Артюр Рембо
Информация - Педагогика
Другие материалы по предмету Педагогика
росается в глаза глубокая искренность и жизненность: "высокий коэффициент
передачи жизни", как выразился Марсель Кулон, способность следовать малейшим
движениям души, которая, по словам этого критика, делает Рембо
"непревзойденным поэтом" {Couiou M. Le Probleme de Rimbaud. Nimes, 1923, p.
134-135.}.
Юный Рембо уже в 1870 г. прислушивался к самым новым веяниям в поэзии.
Его соученик и друг Эрнест Делаэ вспоминал, как осенью 1870 г. Рембо с
увлечением декламировал стихи Малларме; когда сверстники Рембо восторгались
романтиками, он осваивал новейшую поэзию {См.: Delaltaye E. Souvenirs
familiers a propos de Rimbaud. Paris, 1925, p. 76, 41-42.}. 25 августа 1870
г. Рембо писал из Шарлевиля Изамбару: "Я прочел "Галантные празднества" Поля
Верлена... Это весьма странно, весьма причудливо, но, право, прелестно.
Иногда большие вольности, например:
Et la tigresse epou // vantable d'Hyrcanie
- таков один из стихов этой книги. Приобретите, я советую вам, "Песнь
чистой любви", томик стихотворений того же поэта: он недавно вышел у
Лемерра. Я не читал его: сюда ничего не доходит".
В мае 1871 г. Рембо причислил Верлена к числу поэтов-ясновидцев, в
которых видел учителей и предшественников. Влияние версификации и
импрессионистической манеры стихов Верлена наряду с сюжетным воздействием
парнасца Лапрада заметно в стихотворении Рембо начала 1871 г. "Голова
Фавна".
Поэтическое развитие Рембо идет стремительно. Это сразу видно в таких
вещах, как "Офелия" или лжеидиллия "Ответы Нины" ("Что удерживает Нину?").
Со стихотворением "Офелия" читатель вступает в круг произведений,
обнаруживающих гениальность юного поэта. Рембо в общем придерживается
шекспировского описания ("Гамлет", в частности акт IV, сц. 7 и 5) и
характерной для XIX в. интерпретации гибели Офелии, отображенной в живописи
(обычно критики ссылаются на известную картину английского прерафаэлита
Джона Эверетта Милле, или Миллейса, 1829-1896); отмечают и связь с
мимолетной поэтической зарисовкой Офелии в стихотворении Ванвилля "Млечный
путь" (сб. "Кариатиды"). Однако Рембо в основных образных линиях оригинален
и как бы уже нащупывает структурно-тематические линии "Пьяного корабля".
Центральный образ глубоко символичен: героиня - это не совсем
шекспировская Офелия, а некая вечная Офелия, которая волей судеб воспарила
выше своих возможностей и погибает от бесконечности развернутых перед ней
Гамлетом, открывавшихся ей в страданиях перспектив: "Свобода! Взлет!
Любовь!".
Как дети, поэт склонен называть себя в третьем лице. Он вторгается в
свое стихотворение как персонаж, как носитель истины, между тем эта роль уже
была отдана Офелии; возникает свойственная позже Рембо раздвоенность, когда
текст имеет не один центр, а два фокуса, как эллипс, и трудно утверждать,
какой из фокусов можно и должно называть истинным центром.
Некий символический и некий живописный уровни стихотворения одинаково
богаты, даже, возможно, взаимоисключающе богаты. Отсюда чарующее и трудно
постижимое богатство описания, будто бы могущего, как полотна Гогена,
восприниматься с поэтическим восторгон и "само по себе", без размышления над
его символикой.
Действие стихотворения "Ответы Нины" отнесено к настоящему, но будто
отвечает строгому определению идиллии у Шиллера - как изображения человека
"в состоянии невинности, то есть в состоянии гармонии и мира с самим собой,
равно как и с внешним миром" {Шиллер Фр. О наивной и сентиментальной поэзии:
Статьи по эстетике, М.; Л., 1935, с. 366.}. Реплика девушки нарушает
идиллию. Нина вкладывала в свои слова, быть может, только соображение, что
начинать следует с "регистрации брака" и с "житейского устройства", но слова
ее предполагают весьма мещански-бюрократическое представление о счастье, ибо
они противостоят идиллии юноши, в которой уже содержалась тема налаженного
быта.
Рембо был, как выражались у нас в 20-е - начале 30-х годов, "продуктом"
общественных условий Второй империи, государства для классических буржуазных
времен XIX в. исключительного в том смысле, что оно предварило идею
фюрерства и тенденцию к гипертрофии бюрократизма в XX в. Рембо едва ли не
первым уловил символику "бюро". Ж. Жангу и С. Бернар отмечали, что "бюро"
как символ конформизма и урезывания свободы фигурирует также в
стихотворениях "За музыкой" и "Сидящие".
В стихотворении "За музыкой", хотя в совершенно другой пропорции и с
изменениями, даны те же противостоящие начала, что в "Ответах Нины", но
идиллия перенесена в более тривиальный план, а антибуржуазная тема богато
развернута по сравнению с краткой репликой Нины.
Идея "бюро" подхвачена и прямо. В десятом стихе: "Пришли чиновники и
жирные их дамы" - в подлиннике "чиновники" обозначены словом "les...
bureaux", где "бюро" - и метафора слова "бюрократы", и его сокращение, как
"кино" от "кинематограф" или "метро" от "метрополитен".
В 1870 г. Рембо все острее ощущал, что представляла собой Вторая
империя, гнусность которой стала особенно очевидна во время франко-прусской