"Теория человека и бога". Н. Кузанский
Дипломная работа - Философия
Другие дипломы по предмету Философия
ософ всемерно подчеркивает необходимость активного интеллектуального усилия. Одна из определяющих черт ортодоксально-католической мистики - пассивность познающего субъекта, его неспособность подняться собственными усилиями к богу и робкое ожидание божественной милости, озарения чужда философу. Без любви невозможно постичь бога, но любовь к богу носит у Кузанца характер интеллектуального стремления к постижению объекта, как позднее у Спинозы. Любящий должен составить себе понятие о любимом предмете (24, 114). Он отвергает слепое ожидание мистического озарения по милости бога. Тот, кто хочет подняться к Богу, должен сам себя двигать вперед (24, 114). В этих рассуждениях Кузанецдостойный преемник относительно прогрессивной, еретической традиции в мистике, идущей от Псевдо-Дионисия до Эккарта.
Идея активности человека в познании абсолюта упорно подчеркивается Кузанцем во всех сочинениях. Бог дает свой свет только ищущим, которые разыскивают его как бы в беге (cum cursu) (16, 295); в Игре шара о необходимости упражняться в достижении Христа, как и в игре в шар (20, 220). Влияние Эккарта здесь несомненно; особенно отчетливо это проявляется в О видении Бога, где Кузанец настойчиво проводит мысль о том, что бог смотрит на нас только тогда, когда мы смотрим на него. Только высшее напряжение интеллектуальных способностей человека приводит к видению, т. е. абсолютному познанию сущности бытия.
Реальная основа всех этих рассуждений выраженное в мистической форме утверждение активности, инициативности человека, что роднит Кузанца как с представителями еретической мистики средневековья, так и с гуманизмом Возрождения.
Кузанец не отбрасывает знания, философии, науки вообще; знания оказываются совершенно необходимой ступенью для достижения незнания. Он не отрицает необходимости изучения книг мудрецов, к которым он относит прежде всего мистиков, и главным образом Псевдо-Дионисия. Только разум, интеллект, его усилия могут подвести человека к интуиции, видению совпадения противоположностей со всей очевидностью. Стремящегося к вечной мудрости не удовлетворяет знание того, что может быть прочитано о ней. Но необходимо, чтобы после того, как он посредством интеллекта разыскал, где она существует, он овладел ею (6, 18). И вот наступает интеллектуальное слияние человека с абсолютом, полное тождество конечного и бесконечного: Твое интеллектуальное познание есть не что иное, как тождество твоего разума с сопричастным единством. Ты есть образ Бога (9, II, VII).
Наличие элементов мистики в гносеологии Кузанца в условиях идеологической борьбы того времени играло известную положительную роль. Встав на позиции мистики, Кузанец тем самым объективно присоединяется к той оппозиции против феодализма, проходившей через все средневековье. Мистическое познание, о котором говорит Кузанец, фактически не распространяется на действительное познание явлений и процессов природы; оно относится лишь к познанию скрытого бога, бесконечно удаленного от взоров людей и все же находящего в вещах. Теология тем самым отводится в русло мистики; поле природы становится объектом науки.
Разум, по Кузанцу, не является исключительно органом мистической теологии. Мистическая теология составляет ту часть интеллекта, которая фактически не играет роли в познании природы. Разум, по мысли Кузанца, обладает огромной самостоятельной силой, схватывая в принципе (в бесконечных геометрических фигурах) совпадение противоположностей. Это высшая философско-теоретическая способность человеческого ума. Поэтому вряд ли справедливы утверждения некоторых зарубежных исследователей, придающих интеллектуальному познанию в учении Кузанца с самого начала мистический характер (42, 28), совпадение противоположностей мистическая теория (54, 405). Кузанец является погруженным в платонизм христианским мистиком (48, 47) такие утверждения не являются редкостью применительно к Кузанцу. Причем эти исследователи пытаются закрыть глаза на еретичность и неортодоксальность мистики Кузанского; мистика философа для них христианская мистика, а потому ей как наивысшей ступени познания уделяется довольно значительное внимание.
Наиболее ценная часть гносеологии Кузанца связана с учением о той части разума, где нет мистического, таинственного знания бога. Именно эта часть совершает всю диалектическую работу: она движется, ищет, бесконечно приближаясь к бесконечному объекту. Теория же ученого незнания, претендующая на мгновенное познание всей истины в целом, на деле ничего не дает. Попытка Кузанца сразу схватить бесконечность была иллюзорной. Неплодотворность мистического постижения сущности бытия заключалась уже в метафизичности этого способа познания.
Мистическое видение кладет конец диалектическому движению разума к истине: цель достигнута субъект полностью слился с объектом. Познание человека должно остановиться на этом. Достоинствами мистического учения Кузанца являются: неразрывная связь мистики Кузанца с пантеизмом, что ведет к отрицанию и разрушению ортодоксально-теологического мировоззрения; далее, попытка поставить вопрос о познании бесконечного; и, наконец, явная направленность принципа ученого незнания против свойственного схоластике формально-логического метода исследования. Постановка вопроса о познании бесконечности, а также борьба со схоластическим способом мышления гораздо больше связан