Правоспособности и дееспособности граждан в Российской Федерации
Дипломная работа - Юриспруденция, право, государство
Другие дипломы по предмету Юриспруденция, право, государство
не знало понятия расточительность.
Первоначальная редакция ст. 8 и 9 ГК РСФСР 1922 г. предусматривала возможность объявления недееспособными совершеннолетних лиц, если они своей чрезмерной расточительностью разоряют находящееся в их распоряжении имущество. Однако 14 ноября 1927 г. упоминание о расточителях из ГК РСФСР было исключено и более никогда не упоминалось в последующих гражданских кодексах.
По мнению ряда исследователей, опека над расточителями не соответствовала современному строю нашей страны и имела классовый характер [14, С.126].
Исходным пунктом развития теории правосубъектности стало провозглашение гражданской правоспособности в Декрете об основных частных имущественных правах от 22 мая 1922 г. Этот Закон был издан в связи с переходом к нэпу и в общих чертах перечислял имущественные права граждан, а также определял объем правосубъектности товаровладельца. В дальнейшем упоминание о правосубъектности как категории гражданского права обнаруживается при проведении первой кодификации советского гражданского законодательства, а именно в связи с принятием Гражданского кодекса 1922 г. В это время гражданская правоспособность трактовалась с позиций меновой и теории социальных функций.
В 30-х годах двадцатого века проблема правоспособности отражает положение о том, что граждане как субъекты гражданского права обладают правоспособностью в одинаковом объеме, в то время как хозяйственные организации располагают неравнозначными юридическими возможностями.
Что касается международного частного права (далее по тексту - МЧП), то использовать термины правоспособность и дееспособность в качестве составных элементов правосубъектности в МЧП начали сравнительно недавно.
Так, до конца XIX в. предпочитали употреблять более общие понятия, такие как способность (capacife, capacita, capacity), состояние лица, статус (status, stato), etat et capacite (ст. 3 Code Civil 1804), под которыми практически разумелись прежде всего вопросы не право-, а дееспособности.
В российской литературе того времени это явление можно проследить по первым работам в области МЧП.
Так, Е.Н. Трубецкой в работе Лекции по энциклопедии права употреблял обобщающие понятия - юридическое состояние лица или его правоспособность, куда относил личную правоспособность; принадлежность к известному сословию или звание лица; семейные отношение, как личные, так и по имуществу; опеку и право наследования. [24, С. 38].
Д.И. Мейер также использовал термин правоспособность в более широком значении, чем это принято сейчас. Такая позиция, скорее, напоминает оценку статуса физического лица в целом без различения его составных элементов. При неполноте понятийного аппарата, используемого в тот период, фактически имело место смешение правового содержания упомянутых терминов: так, под правоспособностью понималась правосубъектность, характеризуемая как состояние и способность физических лиц [17, С. 112].
Предполагается, что первым, кто указал на необходимость твердо разграничить понятия право- и дееспособности и предложил самостоятельное решение для обоих вопросов, был Л. Бар (Bar L. Theorie und Praxis des internationalen Privatrechts. I. 1889. P. 373 - 436). В это же время предпринимаются первые попытки уточнения содержания этих правовых категорий [24, С.66].
В частности, немецкие юристы, и особенно Бар, когда говорили о дееспособности, имели в виду только сделки между живыми. Российский ученый предлагал пойти еще дальше... и отделить способность ко вступлению в брак от способности ко всем остальным личным и имущественным сделкам [24, С.68].
Таким образом, необходимость дифференциации различных аспектов правового статуса лица была осознана, а разделение проведено только в конце XIX столетия, и этот период можно охарактеризовать как становление элементов правосубъектности: право- и дееспособности, в качестве автономных институтов МЧП.
Следует заметить, что существуют определенные терминологические различия в обозначении этих правовых категорий в праве стран с разными правовыми системами.
Таким образом, основную сложность при обсуждении специфики регулирования правосубъектности физических лиц, участвующих в трансграничных невластных правоотношениях, представляет вопрос о конфликте персонального и территориального законов. Применение lex personalis соответствует общей тенденции МЧП и основано на одном из общих принципов МЧП - локализации регулируемого института на основе proper law. Однако законодателей всегда привлекала и будет привлекать возможность применения территориального принципа, поскольку с его помощью может быть достигнута максимально высокая степень защиты своей правовой системы и своего суверенитета, в чем, несомненно, заинтересованы все государства.
Правоспособность, регламентируемая национальными материально-правовыми нормами, по содержанию практически идентична, за исключением небольших нюансов, что делает борьбу за регулирование неактуальной. Что же касается дееспособности, то, учитывая ее высокую значимость для гражданского оборота и экономики и значительные различия в регулировании, в том числе коллизионном, многие государства склонны решать вопрос о дееспособности физических лиц всегда в пользу своего права. Единственный выход из подобной ситуации - поиск компромиссов с помощью механизма международного сотрудничества в правовой сфере, закрепление определенных договоренностей в международных унифицирующих актах, уста?/p>