Армения. Армяне. Армянство
Курсовой проект - География
Другие курсовые по предмету География
°вным образом и усиленно сами же армяне.
Турки жители определенно говорили, что никогда армяне не казнят армянина. Мы видели тоже, что оправдывается в этом деле русская пословица: Ворон ворону глаз не выклюет. Здоровые, способные носить оружие армяне уезжали сопровождать свои бегущие семьи.
Арестованный прапорщик Карагадаев был выпущен без моего ведома и согласия. На мой вопрос, почему он выпущен, полковник Морель ответил, что было произведено дознание и по дознанию он оказался невиновен; между тем на этом дознании не был опрошен никто из нас; не опрашивали и других офицеров, хотя мы были главными свидетелями этого дела. Независимо от этого я все же приказал производить свое дознание в полку и поручил это полковнику Александрову. Возбудил ходатайство об откомандировании прапорщика Карагадаева обратно в пехоту.
Арестованный мною убийца на Тафте тоже не привлекался к суду; по крайней мере мне ничего о его привлечении к суду известно не было.
Полковник Морель стал опасаться восстания мусульманского населения города Эрзрума. (л. 1 37) 17 февраля прибыл в Эрзрум Андраник. С ним приехал помощник генерал-комиссара завоеванных областей доктор Завриев.
Так как мы никогда не интересовались историей армян и их внутренней политической жизнью, то никто из нас и не знал, что Андраник турецкоподданный, считается турецким правительством за разбойника и приговорен к смертной казни. Все это я узнал только из разговора с Командующим турецкой армией 7 марта.
Андраник приехал в форме русского генерал-майора, с боевыми орденами св. Владимира 4-й степени, Станислава 2-й степени и солдатским Георгиевским крестом 2-й степени. Вместе с ним прибыл в Эрзрум начальник его штаба Генерального штаба русской службы полковник Зинкевич.
Накануне приезда Андраника от него из Гасан-Кале была получена полковником Морелем и опубликована телеграмма, гласившая, что по приказанию Андраника в Кепри-Кее выставлены пулеметы, которые будут расстреливать всех трусов, бегущих из Эрзрума.
Приехавши, Андраник вступил в должность Коменданта крепости; полковник Морель стал подчиняться ему, а мы все по-прежнему остались в подчинении у полковника Мореля.
В день приезда Андраника мне один из моих офицеров донес, что на одном из боевых участков вверенной мне артиллерии, а именно в селении Тапа-Кей, армяне вырезали поголовно все безоружное мирное население без различия пола и возраста (л. 1 38). Об этом я сказал Андранику сейчас же, при первом же знакомстве с ним. Он в моем присутствии отдал распоряжение послать в Тапа-Кей двадцать всадников и добыть хотя бы одного виновного. Было ли это исполнено и что из этого вышло, я до сих пор не знаю.
Появился опять полковник Торком. Через день или два после Андраника прибыл в Эрзрум полковник артиллерии Долуханов, армянин. Сначала мне было объявлено им, что он назначается инспектором артиллерии и будет моим начальником. После моего заявления о том, что я сам имею права начальника дивизии и не нахожу возможным учреждения надо мной опекунов, иначе мне надо будет уйти немедленно был отдан приказ, что полковнику Долуханову поручается постановка артиллерийского дела крепости Эрзрум.
Он занял порученную ему роль и распоряжения мне уже отдавал не от себя, а от имени Андраника.
Командир батальона моего полка, армянин штаб-капитан Джанполадянц, пытался тоже вмешиваться в дела моего управления артиллерией; так, узнав, что предполагается орудия по возможности эвакуировать, а электроосветительные двигатели и прожектора попорчены, он заявил, что не позволит вывезти ни одного орудия; останутся, русские офицеры или нет, говорил он, армяне все равно останутся и орудия им будут не нужны.
Стало очевидно, что армяне, прикрываясь желанием служить на пользу России, хотят захватить в свои руки всю распорядительную власть, а русским офицерам предоставить исполнительную черную работу (л. 1 39).
Становилось видно и чувствовалось, что дело явно клонится не ко благу России, а к созданию самостоятельности армян руками русских офицеров; но этого всеми силами старались не показывать открыто, так как при таком положении вопроса все русские офицеры артиллеристы, или большинство их, ушли бы немедленно, а своих у них нет.
Ухода артиллеристов армяне боялись невообразимо. Так, например, мне известен был от временно командовавшего 7-м Кавказским горным дивизионом капитана Плата такой случай: 7 февраля предполагалось отправить в Сарыкамыш из Эрзрума горную артиллерию. Армянские руководители, узнав это, 5 февраля в панике схватили и арестовали командира парка горного дивизиона, по приказанию Командующего армией офицер этот был освобожден, после этого его хватали еще три раза, угрожая залить кровью весь Эрзрум, если горная артиллерия попытается уйти из Эрзрума. Кровь предполагалась, конечно, русских офицеров. Каждый раз арестованного выпускали по распоряжению русских штабных офицеров. Отправление горной артиллерии Командующий армией отменил.
Этот случай впоследствии заставил меня войти в соглашение с временно командовавшим 7-м горным дивизионом. Предвидя возможность физических насилий над нашими русскими офицерами артиллеристами по отъезде из Эрзрума Командующего армией, мы условились взаимно выручать силой друг друга, если армяне осмелятся поднять руки на нас или на наших офицеров с целью принудить служить армянским интересам (л. 1 40). Естественно, что соглашение это было секретное. Реальной силой в наших руках были пушки, пулеметы и русские ?/p>