Языковые особенности дилогии П.И. Мельникова "В лесах" и "На горах"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
теке имеется несколько вариантов раскольничьих легенд о происхождении картофеля и табака). Он считает старообрядчество как общественное явление плодом невежества. До сих пор его общественная позиция позиция просветителя отвечала его пониманию патриотизма. С позиций просветителя он видит в расколе тормоз в историческом духовном развитии народа и препятствие для института государственности. По его тогдашнему искреннему убеждению высшие интересы государства совпадали с интересами народа, и именно их должна была защищать административная власть. В начале чиновничьей карьеры государственная служба для Мельникова не только средство к существованию, но один из путей выполнения патриотического долга. Позднее горький опыт чиновничьей службы развеял многие его иллюзии, но в начале 50-х годов он усердно и инициативно выполнял административные поручения: ревизии, запечатывание часовен, молелен, конфискацию предметов культа. Раскольники имели опыт в умягчении начальства, но не знали, как подступиться к Мельникову. Имя Мельникова становится известно в Поволжье и на Урале. Ропот раскольников выливается в привычные для них фольклорные формы. Гонитель раскола становится героем раскольничьего фольклора. О нем слагаются песни: Навуходоносор Павел Иванович ... едет в лодочке в 32 весла и правит церемонью генеральскую [Власова, 1982, с. 121].
Легенды о нем проникают на страницы газет и журналов. Они изображают Мельникова человеком суровым, непреклонным и точным исполнителем государственных заданий. Он увозит иконы, свалив их на воз, как дрова, и ставит печати на лики святых. Он увез из Шарпанского скита икону Казанской божией матери, считавшуюся чудотворной, за это ослеп, а икона исчезла; поехал в другой раз скит стал невидим; в третий раз икона приросла к стене и не поддавалась под топорами. По другой версии, он раскаялся и прозрел, но дьявол совратил его и заставил вернуться за иконой. Когда Мельников вошел в молельню, загремел гром, лики святых на иконах потемнели, а сам он и все его воинство пали ниц; заключив союз с дьяволом, он видит сквозь стены. Существовал плач иноческий и девический о разорении Шарпанского скита. А. П. Мельников, сын писателя, специально объехал в 90-х годах скиты Поволжья, записывал фольклор про отца; часть материала он сообщил в печати.
В конце 50-х годов взгляды Мельникова существенно изменились. В 1855 году в Отчете о состоянии раскола в Нижегородской губернии он показал, что раскол выгоден власть имущим, получающим с раскольников немалую мзду. Сквозь официальную фразеологию этого документа явственно проступает мысль Мельникова - просветителя о том, что раскол это одно из тяжких зол народной жизни. Развивая эту мысль, он смело (нельзя забывать, что Отчет составлялся в последние годы царствования Николая I) высказал соображения и выводы большой обличительной силы. Позже, в полемике с Современником, объясняя смысл своих Писем о расколе, Мельников заявил: Раскольники не заключали и не заключают в себе ничего опасного для государства и общественного благоустройства; 200-летнее преследование их и ограничение в гражданских правах, поэтому было совершенно излишне и даже вредно, и раскольники вполне заслуживают того, чтобы пользоваться всеми гражданскими правами.
В 18561858 годах Мельников выступил в рядах передовых писателей, опубликовав сразу несколько произведений: Дедушка Поликарп, Поярков, Старые годы, Медвежий угол, Непременный, Именинный пирог. Чернышевский поставил его рядом с Щедриным, опубликовавшим в 1856 году Губернские очерки. Критики передовых журналов дали самую высокую оценку его произведениям.
В 1858 году Мельников задумал издавать газету, которая была бы демократическим рупором о нуждах народных. Газета начала выходить с 1859 года. В ней во всей полноте сказались интересы самого редактора в области истории, этнографии и устной поэзии. В № 12 помещена статья государственного крестьянина Спиридона Михайлова о русских свадебных обычаях Козьмодемьянского уезда Казанской губернии. В заметке от редакции сообщалось о замечательной личности её автора, чувашенина по национальности, пять лет состоявшего членом-сотрудником Русского Географического Общества. В статью включены свадебные песни, приговоры дружки, описан девичник, обычай смотреть ложки у жениха и тому подобное.
В трех номерах (31, 37, 85) описаны народные поверья Ардатовского уезда Симбирской и Владимирской губерний, волочебники Витебской губернии (приводятся волочебные песни, записанные Г. П. Сементковским, № 101), песня нищих и закликанье весны (№ 45, 98), празднование Ярилы в Нижнем Новгороде, на Гребешке, что против ярмарки на бугре (Нижегородская хроника № 120). В газете много этнографических очерков о жизни разных народностей чувашей (№ 14), мордвы (№ 20), киргизов (№ 14, 92, 111), литовских крестьян (№ И, 32), эстов (№ 65); об обычаях отдельных сел (№ 34, 35, 65) и т. п. В нескольких номерах публиковались пугачевско-разинские материалы по данным архивов и изустным преданиям от наших старичков-старожилов, из которых многие еще помнят дела Пугача, о его сподвижниках (предводитель отряда чувашенин Енгалыч № 31, 32).
В условиях общественного подъема 60-х годов газета, игнорировавшая насущные проблемы дня, не могла иметь успеха у читателей и прекратилась через полгода. В программе газеты, характере публикуемого в ней материала сказались слаб