"Конец истории" как значимый элемент современного мировозрения
Контрольная работа - Философия
Другие контрольные работы по предмету Философия
теризующегося кризисностью, глобализацией, конфликтностью и т.д. Как не раз отмечал еще Н. Бердяев, в сложной и смешанной атмосфере Апокалипсиса, в которую мы, якобы, уже вошли, все раздваивается: все пропитано яростью и столкновением полярно противоположных начал.Отрицая возможность научной философии истории в пользу философии профетической, раскрывающей смысл истории путем постижения того, что будет после нее, он писал в Самопознании: ...Смысл истории лежит за ее пределами и предполагает ее конец. История имеет смысл потому, что она кончается. История, не имеющая конца, была бы бесконечна. Бесконечный прогресс бессмыслен. Поэтому настоящая философия истории есть философия истории эсхатологическая, есть понимание исторического процесса в свете конца и в ней есть элемент профетический.
Современные идеи переустройства общества перекликаются с идеей внутреннего (малого) Апокалипсиса истории, который, в представлении Н. Бердяева , является неотвратимой судьбой исторического существования, обязательным условием борьбы со злом и другими общественными болезнями, важным средством искупления грехов.
Реальность демонстрирует многократный уход с исторической сцены и возвращение в новом облике России как субъекта мировой практики. Образы России, ее историческое предназначение и смысл в социально-философских разработках настолько многообразны и противоречивы, что однозначно определиться в трактовках национального самоопределения в истории не удалось до сих пор. Это означает, что как в теории, так и в ментальностироссийскогонарода,характеризующегосянеопределенностью,эксплуатируемые схемы исторического процесса в принципе недостаточны. Нечеткость представлений об истоках России, о ее настоящем рождает в общественной психологии феномен, который можно обозначить ощущением максимальной близости конца национальной истории. Отсутствие будущего, например в виде общепризнанного цивилизационного проекта, только усугубляет ситуацию. Конечные цели , идеальные общественные маяки нашлимного различных выражений в российской теоретической мысли: русская идея - у многих русских историософов дооктябрьского, да и более позднего периода; Царство Духа, общество свободных творческих личностей, пророческие идеи христианства, его устремленность к грядущему - у Н.А. Бердяева, коммунистический проект и т.д. Все они, что самое главное, легли на хорошо подготовленную почву российского сознания - во многом эсхатологического и утопического.
Значительное место эсхатологические идеи занимали в русской религиозной историософии: в работах В. Соловьева, Н. Бердяева, К. Леонтьева и др. Так, В. Соловьев в целом ряде своих сочинений ( в их числе Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории) и специальных лекций (таких, как Духовное человечество и конец истории, О конце всемирной истории) утверждал, что современное человечество превратилось в больного старика, тенденция возрастания всеобщего благополучия в истории не действует, является бессмыслицей. Новых народов, которые смогли бы продолжать делать историю, уже нет. И, наоборот, есть все данные, чтобы сказать: магистраль всеобщей истории с ее древней, средней и новой частями пришла к концу, внутренне завершилась, произошла всеобщая катастрофа мироздания. Историческая драма сыграна, написана вся до конца, остался один лишь эпилог, содержание которого, по существу, заранее известно. Эсхатологизм стал устойчивой характеристикой российского сознания не случайно. Еще В.О. Ключевский, давая оценки специфике соотношения рационального и иррационального в национальном менталитете, отмечал тяготение к действиям на авось, к непросчитанным поступкам. Такой тип поведения он связывал с особенностями российской жизни и хозяйственной деятельности, протекающей в климатической зоне неустойчивого земледелия. К этому следует добавить, что российское пространство было и зоной многочисленных набегов, частых войн, конфликтов, многочисленных поборов со стороны властей, которые держали личное хозяйство на грани разорения. В этих условиях неопределенности и неустойчивости ценность рационализации настоящего, смысла жизни была очень низкой.
Потерянно-усталый, сбивчивый ритм державной поступи нашей страны далеко не случаен; у этого анахронического явления велика глубина предыстории. Связана она с нескончаемыми тенденциями воплощать утопию. Как компенсация за неустроенное настоящее существовала мечта о светлом будущем. В российской философской традиции эсхатология гасилась сверхутопическими проектами. Прорыв в светлое будущее, призрачное царство разума и справедливости (здесь вспомним эсхатологические кошмары страшного суда в преддверии тысячелетнего царства небесного) в моделях российских теоретиков и лириков сметал отжившие формы человеческого быта, нарастал и приобретал космические масштабы. Все имеющееся в наличие бытие российскому массовому сознанию казалось нетерпимым, как, впрочем, и вообще все неорганизованное и отсталое. Идея правильной организации бытия пронизывала духовную атмосферу начала века. Она являла себя и во всеобщей организационной науке А. Богданова, и в призывах молодого А. Вышинского превратить коммунальные столовые в школу коммунизма, отучающую от индивидуалистической психологии, и в графической стройности Столбцов Н. Заболоцкого - неком эскизе общества будущего (литературоведы обнаружива?/p>