«Жан Сбогар» Ш. Нодье и русская литература XIX века (Пушкин, Лермонтов, Достоевский)
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
?ызывает в памяти пассажи из письма Татьяны: "Я знаю, ты мне послан Богом, до гроба ты хранитель мой". В конце письма Татьяна обращает к Онегину те же слова уже с сомнением: "Кто ты, мой ангел ли хранитель или коварный искуситель?". Амбивалентность образа Онегина в сознании Татьяны буквально следует построению образа Сбогара в романе в Нодье: она склонна под аристократическим лоском Евгения подозревать иную, демоническую сущность. Именно в письме Татьяны впервые возникает мотив сна, которому суждено расшириться до сюжета главы: "Ты в сновиденьях мне являлся, незримый, ты уж был мне мил, твой чудный взор меня томил, в душе твой голос раздавался".
Но когда после ночного кошмара Татьяна видит Онегина на своих именинах, его взор "был чудно нежен", что уже напоминает "дневную" ипостась героя Нодье Лотарио (опять-таки из процитированного фрагмента). Стоит обратить внимание, что отповедь Онегина на письмо происходит на природе он настигает Татьяну в саду и неожиданно возникает прямо перед ней, "блистая взорами". Так и Сбогар встречался Антонии в диких природных уголках, пугая и завораживая. Музыкальный фон свидания Онегина с Татьяной песня сельских девушек опять-таки заставляет вспомнить роман Нодье, где первые таинственные появления Сбогара перед героиней сопровождаются звучанием народных песен (кстати, славянских далматинских)[2] , одну из которых исполняет сам герой. Нарушение строфики, столь редкое в Онегине, подчеркивает важность для Пушкина данной фольклорной вставки.
Русским Жаном Сбогаром замышлялся Пушкиным и Дубровский дворянин, бунтующий против несправедливости общества и его нравов и уходящий в леса предводителем разбойников своих же крепостных. Получилась фигура ультраромантическая, почти непредставимая в русской действительности. Ее спасает изрядная доля иронии, с которой рассказчик украшает сюжетную канву, показывая, что сам относится к повести как к причудливому литературному эксперименту. Особенно сильно параллели с Нодье проступают в отношениях Дубровского и Маши, в том, как Владимир долго наблюдает за ней, не являясь ей на глаза и отказываясь принести малейший вред не только ей, но и всему дому Троекуровых, а в конце концов вообще прекращает разбойничьи набеги и поселяется в усадьбе Троекуровых под чужим именем, почти не рассчитывая добиться взаимности так Сбогар вначале втайне наблюдает за Антонией, потом является перед ней инкогнито, и наконец поселяется в Венеции, чтобы там предстать ей под именем аристократа Лотарио.
Романтическая условность образа Дубровского вполне сказывается в возвышенном пафосе его признания Маше, резко контрастирующего своей напыщенностью с реалистической естественностью остального повестования [3] . Мрачный замок Дуино, штурмуемый французскими войсками, заменяется лесной крепостью с валом и рвом, где Дубровский отбивается от роты солдат.
О наличии мотивов романа Нодье у Лермонтова нет упоминаний исследователей. Однако Лариса Вольперт замечает в целом сильное воздействие на русского поэта французских последователей Байрона. Действительно, Лермонтов в целом настолько подражателен, что представляется трудным вычленить у него конкретные заимствования. Однако некоторые пассажи романа настолько явно перекликаются с лермонтовской лирикой, что удержаться от сопоставления почти невозможно:
"Можно было подумать, что когда-то, живя в ином, более возвышенном мире[4] , он создал себе некий идеал, о котором наружность и характер Антонии лишь напоминали ему, и что взгляд его, устремленный на Антонию, так нежен и внимателен только потому, что ее черты смутно пробуждают в нем память о ком-то, кого он встречал не здесь[5] . Это обстоятельство сообщало их отношениям какую-то мучительную таинственность, которая тяготила всех, но рассеять которую могло только время. Антония, впрочем, чувствовала себя вполне счастливой, ей было достаточно уже одной дружбы с таким человеком, как Лотарио; и хотя робкой, недоверчивой душе ее и был доступен иной род счастья, она не смела желать его. Жизнь казалась ей прекраснее при мысли, что она занимает в судьбе и помыслах этого необыкновенного человека место, которого, быть может, никто с ней не разделяет. Что касается Лотарио, то печаль его возрастала с каждым днем, и возрастала именно от того, что, казалось бы, должно было ее рассеять. Нередко, пожимая руку г-же Альберти или остановив свой взор на нежной улыбке Антонии, он, подавляя вздох, заговаривал о своем отъезде, и слезы выступали у него на глазах " [6] (С. 75).
"Постепенно Антония начала постигать причины глубокой скорби Лотарио. Она представила себе, с каким нетерпением этот несчастный, лишенный самой сладостной милости Провидения счастья познания Бога и любви к нему, Этот человек, ходящий по земле странником[7] , не ведающим конца пути, и вынужденный продолжать свои бесцельные скитания, ждет мгновения, чтобы навеки прекратить их[8] . К тому же он, видимо, был одинок на этом свете, ибо никогда ничего не говорил о своих родителях. Если б он знал когда-нибудь свою мать, то, наверно, упомянул бы о ней [9] . человека, не знавшего в этом мире никакой привязанности, не могла не страшить та безмерная пустота, в которую была погружена его душа, и Антония, никогда ранее не подозревавшая, что живое существо может дойти до такого предела отчаяния и одиночества [10] , не без ужаса думала о нем. Особенно больно сжималось ее сердце, когда она размышляла над утверждением Лотарио, будто некоторым людям, отвергнутым богом, п?/p>