Кинематографичность текстов Дмитрия Глуховского на примере романа "Метро 2033"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
К его разуму кто-то снова осторожно, как бы пробуя на ощупь, прикоснулся, но он встряхнул головой, и морок ненадолго рассеялся.
Он оглядел и механически пересчитал ютившихся на крыше членов отряда. Сейчас их было пятеро, если не считать Антона, который так и не пришел в себя, и его сына. Артем тупо отметил, что один боец куда-то пропал, потом его мысли опять замерли. Как только в голове опустело, рассудок снова начал сползать в мутную пучину. Бороться с этим в одиночку было трудно. Мельком осознав происходящее, он постарался уцепиться за эту мысль, и думать об этом, думать о чем угодно, только чтобы не оставлять свой разум пустым. С остальными, видимо, происходило то же самое. - Вот что с этой дрянью под облучением случилось… Точно говорили, биологическое оружие! Но они сами не думали, что такой кумулятивный эффект получится! Хорошо еще, оно за стеной сидит и в город не вылезает… - говорил Мельник.
Ему никто не отвечал. Бойцы затихли и слушали рассеянно. - Говорите, говорите! Не молчите! Эта блядь вам на подкорку давит! Эй, Оганесян! Оганесян! О чем думаешь? - тормошил сталкер одного из своих подчиненных. - Ульман, мать твою! Куда смотришь? На меня смотри! Не молчите! - Ласковая… Зовет… - ответил ему богатырь Ульман, хлопая ресницами. - Какая еще ласковая! Не видел, что с Делягиным стало? - сталкер с размаху заехал ему по щеке, и осоловелый взгляд бойца ненадолго прояснился. - За руки! Всем за руки взяться! - надрывался Мельник. - Не молчите! Артем! Сергей! На меня, на меня смотрите!
А в метре снизу клокотала, кипела страшная масса, которая, кажется, заполнила собой уже всю платформу. Она становилась все настойчивее, и выдерживать ее напор долго они уже не могли. - Ребята! Пацаны! Не поддавайтесь! А давайте… хором! Споем! - одергивая своих солдат, развешивая им пощечины или почти нежными касаниями приводя в чувство, не сдавался сталкер. - Вставай, страна огромная… Вставай на смертный бой! - хрипя и фальшивя, затянул он. - С фашистской си-лой тем-но-ю… С проклятою ордо-ой… - Пусть я-арость благородная… Вскипа-ает как волна, - подхватил Ульман.
Вокруг поезда забурлило с удвоенной силой. Артем подпевать не стал: слов этой песни он не знал, и вообще ему подумалось, что про темную силу и вскипающую волну бойцы запели неспроста.
Дальше первого куплета и припева никто, кроме Мельника, слов не знал, и следующее четверостишие он пел в одиночку, грозно сверкая глазами и не давая никому отвлечься:
Как два-а различных по-олюса,
Во все-ом враждебны мы!
За све-е-ет и мир мы боремся,
Они - за царство тьмы-ы…
Припев на этот раз пели почти все, даже маленький Олег пытался вспомнить слова. Нестройный хор грубых, прокуренных мужских голосов зазвучал, отдаваясь эхом, в бескрайнем мрачном зале. Звук их пения взлетал к высоким украшенным мозаикой сводам, отражался от них, падал вниз и тонул в кишащей там живой массе. И хотя в любой другой обстановке эта ситуация - семеро здоровых мужиков, забравшихся на крышу состава и распевающих там бессмысленные песни, держась за руки - показалась бы Артему абсурдной и смешной, сейчас она больше напоминала леденящую сцену из ночного кошмара. Ему нестерпимо захотелось проснуться.
Пусть я-а-арость благоро-о-о-одная
Вскипа-а-а-ает, как волна-а-а-а….
Иде-о-от война народная,
Свяще-е-е-нная война-а-а!
Сам Артем, хотя и не пел, прилежно открывал рот и раскачивался в такт музыке. Не расслышав слова в первом куплете, он решил даже было сначала, что речь в ней идет то ли о выживании людей в метро, то ли - как знать? - и противостоянии с черными, под натиском которых скоро должна была пасть его родная станция. Потом еще в одном куплете проскользнуло про фашистов, и Артем понял, что речь идет о борьбе бойцов Красной бригады с обитателями Пушкинской…
Когда он оторвался от своих размышлений, то понял, что хор затих. Может, следующих куплетов не знал уже и сам Мельник, а может, ему просто перестали подпевать. - Ребята! А давайте хотя бы Комбата, а? - еще пытался уговорить своих бойцов сталкер. - Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят… - начал он было, но потом и сам примолк.
И тут маленький Олег легко вскочил на ноги, и, коротко разбежавшись, с веселым смехом бросился вниз. Живая трясина снизу негромко чавкнула, принимая тело мальчика. Артем понял, что завидует ему, и тоже засобирался. Но через пару секунд после того, как масса сомкнулась над головой Олега - может, в тот самый момент, когда она отбирала у него жизнь - его отец закричал и очнулся. Тяжело дыша и загнанно оглядываясь по сторонам, Антон поднялся и принялся трясти остальных, требуя от них ответа: - Где он?! Что с ним? Где мой сын?! Где Олег? Олег! Олежек!
Мало-помалу лица бойцов стали обретать осмысленное выражение. Начал приходить в себя и Артем. Он уже не был уверен, что действительно видел, как Олег спрыгнул в кишащую массу. Поэтому отвечать ничего не стал, а только попробовал успокоить Антона, который, кажется, неведомым способом почувствовал, что случилось непоправимое, и все больше расходился. Зато от его истерики оцепенение окончательно спало и с Артема, и с Мельника, и с остальных членов отряда. Им передалось его возбуждение, его злобное отчаяние, и незримая рука, властно удерживавшая их сознание, отдернулась, словно обжегшись о кипевшую в них ненависть. К Артему, да, кажется, и ко всем остальным наконец вернулась та способность здраво мыслить, которая - теперь он это понимал - пропала уже на подходах к станции.
Здесь благодаря подбору различных языковых средств хорош