Рабство в Римской Испании
Курсовой проект - История
Другие курсовые по предмету История
этом отношении надписи с указанием отчества рабов (юридически раб, как и отпущенник, считался не имеющим родителей) CIL, И, 5629 (conv. Lucensis, Iria Flavia): Cambavius Corali f (ilius) Senatoris s (ervus); 5815 (conv. Cluniensis, Iruna): Rhodanus Atili f. servos (этот раб похоронен женой и даже тещей socra) Обе надписи, возможно, сельского происхождения. Позволим себе добавить к ним еще одну пару надписей (может быть, не столь ясных) из Лузитании (НАЕр, 2129 и 2130, Odrinhas): Eolumii (filius?) Fab(...) ser(vus) h. s. Eolumius pa(ter?) f. c.; Eolumii (filius?) Domesicus h. s. e.
He лишне отметить, что большинство приведенных в этой связи надписей происходит из областей, где роль местного элемента оставалась заметной, тем более что четыре цитированных последними принадлежат к надписям с неримской структурой имен. Такие надписи многочисленны в Лузитании, северо-западных, да и внутренних областях Тарраконской провинции. Думается, что среда, из которой эти памятники происходят, была негражданской (перегринской). Для нее характерно, что наиболее распространенные местные имена Tancinus (-a), Amoenus(-a), Tongeta, Aunia, Cessea, Viriatus и др. встречаются как у рабов (и отпущенников), так и у свободных42 подчас даже в одной и той же надписи: CIL, II, 942 (Caesarobriga): Caesio Tancini f(ilio) an. LXX Agilio et Tancinus liberti patrono... (таким образом, раб мог здесь быть тезкой отцу господина). Видимо, общий репертуар имен говорит о большей патриархальности отношений в менее романизованной среде. Можно думать, что в земледельческой среде такие отношения отвечали крестьянскому (по типу) хозяйству с небольшим числом рабов (соответственно отпущенников), тесно связанных с семьей господина.
Характерной для отпущеннической семьи чертой, которую стоит отметить, было взаимопроникновение отношений родства и рабства-отпущенничества43. Жена-отпущенница явление, обычное в этой среде и общеизвестное. Нельзя, однако, обойти упоминанием чрезвычайно яркую надпись из Кордубы (CIL, II, 2265): раб, отпущенный по завещанию с пекулием, в состав которого была включена и его сожительница (оказавшаяся теперь его рабыней), воспользовался завещанным лишь для освобождения жены44. На положении отцовых (CIL, II, 4564 = IRB, 14545) или материных (Almeida, Egitania, № 14446) отпущенников могли оказываться и дети47. Встречаем мы и детей соотпущенников родителей (RIT, 47 = CIL, II, 4087, конец I в. первая половина II в.)48. Более редкий случай представлен в CIL, II, 498 надгробии некоего Грата, брата и раба эмеритского менялы Л. Юлия Секунда, который, видимо, сам и поставил надгробие, но постеснялся прямо написать это49.
Напомним, наконец, что и сами отношения рабства и отпущенничества осмысливались как некое продолжение (конечно, на ином более низком уровне) семейных. Это находило выражение не только в уже упоминавшейся юридической формуле сын или раб, не только в наследственном праве50, но и в формулах некоторых надписей. Так, в RIT, 385 = CIL, II, 4306 (видимо, II в.) потомки отпущенников и отпущенниц посвятителя надписи (женатого, кстати сказать, тоже на своей отпущеннице), рассматриваются фактически как продолжатели его рода: [vivus feci]t et sibi et libertis libertabusq(ue) suis [posteri]sque eorum... А долг к рабам и отпущенникам уподоблялся долгу к родственникам RIT, 196 = CIL, II, 4160 (II или III в.): quae quo [amore ma]trem sor[orem, infan]tem puerum, servum [servam], libertum [liber]tam, как и, с другой стороны, долг отпущенников к патронам (ср. CIL, II, 3495, Carthago Nova: haec qualis fuerit contra patronum, patronam, parentem, coniugem monumentum indicat). Интересно, что если патронатные связи для патрона упоминаются на последнем месте, то для отпущенницы на первом.
Возвратимся к вопросу о занятиях рабов.
О применении рабского труда в мастерских говорят клейма на керамических изделиях, найденных в Испании51 (надо думать, хотя бы частью местного происхождения). Правда, как отмечает Е.М. Штаерман, на найденных в Риме на Монте Тестаччо амфорных клеймах из императорских мастерских в Испании не встречаются имена рабов и отпущенников, которые так часто выступают в качестве арендаторов и работников императорских мастерских Рима и Италии, однако, по пояснению исследовательницы, это может быть связано и с поздним (конец II в. III в.) происхождением указанных клейм52. Сколько-нибудь полное рассмотрение вопроса о рабских мастерских требовало бы монографического исследования сводки клейм53 и археологического материала. Ограничимся отдельными замечаниями.
Все известные нам рабы из мастерских частновладельческие. Отсюда не следует, что мастерские принадлежали их господам и мастерские арендовались, и рабов сдавали внаем54, Мы не можем с уверенностью говорить даже о принадлежности тех немногих мастерских, о которых мы знаем из надписей. Некто Амплиат, стоявший во главе (praefuit) какой-то мастерской fabricae alas et signorum55, вместе с Каллироей и отпущенниками посвятил надпись некоей Вирии Акте56 (CIL, II, 3771, Valentia). Уже цитировалась выше (стр. 40) надпись Бабы, раба, исполнившего обет Тутеле за благополучное возведение зданий двух мастерских (officinae) и храма. На рудниках существовали какие-то flaturae officinae (Vip. I, 7; II, 957). О рабах, которые были заняты на рудниках в сфере обслуживания, см. ниже.
Из частновладельческих рабов, которые могли бы работать вне дома господина (в мастерских, на пекулии, по найму), нам знакомы по надписям: мраморщик (marmorarius) Гермес, раб Аврелии Вибии Сабины (CIL, II, 133 окрестности Эборы, Лузитания, по мнению ДОрса, работал в каменоломнях58); позолотчик (inaurator) Agathocules, раб Корнелии Крусеиды, уроженец Вьенны, живший в Тарраконе (RIT, 394 = CIL, II, 6107, раннеимператорское время); красильщик (infector) Либерал из Бетики (CIL, II, 5519, Obulco, conv. Cordubensis о статусе Либерала надпись умалчивает, но ее краткость и само имя59 позволяют предполагать в нем раба). Рабы (как полагает ДОрс) сукновал (fullo) Элен и гв