Полисемия в древнерусском языке
Курсовой проект - Разное
Другие курсовые по предмету Разное
тве памятников можно найти лишь два-три случая такого употребления; например, Не можеть о(т)нудь пр-Ьвъзити на вышьнее ноо] (Ефремовская кормчая, XII в.). Сравните употребление этого глагола в Псалтыри (Не. 37, 5), часто цитируемой древнерусскими авторами: моихъ грЬховъ множьство превзидоша главу мою [моих грехов множество превысило голову мою] (Ярославский сборник, XIII в.). Абсолютно преобладало употребление глагола превъзити для обозначения превосходства в чем-либо, например: превзити вс-ь(х) добродЪтелию [превзойти всех добродетелью] (Киево-Печерский патерик); злоба ихъ превзиде содому и гомору (Палея, список 1406 г.).
Глагол превознести (превозносить) употреблялся для перевода греческого глагола высоко возносить. В буквальном смысле высоко поднять он употреблялся крайне редко, например: СЬдъ же убо царь на престол высоць же и превъзнесенъ [Сел царь на престоле высоком и высоко вознесенном] (Житие Варлаама и Иоасафа). Обычным было переносное употребление глагола высоко вознести на словах, в мыслях; восхвалить, например: Възвелича тя сама цесарица мати господня и превъзнесе [Возвеличила тебя сама царица мать божья и восхвалила (превознесла)] (Киево-Печерский патерик). Впоследствии наиболее частое применение слова превратилось в его единственное значение.
Глагол преставитися, образованный от глагола преставити присоединением возвратного местоимения ся себя, означал первоначально переместиться с одного места на другое, переставить себя. Однако чаще всего глагол преставитися употреблялся для обозначения лишь одного перемещения из этого мира в мир иной. В памятниках он постоянно использовался в таких сочетаниях: преставитися отъ свъта, отъ жития, к богу, въ вЬчъную жизнь, в бесконечную жизнь, на истинъныи животъ (на истинную жизнь), отъ временъныхъ на въчныя (т.е. от временного к вечному), к животу бесстрастъя (к жизни без страданий) и т. п.
Лишь в очень редких случаях глагол называл какие-либо иные перемещения.
Такие употребления отмечены в наиболее древних памятниках; так, в Изборнике 1076 г. читаем: Аш(т)е бо съ мудрыими члвкы бес-ьдующе скоро въ обрызы [описка вместо въ образы} ихъ прЪставимъся [Если будем беседовать с мудрыми людьми, то скоро станем на них похожими (буквально перейдем, переставим себя в их образы)]. Однако типизированное
применение слова обозначение смерти постепенно стало единственно возможным: глагол стал обозначать не переместиться, а умереть. Глагол преставити, от которого образован преставитися, также мог употребляться для обозначения смерти, например: Нъ ба дЬля не повъдаи никому же о мне дондъже о(т) земьля оъ проставить мя [Но бога ради не поведай никому обо мне до тех пор, пока бог не удалит меня с земли (буквально пока Бог от земли не переставит меня)] (Пролог, 1383 г.). Однако такие употребления глагола преставити были чрезвычайно редки. Этим и следует объяснить тот факт, что глагол преставити не получил значения умертвить; он мог, как и русский переставити, обозначать любое перемещение.
Итак, развитие значений глаголов превзойти, превознести и преставиться протекало следующим образом: в первичном, прямом значении глаголы применялись редко, типичным было употребление глаголов во вторичных значениях. Это наиболее частое использование в контексте стало единственным значением глаголов.
Как видим, во всех рассмотренных случаях типизация употреблений славянизмов вызывала сдвиги в их значениях. А сама типизация вызвана причиной, находящейся вне языка, развитием церковно-книжных жанров с их специфическими особенностями употребления слов.
Перечисленные явления (стандартизация, типизация употребления, ограничение сочетаемости, заражение от контекста) главные, но не единственные причины изменения значений славянизмов.
Некоторые славянизмы получили новые значения только под влиянием тех греческих слов, для перевода которых они обычно применялись. Таково, например, слово гражданинъ. Чем объяснить развитие у этого слова значения подданный государства, член общества? Ведь оно образовано от слова градъ (город) и должно было бы, подобно русскому слову горожанинъ, обозначать жителя города. Дело в том, что в памятниках старославянского и церковнославянского языков слово гражданинъ постоянно употреблялось для перевода древнегреческого слова, которое обозначало как жителя города, так и подданного государства. Это слово было образовано от греческого город-государство. Как известно, древнегреческие города (полисы) представляли собой государственные объединения. Поэтому горожанин, член городской общины, был одновременно и гражданином, т.е. подданным определенного государства. Славянизм гражданинъ заимствовал (или, как принято говорить, калькировал) значение греческого. Долгое время слово гражданинъ употреблялось в двух значениях: 1) житель города, например: Володимеръ же обьстоя [т.е. осаждал] градъ. изнемогаху въ градъ людье. и (реч) Володимеръ къ гражаномъ... (Повесть временных лет); 2) житель, подданный государства, например: и шедъ прилъпися единому гражанину страны тоя (Златая цепь, сборник сочинений отцов церкви, список XIV в., это цитата из Евангелия, Лук. 15, 15; однако во многих списках Евангелия в этом месте употребляется слово житель). Но встретившись в р?/p>