«Жан Сбогар» Ш. Нодье и русская литература XIX века (Пушкин, Лермонтов, Достоевский)
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
?че, во всем этом хоре участница: место знает свое, любит его и счастлива"; каждая-то травка растет и счастлива! И у всего свой путь, и всё знает свой путь, с песнью отходит и с песнью приходит: один он ничего не знает, ничего не понимает, ни людей, ни звуков, всему чужой и выкидыш.
Обратим внимание, что Швейцария, родина Руссо, тоже горная страна, как и Черногория, прославленная красотой своих ландшафтов и что у Достоевского она дается тоже идиллически, как страна пастухов и земледельцев [21] , а образ Мышкина имеет некоторую руссоистскую окраску, как это отмечал Р. Нойхойзер [22] .
Но присутствие человека цивилизованного мира может оказаться для природного общества губительным. Именно этого с тоской опасается Сбогар:
Лишь человек любознательный или ученый порой пытался проникнуть в эту глушь, но они нации там смерть, которую сами же несли туда ибо появление цивилизованного человека всегда смертельно для свободного народа, вкушающего естественные чувства во всей их чистоте.
Однако я тут же содрогнулся: я подумал, я вспомнил, что у такого общества должны быть страшные законы, и чужеземца, осквернившего своим появлением эту землю, может ожидать только смерть. Но в эту минуту, когда у всякого другого кровь застыла бы в жилах от ужаса, я почувствовал, как моя кровь кипит от негодования на самого себя. "О, горе тому нечестивцу, вскричал я, который принес бы сюда пороки и лживые науки Европы, будь у меня здесь мать, сестра или возлюбленная! Он дорого заплатил бы за то, что оскверняет своим ядовитым дыханием воздух, которым я дышу" (С. 93).
Точно так же, попав во сне к людям золотого века, Смешной Человек с ужасом видит, что он… "развратил их всех!" (25; 115).
Мечтам Сбогара о блаженной горной стране соответствует чудный сон, приснившийся Ставрогину в Германии, явившийся первым описанием золотого века в творчестве Достоевского. И вот Ставрогин, вслед за Жаном Сбогаром, зовет Хромоножку за собой прочь от света, на лоно природы и в горы, в край нетронутой цивилизацией природы в Швейцарию. Трудно не увидеть здесь прямую реминисценцию, правда, причудливо переосмысленную:
Довольно, сказал он, ударяя ладонью по столу. Прошу вас, Марья Тимофеевна, меня выслушать. Сделайте одолжение, соберите, если можете, все ваше внимание. Не совсем же ведь вы сумасшедшая! прорвался он в нетерпении. Завтра я объявляю наш брак. Вы никогда не будете жить в палатах, разуверьтесь. Хотите жить со мною всю жизнь, но только очень отсюда далеко? Это в горах, в Швейцарии, там есть одно место... Не беспокойтесь, я никогда вас не брошу и в сумасшедший дом не отдам. Денег у меня достанет, чтобы жить не прося. У вас будет служанка; вы не будете исполнять никакой работы. Все, что пожелаете из возможного, будет вам доставлено. Вы будете молиться, ходить куда угодно и делать, что вам угодно. Я вас не трону. Я тоже с моего места всю жизнь никуда не сойду. Хотите всю жизнь не буду говорить с вами, хотите рассказывайте мне каждый вечер, как тогда в Петербурге в углах, ваши повести. Буду вам книги читать, если пожелаете. Но зато так всю жизнь, на одном месте, а место это угрюмое. Хотите? решаетесь? Не будете раскаиваться, терзать меня слезами, проклятиями?
Она прослушала с чрезвычайным любопытством и долго молчала и думала.
Невероятно мне это все, проговорила она, наконец, насмешливо и брезгливо. Этак я пожалуй сорок лет проживу в тех горах. Она рассмеялась.
Что ж, и сорок лет проживем, очень нахмурился Николай Всеволодович.
Гм. Ни за что не поеду.
Даже и со мной?
А вы что такое, чтоб я с вами ехала? Сорок лет сряду с ним на горе сиди ишь подъехал. И какие, право, люди нынче терпеливые начались! Нет, не может того быть, чтобы сокол филином стал. Не таков мой князь! гордо и торжественно подняла она голову. (10; 218)
Итак, образ гор становится убийственно мрачным: "мы поедем и будем жить там вечно. Я не хочу никогда никуда выезжать"; "Место очень скучно, ущелье; горы теснят зрение и мысль. Очень мрачное" к тому же Ставрогин собирается уехать туда не с возлюбленной, а с ненавидимой им женой Марьей Тимофеевной [23] . Швейцарские горы теперь ассоциативно соотносятся с закрытым пространством петербургских каморок с низкими потолками, которые "ум и душу теснят", а намерение жить там вечно отсылает к другой картине адской вечности баньке с пауками Свидригайлова[24] , также помышляющего о самоубийстве после своего злодеяния. "Теснящие" горы и грязная каморка два символических представления о вечности, прямо противоположные в идейной системе Достоевского идеалам земного рая.
Но Сбогар не отправляется в Черногорию, даже легко получив согласие Антонии удалиться вместе с ним. Он позволяет себе "лишь минуту помечтать о счастье", которое ему "суждено" или которое он "утратил". Будучи крайне взволнованным, он не говорит последнего слова ("Завтра... завтра или никогда!"), и тут же присылает записку с ответом: "Увы! Никогда, Антония, никогда!"
Проясняет причину его отказа эпиграф, предваряющий главу романа Нодье: "О чудесный край! Если бы было где-нибудь место, где могли бы хоть немного утихнуть страдания измученного сердца, затянуться глубокие раны, нанесенные стрелами горести, вспомниться первые в жизни мечты, это место, без сомнения, здесь! Эти пейзажи, полные очарования, эти дремучие леса, этот чистый, целебный воздух могут успокоить любую печаль... но только не отчаяние". (курсив мой А.К.).
Итак, ощущение своей греховности, проклятости до отчаяния вот что н