на то, что для достижения своих злонамеренных целей они могли бы вполне ограничиться нанесением гораздо меньшего ущерба. Я отдаю себе отчет в том, что более просвещенное уголовное судопроизводство не в состоянии избавить человеческое общество от преступлений. Мне совершенно ясно и то, что несчастный, повешенный или колесованный за свершенные злодеяния, сможет, вероятно, без особого труда доказать нам, что, принимая во внимание все объективные обстоятельства, природу и взаимосвязь событий с момента его рождения до казни, ему не оставалось ничего лучшего, чем закончить свои дни на виселице, или быть колесованным. Но такая печальная защитительная речь лишь подтверждает ту истину, к сожалению, бесспорную, что человеческой мудрости не дано предупредить неизбежности свершения зла. Эта речь показала бы также, что искусство избегать преступлений и уменьшать число преступников зави259 сит от великой науки направлять деятельность людей на благие дела, а также от тех принципов, которыми руководствуется просвещенное и эффективное управляющее правительство. Но как бы то ни было, остается только пожелать, чтобы все законодатели Европы использовали идеи г-на Беккариа для искоренения варварства, царящего в наших судах. Хотелось бы также верить, что если бы судьи парижского парламента и посвятили бы несколько своих заседаний реформе уголовной юстиции королевства в со> отвегствии с принципами нашего миланского философа, то заслужили бы самую большую похвалу всей нации, а королю показали бы больше рвения и преданности, чем заботясь о спасении души урсулинской монахини из Сен-Клу и упрекая всех и вся в том, о чем сами судьи никогда не имели ясного представления. Г-н ЛАверди, ныне государственный министр и генеральный контролер, в бытность советником парламента, сочинил труд по уголовному праву, который небезынтересно сравнить с книгой г-на Беккариа, чтобы выявить различия между ними. Например, в книге французского юриста вы найдете длинную главу о преступлении, о котором миланский философ просто-напросто забыл: речь идет о магии. И это не потому, что он ничем не обязан Франции. Наоборот, без "Духа законов" книга г-на Беккариа никогда бы не появилась. И читая ее, вы сможете убедиться, что семена великого творения упали на благодатную по260 чву. Вы не найдете у миланского философа масштабности и проявлений гениальности г-на Монтескье. Но вы найдете у него ум просвещенный, глубокий, точный и проникновенный. Вы убедитесь в исключительной утонченности его души, столь нежной и столь чувствительной, столь сильно стремящейся сделать людей счастливыми, что вас невольно охватят те же сильные чувства, которые вдохновили автора на написание этой книги. К тому же она относится к числу тех немногочисленных ценных творений, которые заставляют думать. В ней нет ни одного вопроса, представляющего интерес, который не вызвал бы у вас желания поразмышлять. И конечно, все то, о чем < в ней говорится, кажется столь верным, столь соответствующим здравому смыслу и разуму, что вы верите, будто читаете собственные мысли и собранные воедино общепризнанные истины. И прочитав книгу, уже начинаете размышлять, а не удивляться тому, насколько судебная практика далека от принципов правосудия. К несчастью, взгляды миланского философа все еще в новинку для большинства людей. И начиная с палача, сформулировавшего уголовные законы непобедимого Карла V, и вплоть до секретаря турнелльской судебной палаты, подписывающего приговоры, ни один служитель правосудия не обладал душой Беккариа. И даже новые, довольно примечательные обвинения в неуважительном отношении к законодательству не смогут помешать этой небольшой непоч261 тительной книжице иметь успех и по праву приобрести в скором времени очень большую известность. Книга уже была переиздана несколько раз. Перелистывая одно из этих изданий, я увидел, что автор добавил несколько новых и превосходных глав. Он подверг свое сочинение тщательной переработке и сделал несколько удачных изменений. В одном из добавлений к главе о несостоятельных должниках он упрекает себя в слишком суровом отношении к ним в предыдущих изданиях. Он пишет: "Я всегда уважал религию, а меня называли безбожником, я всегда защищал право, а меня обвиняли в неуважении к закону, я имел несчастье в этом месте оскорбить человечество, но никто не упрекнул меня за это". Пусть вам служит утешением, г-н Беккариа, что везде все одинаково, и у вас и у нас. Примите, как должное, что люди похожи друг на друга. И где вы видели, чтобы кого-то интересовала судьба человечества? |
|
| << Предыдушая | Следующая >> |
| = К содержанию = | |
Похожие документы: "МЕЛЬХИОР ГРИММ. "ЛИТЕРАТУРНАЯ ПЕРЕПИСКА" (запим от IМ. 1765 г.)" |
|
|