Тема творчества в философии Н.Бердяева и И. Ильина (сравнительный анализ)
Статья - Философия
Другие статьи по предмету Философия
?лубления в себя, о том, что можно было бы назвать вдохновением. Если говорить на языке психологии, то творческое вдохновение, или интуицию, или творческое откровение, обычно относят к области бессознательного. И Ильин пишет, что когда поэт предается творчеству, то, чтобы настигнуть ушедшую от него тайну мира, он вслед за нею тоже как бы засыпает, в нем засыпает его трезвое и беспомощное дневное сознание, этот… субъект… исключается как орган познания, и этим освобождает место новому, с виду сонному, на самом же деле вдохновенному и проникновенному духовному созерцанию - тогда в душе просыпаются иные, окрыленные силы и перед нею раскрываются иные пространства (4, с. 622). Как пишет Ильин, поэт как бы вступает в новый мир, а, может быть, это новый мир вступает в него и овладевает им; и поэт теряет себя в ткани этого мира (4, с. 623). Для Бердяева исключение субъекта немыслимо из творческого акта и процесса познания, ибо только субъект, только личность может познавать и творить. Личность всегда неповторима и индивидуальна и уникальна в своей деятельности, а всякий акт, по Бердяеву, - акт творческий.
Однако роль творческого человека, по Ильину, не сводится только к трансляции, передаче божественной сути, к бессознательному пребыванию в подчиненном состоянии по отношении к божественной идее. В таком состоянии, по мнению Ильина, творить, сочинять, создавать новые образы он не может он может лишь неотрывно созерцать; но это состояние не может и не должно слишком долго продолжаться; иначе поэт может не вернуться больше в жизнь…: он, конечно, будет продолжать существовать, но будет не от мира сего. Таким образом, получается, что бессознательное владеет творцом лишь в процессе созерцания или вдохновения, но, выйдя из этого состояния, пораженный увиденным, он проверяет себя той высшей необходимостью, которая открывается ему в духе; он наслаждается воссозданием Вечного, он радуется, чуя отблеск Божией благодати в своем сознании (4, с. 623) и стремится донести его до других, - и это уже вполне осознанный процесс обличения в форму, когда все собранное и сбереженное желает найти себе верное выражение, глубокое истолкование, прекрасное обличие, художественную форму…. (4, с. 623), и творящий человек сам выбирает эту форму слова, звуки, краски. Все, что создает художник, все содержание его произведений не от него и не его, а через него; но форма, в которую он облекает это содержание это то, что он должен сделать сам. Кроме того, каждый раз, когда Ильин пишет о предназначении творческого человека, он всегда говорит о реализации и воплощении овладевшей художником идеи: Когда Божии творческие идеи ниспадают из Его вечного лона в хаос грешного и неустроенного мира, то их подхватывает бурный тог смятения, искажает их совершенство и растерзывает их дивный состав. Отсюда возникает высокое задание: узреть каждую из этих идей в ее полном и целостном составе и восстановить ее в зрело-совершенном виде (3, с. 399). Или: каждого творческого человека можно сравнить с ищущей Изидой: он не создает, а лишь воссоздает Божию идею и радуется возможности помыслить Божий замысел, верно узреть закон Божий и осуществить его… (3, с. 399). Для Бердяева также, как я уже писала выше, творец должен быть активной личностью: сама личность предполагает деятельность, без которой личность разлагается.
Воплощение это то же обличение в форму. Чтобы сделать доступным эту идею для других, чтобы другие узнали ее, творец должен поделиться ей, а единственный способ выразить то, что у тебя внутри, это придать ему материальные очертания (книга, картина, ноты) это то, что также художник делает сам. Собственно познать сущность бытия могут все. Естественно, это напряженный труд, который, как признает Ильин, под силу далеко не каждому. Но проникшись сутью мироздания еще и не каждый может выразить то, что он узрел, в художественной форме этим и отличается поэт, композитор или художник от других. Но выразив самосуть, ему всегда кажется, что он выразил ее неполно, что он растеривает по дороге, и он понимает, что приносит с собой заряд, сокровище, которое он никогда не сможет исчерпать описанием и оформлением (4, с. 624).
Против материализации, объективирования творчества возражает Бердяев: по его мнению, как раз в этом-то и заключается трагедия творчества мы создаем только предметы культуры, опредмечиваем и объективирует нашу духовную сущность, духовное содержание. И пока это так, ничего принципиально нового мы не создадим: это не творчество а объективирование. Ильин, впрочем, также не приемлет современное ему искусство и творчество, однако по другой причине оно без сердца и потому не является истинным, а лишь красочными пятнами и звуковыми пряностями (3, с. 349).
По Ильину человек является посредником и возвестителем между предметом созерцания (божественной сущностью) и другими людьми, которые могут услышать в нем арфу Божию. Человек-творец может и должен помочь беспомощным в земных сумерках людям, которые не добиваются высшего; он должен созерцать, вынашивать и отдавать, рассылать во все стороны свои лучи (3, с. 197), ибо проникшись божественной сущностью, он стал ей сопричастен, он приобщился к сокровенному естеству мира и воспринял его священную самосуть (4, с. 623), он сам уподобился Богу в умении творить и воплощать в своих творениях его сущность, и через его творения те