Роман "Пути небесные" как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева
Реферат - Литература
Другие рефераты по предмету Литература
в себе источник страшной необъятной силы и самых прекрасных возможностей ( 44 ), - писал рецензент журнала Путь С. Недолин. Н Коробкой назвала ее общественной сатирой. Бурно прореагировал на появление повести А. Измайлов, назвавший ее автора поэтом всполохов. Этой метафорой он хотел сказать, что художник находится в предощущении тех тревожных и радужных зарниц, которые уже сверкнули над русской жизнью ( 44 ). По его мнению, Шмелев сумел заразить читателя ненавистью к буржуйству, передать прекрасную жалость к народу-партии, воплотить мерцание другой правды и, таким образом, стал летописцем новой России. Критики марксистской ориентации в текстах Шмелева находили революционные лозунги, в его героях подчеркивали резкое бунтарство. Социал-демократ В.Л. Львов-Рогачевский творчестве писателя отметил неподдельный демократизм ( 44 ), а в 1912 г. бросил чеканную формулу: Шмелев художник обездоленных ( 44 ), опровержением которой занялись позже многие его оппоненты. Уточнить, скорректировать этот однозначно социологический вывод взялся критик Утра России, заметивший, что демократизм писателя не головной, не интеллигентский, а почвенный и глубокий ( 44 ). В критике того времени наблюдалась такая тенденция: каждая общественная группировка стремилась сделать из писателя выразителя своей программы. Поэтому он в трактовке критиков представал то леворадикальным либералом, то революционно ориентированно почвенником. И все же окончательно связать писателя с каким-либо четко выверенным общественным идеалом не удавалось. В каждом новом своем произведении Шмелев оказывается непредсказуемым, неожиданным. Нередко это вызывало раздражение у многих критиков, которые стремились дать ему раз и навсегда устойчивое определение, утвердить единообразный подход к его творчеству. Может быть, потому, что и Человека из ресторана нельзя было оценить однозначно, резко отрицательно отнесся к повести М. Левидов( 44 ), не обнаружив в ней ничего, кроме ловко и интересно выполненного трюка (имелся в виду прием сказа). По мнению Левидова, в повести все и типы, и социальная критика элементарно и шаблонно, жидко и незначительно. Поэтому нет никакого основания говорить о Человеке из ресторана как об общественной сатире.
Среди не принявших шмелевскую повесть был и Ал. Ожигов, расценивший ее как не очень удачную имитацию Горького. Не очень удачную потому, что она изрядно подпорчена демократическим гневом лубочного рисунка. Однако прямые сопоставления с горьковским творчеством не выглядели убедительно. Скороходов, конечно же, не Кожемякин, в чем пытался уверить читателя Ожигов, ему не присущны ни мертвенное многословие, ни угнетающая окружающих рассудительность.
Критики пытались выявить творческую индивидуальность Шмелева. Но все же в большинстве своем склонялись к тому, что он принадлежит к типу писателей-бытовиков. Так, Колтоновская хвалит художника главным образом за умение рельефно и живо передавать яркий колорит быта. Но были среди критиков и такие, кто настаивал на том, что даже повествуя, казалось бы, об обыденном и незначительном, писатель говорит о вечном. В Скороходове увидели почти национальный тип. Символическая трактовка была дана даже месту действия ресторану, который был воспринят как сама Россия. Эти критики подчеркивали, что после прочтения жизнеподобных рассказов писателя возникает, словно бы при соприкосновении с лирикой, сочувственное, возвышенное, творческое волнение, душа соприкасается с безбрежным миром жизни, страстей, природы, за бытовой повседневностью, раскрывается, как писала Колтоновская, бесконечность. Она пишет о Шмелеве как о внерассудочном, стихийном, почвенном художнике, воплощающем в себе иррациональное чувство жизни. Поэтому для нее столь естественной оказывается параллель Шмелев Вересаев, чью повесть К жизни она считала наиболее ярким образцом интуитивно-творческого постижения бытия. Центральным вопросом при обсуждении особенностей творчества Шмелева становилось направление, в котором развивалось и будет развиваться его дарование. Рисовать жизнь он умеет … чудесно, образно, ярко, выпукло, - писал И. Василевский и добавлял, что поскольку исключительна, необычайна живопись картин этого художника, он свободно обходится без фабулы, сюжетного движения.
Постепенно размышления о творчестве Шмелева переросли в разговор о путях развития русской литературы. Что она предпочтет? Какой ориентир выберет? Путь изобразительность, игры со словом, живописания деталей? Или будет углублять проблемно-социальный аспект произведений? Шмелев в этом плане давал повод для далеко идущих размышлений. Часть критиков утверждала: писатель не захочет, да и не сможет оставаться только беллетристом. В этом смысле особенно много пищи для разговоров дала Пугливая тишина, поскольку не каждый, как А. Бурнакин, смог обнаружить в ней сгусток безнравственности, а также восхитившая З. Гиппиус Поденка, с которой по мнению этого критики, наметилось чудное превращение Шмелева из скромного беллетриста в писателя описателя, дающего образцы модерна. А. Редько разглядел за претенциозностью Пугливой тишины гуманитарное переживание. Тайное тайных этого рассказа, считал критик, - стремление не дидактическими средствами, не нравоучительными сентенциями, а чис?/p>