Шпоры по Поэтике или теории литературы
Вопросы - Литература
Другие вопросы по предмету Литература
°нный с нею в литературе и в поэзии комплекс высоких мотивов дуновение зефира, ветер морских бурь, дыхание и вздох, душа как дыхание, дух и т. п. через посредство пускать ветры вовлекается в ряд еды, в ряд испражнений и в бытовой ряд. (Ср. воздух, дыхание, ветер как эталон и внутренняя форма слов, образов и мотивов высокого плана жизнь, душа, дух, любовь, смерть и т. п.) На этом острове не плюют, не мочатся, зато в изобилии выпускают ветры и газы... Самая распространенная болезнь пучение живота и колики. Для лечения принимают в большом количестве ветрогонные, ставят банки и проветривают желудок. Умирают все от вздутия живота, как бы при водянке: мужчины испуская ветер, женщины газ. Стало быть, душа у них выходит через задний проход (кн. IV, гл. XLIII и XLIV). Здесь ряд испражнений пересекается с рядом смерти.
В ряду испражнений Рабле строит ряд местных мифов. Местный миф объясняет генезис географического пространства. Каждая местность должна быть объяснена, начиная от ее названия и до особенностей ее рельефа, почвы, растительности и проч., из человеческого события, которое здесь совершалось и которое определило ее название и ее облик. Местность это след события, ее оформившего. Такова логика всех местных мифов и легенд, осмысливающих пространство историей. Такие местные мифы в пародийном плане создает и Рабле.
Так, название Парижа Рабле объясняет следующим образом. Когда Гаргантюа приехал в этот город, вокруг него собрались толпы народа, и он для смеха (par ris) отстегнул свой прекрасный гульфик и сверху так обильно полил их, что утопил 260 418 человек, не считая женщин и детей... Вот отчего и город с тех пор получил название „Париж” (Paris) (кн. I, гЛ. XVII).
Происхождение горячих купаний во Франции и Италии объясняется тем, что во время болезни Пантагрюэля его моча была до того горячей, что до сих пор она еще не остыла (кн. II, гл. XVII).
Ручей, протекающий у Сен-Виктора, образовался из мочи собак (эпизод рассказан в гл. XXXIII, кн. II).
Приведенных примеров достаточно, чтобы охарактеризовать функции ряда испражнений в романе Рабле. Переходим к ряду полового акта (вообще половых непристойностей) .
Ряд половых непристойностей занимает в романе огромное место. Ряд этот дается в различных вариациях: от голой непристойности до тонко зашифрованной двусмысленности, от сальной шутки и анекдота до медицинских и натуралистических рассуждений о половой силе, мужском семени, половой производительности, о браке, о значении родового начала.
Откровенно непристойные выражения и шутки рассеяны по всему роману Рабле. Особенно часты они в устах брата Жана и Панурга, но и другие герои их не чуждаются. Когда во время путешествия пантагрюэлисты нашли замерзшие слова и среди них обнаружили ряд неприличных слов, Пантагрюэль отказался сохранить в запасе несколько замерзших неприличий: Он сказал, что глупо запасать такие вещи, в которых никакого недостатка нет и которые всегда под рукой, как неприличные слова у всех веселых и добрых пантагрюэлистов (кн. IV, гл. LVI).
Этот принцип словоупотребления веселых и добрых пантагрюэлистов Рабле выдерживает на протяжении всего романа. Какие бы темы ни обсуждались непристойности всегда находят себе место в облекающей их словесной ткани, привлекаемые как путем самых причудливых предметных ассоциаций, так и путем чисто словесных связей и аналогий.
В романе рассказано немало непристойных коротких анекдотов-новелл, часто заимствованных из фольклорных источников. Таков, например, анекдот о льве и старухе, рассказанный в главе XV второй книги, и история о том, как черт был обманут старухой Папефигой (кн. IV, гл. XLVII). В основе этих историй древняя фольклорная аналогия между женским детородным органом и разверстой раной.
В духе местных мифов выдержана знаменитая история о причине того, почему во Франции такие маленькие мили, где пространство измеряется частотой совершения полового акта. Король Фарамонд отобрал в Париже сотню прекрасных юношей и столько же прекрасных девушек пикардиек. Каждому юноше он дал по девушке и приказал этим парам отправиться в разные страны; на тех местах, где юноши будут ласкать своих девушек, он велел класть камень, что обозначило бы милю. Посланные пары вначале, когда шли еще по Франции, ласкались то и дело; отсюда и французские мили, такие короткие. Но затем, когда они устали и их половые силы истощились, они стали довольствоваться одним разочком в день; вот почему в Бретани, в Ландах, в Германии такие длинные мили (кн. II, гл. XXIII).
Другой пример введения в ряд непристойностей мирового географического пространства. Панург говорит: Был денек, когда Юпитер совокупился сразу с целою третью мира с животными, людьми, реками и горами, то есть с Европой (кн. Ill, гл. XII).
Иной характер носит смелое гротескное рассуждение Панурга о лучшем способе постройки стен вокруг Парижа. Я вижу, говорит он, что в этом городе женщины дешевле камней: так вот из женских частей и следовало бы строить стены, причем расставлять их в полной архитектурной симметрии: большие ставить в первые ряды; дальше поднимая на два ската средние и, наконец, маленькие. Потом прошпиговать как большая башня в Бурже затвердевшими шпагами, населяющими монастырские гульфики. Какой дьявол разрушит такие стены! (кн. II, гл. XV).
Иная логика управляет рассуждением о половых органах Папы Римского. Папиманы считают целование ног недостаточным выражением почтения к Папе: Выр?/p>