Социально-политическая борьба в Новгороде XII- нач. XIII вв.
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
событие несколько иначе. Так, Тверская летопись гласит: “А сына его Ростислава выслаша отъ себе”. Лаврентьевская летопись сообщает, что “того же лета пустиша Новгородци Гюргевича”. Еще дальше идет Никоновская летопись: “того же лета Новгородци выгнаша отъ себе изъ Новагорода князя своего Ростислава”. То есть эти источники заставляют усомниться в добровольном характере ухода князя. Более того, полноту сведений новгородского летописца в данном пункте, видимо, следует поставить под вопрос.
Именно на эту мысль наводит и поведение Юрия после ухода сына из Новгорода. Та же Новгородская Первая летопись сообщает о том, что “разгневася Гюрги, идя опять Суждалю, възя Новыи търгъ”. Следовательно, скорее всего, новгородский летописец пытался заретушировать неприглядный факт выпроваживания князя без всякой веской причины. По мнению Н. И. Костомарова, “к суздальской ветви русского мира была уже давняя международная неприязнь у новгородцев. Князья, призываемые в Новгород, приезжали не одни, а с дружиной, и суздальские князья, таким образом избранные новгородцами, наводили в Новгород толпу народа, нелюбимого новгородцами”. И далее: “Юрий звал новгородцев против Ольговичей; новгородцы не согласились, потому что воевать с суздальцами, которых не любили, против киевлян, с которыми сознавали близкое родство, было не в обычае. Ростислав заметил, что партия Ольговичей подымает голову, и бежал”.
В целом такое объяснение произошедшего довольно интересно, но слишком сомнительно, чтобы его можно было воспринимать всерьез. С. М. Соловьев считал, что именно “отказ на требование отца послужил знаком к отъезду сына”. Аналогичного мнения придерживается и А. В. Петров. Смещение Ростислава, также как и его предшественника, по мысли исследователя, было не следствием внутренней борьбы, а отражением воли новгородской общины в целом. В действительности Ростислав, видимо, служил своего рода компромиссной фигурой, удерживавшей новгородское общество от очередной смуты. Сама смута не замедлила разгореться сразу же после его ухода: “И послашася новгородци Кыеву по Святослава по Ольговиця, заходивъше роте; и бе мятежь Новгороде, а Святослав дълго не бяше”. То есть единодушие явно отсутствовало. С одной стороны был не ясен долгосрочный расклад сил на политической арене русских княжеств, а с другой, сомнительно, что за год с небольшим в Новгороде успели забыть те жесткие методы, к которым порой прибегал Святослав. Тем не менее, очевидно, что выбор был сделан, в первую очередь, исходя из того факта, что великий князь киевский на тот момент являлся наиболее значимой политической фигурой.
Общую картину усугублял тот факт, что Всеволод и Святослав не горели желанием поскорее занять новгородский стол. Они отдавали себе отчет в том, что в Новгороде о политической стабильности приходится только мечтать. Святослав в свое время уже прилагал определенные усилия, чтобы удержаться на этом столе и потому имел горький опыт. В то же время новгородцы проявляли довольно большую настойчивость. Дело дошло до того, что решение призвать Святослава скрепляли присягой (ротой). В связи с этим И. Я. Фроянов делает предположение, что решение было не простым и, наверное, принималось на вечевом сходе. Очень вероятно, что все так и было, поскольку на этом дело не закончилось. Лаврентьевская летопись сообщает, что новгородцы “пустиша дети свое в тали, рекуще пусти к нам Святослава”. Похожие сведения содержит и Лаврентьевская летопись: “послаша новгородци въ Киевъ къ великому князю Всеволоду Ольговичю Киевскому, просяще у него брата его Святослава Олговича княжити у них в Новгороде, а дети своя въ закладъ прислаша”. О закладе говорит и Тверская летопись, причем в ней уточняется, что детей в заклад отправили со вторым посольством. Этот факт, надо полагать, показался новгородскому летописцу слишком неприглядным, чтобы его упоминать. Однако именно после этого 25 декабря 1139 г. Святослав “въниде” в Новгород.
Появившись вновь в Новгороде, Святослав застал там посадником Якуна Мирославича, который занимал эту должность еще со времени его первого новгородского княжения. Правда, по версии Н. Л. Подвигиной, Якун уходил вместе со Святославом в 1138 г. и вернулся вместе с ним в 1139 г. При этом он не лишался посадничества. Однако такое изложение событий никак не подтверждается источниками. По словам И. Я. Фроянова, она все перепутала. В. Л. Янин видит в факте занятия должности посадника Якуном при нескольких князьях подтверждение того, что “с политической точки зрения союз с Суздалем означает компромисс между сторонниками Чернигова и сторонниками Мстиславичей”. Кроме того, данный факт являет собой пример политической непоследовательности в тот период. Данное объяснение выглядит весьма шатко, и это отмечает И. Я. Фроянов: “С большей уверенностью мы можем говорить о том, что между сменяемостью посадников и переменами на новгородском столе не было столь жесткой зависимости”. Ученый не согласен с “партийным” подходом к изучаемой теме и основную роль отводит новгородской общине в целом. Именно такую роль и подтверждает, по его мнению, поса?/p>