Сергей Довлатов (1941—1990). Жизнь. Творчество. Воспоминания современников
Реферат - Литература
Другие рефераты по предмету Литература
?естечко, там его не было. Ушел с тевтонами. Дальнейшее, надеюсь, понятно - революция, коллективизация. Семья уверена, что Исайка погиб, а он в Польше. В тридцатых годах перебрался в Палестину, потом нашел вас, - торжественно закончил Сергей.
- И вы думаете, они поверят?
- Еще раз говорю: это никого не интересует. Вы что, первая им это расскажете? То же самое говорит половина отъезжающих.
- Про Жамки?
- Не хотите Жамок, не надо, - обиделся Сергей. - Не понимаете своей выгоды. Я приглашаю вас в земляки. Наши дядьки, можно сказать, в одной телеге ехали. Но, естественно, я не навязываюсь...
Ночью, когда я обдумывала легенду, она уже не казалась мне такой нелепой. Я попыталась представить себе Жамки. Получилось что-то среднее между репродукцией Шагала и фильмом "Свадьба в Малиновке": козы на крышах, кувшины на тыне, рябые тыквы во дворах. Яснее всего виделось отступление немцев: вереница телег в кустарнике, шаткие тени с шишками на касках, два мальчика на подводе... Эти нечесаные дети с руками, как прутики, и глазами лемуров были наши придуманные дядья.
Я отправилась в ОВИР. Я поведала Ухариной историю исчезновения дяди. Она слушала скучливо и без удивления - видно, этими баснями ее кормили не раз.
- ...А потом он нашел нашу семью...
- В письменном виде, - сказала Ухарина.
Я написала полторы страницы, обдумывая каждое слово. Печальный гомункулус, созданный воображением Сергея, становился все реальнее. Я видела, как он дрогнет в телеге, как сырая тьма втягивает его и тевтонов... Не знаю, как он доберется до Польши.
- Нормально, - сказал Сергей, - читать этого, конечно, никто не будет. Но ребятишки уже в пути, туда-сюда - и в Палестине.
Владимир Соловьев Мой сосед Сережа Довлатов.
* С Сергеем мы встречались регулярно, ежевечерне. Мы рядом жили в Питере и здесь в Америке тоже оказались соседями, жили в Квинсе, в Форест-хиллс. Каждый вечер мы отправлялись на 108 стрит (это главная эмигрантская магистраль Квинса) в магазин "Моня и Миша", покупали номер "Нового русского слова", а после этого шли или ко мне или к нему, чаще к нему, потому что он жил ближе. Говорили о жизни, о литературе, сплетничали. Эти ежевечерние общения и послужили своеобразным толчком к написанию очерка о нем.
* Судьба Довлатова - это трагедия. Мы путаем легкость его прозы, его литературного письма с его личной судьбой. Бывают писатели, которые пускают в свою прозу все - всю грязь, весь ужас своей жизни.
Сережа относился к литературу как к храму. Весь ужас своей жизни он в литературу не вложил. А жизнь была ужасна. Литературная судьба не сложилась у него в России, в Ленинграде. Он бежал из Ленинграда в Таллин, надеясь, что туда не дойдут длинные руки КГБ. Но длинные руки КГБ оказались длиннее ног беглеца. Там тоже запороли две его книги. Тогда ему ничего не оставалось, как эмигрировать в Америку. В Америке он занимался ювелирной бижутерией, пока он не нашел какую-то халтуру на радио "Свобода". Да, радио давало ему деньги, да, через радио его узнал широкий русский читатель, но это была абсолютная поденщина. Для него это была поденщина, а не литература. Он говорил мне, что мечтает получить какой-то грант, но грант он не получает, а все новые заказы на поденщину. У него была мечта послать подальше халтуру, которая уничтожала его жизнь, не давала ему писать столько, сколько он хотел писать. Он печатался в самом престижном американском литературном журнале "Нью-Йоркер", у него выходили книги на английском. Но деньги это давало мизерные. А надо было содержать семью. И он должен был все время халтурить. И плюс ко всему его совершенно потрясающее кавсказское гостеприимство, которое тяжело ему давалось. К нему приезжали из Москвы, из Петербурга люди, которых Сережа замечательно принимал, водил их по магазинам. И все это ему стоило огромных сил, отвлекало от главных занятий, а главным занятием его была литература.
Анна Ковалева. МК Довлатов - История любви.
* Сегодня Сергею Довлатову было бы пятьдесят семь. Можно долго рассуждать о том, что и как изменилось бы, если бы он остался жить, о том, какое он оказал бы влияние на русскую литературу и на ситуацию в обществе, о том, чего не успел и не смог. После смерти человека рождаются легенды: кто-то создает их невольно, кто-то сознательно. Покойник, особенно знаменитый, должен быть причесанным. Его жизнь должна соответствовать академическим образцам. В результате за пределами официальной биографии остаются живые люди.
О таллинском периоде жизни Довлатова многие предпочитают забыть. Тем не менее он был и остался. Как остались женщина и дочь, которые его любили и которых любил он. Тамара Николаевна Зибунова рассказала корреспонденту МК о том, что Довлатов был не совсем таким, каким его удобно описывать официозным биографам.
"Большой, черный, вы сразу испугаетесь..."
Мы познакомились весной 1972 года на какой-то вечеринке в Ленинграде. Правда я помнила только то, что был большой страшный человек, который все время от меня чего-то хотел. Спустя несколько месяцев он приехал в Таллин, позвонил мне и сказал что он на вокзале и ему некуда идти Я его просила: "А как я вас узнаю?" Он мне говорит: "Большой, черный, вы сразу испугаетесь. Похож на торговца урюком". Он собирался пожить у меня, пока не вернутся его таллинские друзья. Друзья вернулись, выезжать он не хочет. Настал момент, когда надо либо милицию вызывать, либо поддаться на улаживания.
- И вы совсем не были им увлечены?
- Я его боялась. А потом потихонь?/p>