Geum.ru

Сочинение по предмету Литература

  • 2921. О месте Михаила Зощенко в русской литературе
    Сочинение, эссе Литература

    Уже в повести Серый туман последнем до-печатном произведении Зощенко, написанном почти одновременно с первым из печатных произведений. Рыбьей самкой намечается экспансия мотива зверя: зверь обнаруживается и в неживом интеллигенте. Так, Повалишин, стремившийся до сих пор к эстетизации жизни и увлекавшийся, как уже было сказано, Блоком, оказавшись в лесу, проявляет свойства зверя: беглецы близ дороги устроили шатер. И сидели в нем, притаившись, как звери, испуганные и смирные. Эта тенденция развивается в повестях Аполлон и Тамара, Мудрость, Люди, впоследствии в Мишеле Синя-гине. Герои повестей неживые люди: мотив смерти постоянно присутствует в описании их судеб. Так, Аполлон, уйдя на фронт, считается погибшим, потом предпринимает попытку самоубийства и наконец становится могильщиком. Зотов разочаровывается в жизни и одиннадцать лет пребывает в неживом состоянии, живя уединенно и замкнуто: Какое-то веяние смерти сообщалось всем вещам. На всех предметах, даже самых пустяковых и незначительных, лежали тление и смерть, и только хозяин квартиры по временам подавал признаки жизни. Историю Белокопытова автор с самого начала представляет как историю гибели человека. Все три героя в конце повестей погибают. Однако в героях обнаруживается и звериное начало, которое мыслится теперь как универсальное свойство человека, в отличие от уже упоминавшихся допечатных рассказов и ранних опубликованных больших рассказов, где эти качества связываются все же с различными персонажами. (Вспомним пары героев: неживой поп и зверь дорожный техник в Рыбьей самке, Гришка и длинноусый в Любви и т.п.) Зверь обитает в человеке вне зависимости от его культурного уровня. Так, в зверя превращается Аполлон, вернувшийся с фронта: Иногда он вставал с постели, вынимал из матерчатого футляра завязанный им кларнет и играл на нем. Но в его музыке нельзя было проследить ни мотива, ни даже отдельных музыкальных нот это был какой-то ужасающий, бесовский рев животного. Постепенно просыпается зверь и в Белокопытове. Этот мотив становится в повести Люди сквозным, входя в повествование с первых строк, где автор советует читателю не придавать большого значения и тем паче не переживать с героем его низменных, звериных чувств и животных инстинктов. Затем мотив появляется в монологе героя, обозначая нечто, принципиально чуждое Белокопытову: Он буквально хватался за голову, говоря, что он не может жить больше в России, стране полудиких варваров, где за человеком следят, как за зверем. Далее, потерпев неудачу на поприще интеллектуальных занятий, которые оказались никому не нужными в провинциальном городе, Белокопытов пытается жить, как все: здесь зоологические мотивы появляются в его монологе уже в ином качестве: Он тотчас и немедленно развил им целую философскую систему о необходимости приспособляться, о простой и примитивной жизни и о том, что каждый человек, имеющий право жить, непременно обязан, как и всякое живое существо, и как всякий зверь, менять свою шкуру, смотря по времени. Обвешивая покупателей, герой утверждает, что цинизм это вещь, совершенно необходимая и в жизни нормальная, что без цинизма и жестокости ни один даже зверь не обходится. В конце концов животные метафоры, которые использует Белокопытов, материализуются в его собственной жизни, становясь сюжетообразующими: он опускается, уходит в лес и живет в землянке. Звериные аналогии сопровождают его до самой смерти: Белокопытов бесследно исчезает как зверь, которому неловко после смерти оставлять на виду свое тело.

  • 2922. О мировом значении русской литературы
    Сочинение, эссе Литература

    Таким образом, понимание личности в русской классической литературе второй половины XIX века выходило за пределы ограниченных буржуазных представлений о ценности индивида. В "Преступлении и наказании" Достоевского опровергалась арифметически однолинейная альтернатива, провозглашенная в середине XIX века немецким философом Максом Штирнером: "Победить или покориться - таковы два мыслимых исхода борьбы. Победитель становится властелином, а побежденный превращается в подвластного; первый осуществляет идею величества и "права суверенитета", а второй почтительно и верноподданно выполняет "обязанности подданства". Проходя через искушение индивидуалистическим своеволием, герои Достоевского приходят к открытию, что "самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть... признак высочайшего развития личности, высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли" (Достоевский Ф. М. "Зимние заметки о летних впечатлениях"). В поисках "нового человека" русская литература проявляла повышенный интерес к патриархальному миру с присущими ему формами общинной жизни, в которых человеческая личность почти полностью растворена. Поэтизация патриархальных форм общности встречается у Гончарова в "Обломове" и "Обрыве", у Толстого в "Казаках" и "Войне и мире", у Достоевского в финале "Преступления и наказания". Но эта поэтизация не исключала и критического отношения к патриархальности со стороны всех русских писателей второй половины XIX века. Их вдохновлял идеал "третьего пути", снимающего противоречия между элементарным патриархальным общежитием и эгоистическим обособлением, где высокоразвитая личность оставалась предоставленной сама себе. Художественная мысль Гончарова в "Обломове" в равной мере остро ощущает ограниченность "обломовского" и "штольцевского" существования и устремляется к гармонии, преодолевающей крайности двух противоположных жизненных укладов. Поэтизируя "мир" казачьей общины с его природными ритмами в повести "Казаки", Толстой признает за Олениным, а потом, в эпилоге "Войны и мира", и за Пьером Безуховым высокую правду нравственных исканий, раздумий о смысле жизни, о человеческой душе, свойственных развитому интеллекту. Изображение судьбы человеческой в диалектическом единстве с судьбою народной никогда не оборачивалось в русской литературе принижением личного начала, культом малого в человеке. Наоборот. Именно на высшей стадии своего духовного развития герои "Войны и мира" приходят к правде жизни "миром". Русская литература очень недоверчиво относилась к человеку "касты", "сословия", той или иней социальной раковины. Настойчивое стремление воссоздать полную картину связей героя с миром, конечно, заставляло писателей показывать жизнь человека и в малом кругу его общений, в теплых узах семейного родства, дружеского братства, сословной среды. Русский писатель был очень чуток к духовному сиротству, а к так называемой "ложной общности" - к казенному, формальному объединению людей, к толпе, охваченной разрушительными инстинктами,- он был непримирим. "Скрытая теплота патриотизма" Толстого, сплотившая группу солдат и командиров на батарее Раевского, удерживает в себе и то чувство "семейственности", которое в мирной жизни свято хранили Ростовы. Но с малого начинался отсчет большого. Поэтизируя "мысль семейную", русский писатель шел далее: "родственность", "сыновство", "отцовство" в его представлениях расширялись, из первоначальных клеточек человеческого общежития вырастали коллективные миры, обнимающие собою народ, нацию, человечество.

  • 2923. О некоторых причинах утраты продуктивности конфикса на...ник в современном русском языке
    Сочинение, эссе Литература

    3. Внеязыковые моменты: именно они определили в XIX веке активность рассматриваемого конфикса. Более того, благодаря причинам экстралингвистического порядка в языке XIX века сформировались целые лексико-тематические группы слов на на...ник, таких, например, как группа наименований деталей бытовой одежды и группа названий элементов упряжи. В дальнейшем в силу ослабления этих факторов (упрощается национальный костюм, роль лошади в жизни человека становится менее значимой) количество подобных образований постепенно уменьшается.

  • 2924. О перспективах социолингвистических исследований в русистике
    Сочинение, эссе Литература

    Предполагается, что изменение значения каждой из переменных ведет к изменениям в лингвистических характеристиках речевой ситуации: в выборе языковых средств, в их сочетании друг с другом и т.п. Эти переменные не равнозначны по своему "весу" в формировании речевой ситуации. Конституирующими являются социально-ролевые характеристики коммуникантов, отношения между ними (и обусловленная этим тональность речи) и цель общения. Как это достаточно очевидно, изменения в значениях именно этих переменных определяют выбор средств коммуникации: например, в роли сдающего экзамен студент обязан использовать литературный язык, а в роли приятеля он может (а в некоторых условиях внутригруппового общения - обязан) переходить на жаргон; два не знакомых друг с другом человека обычно употребляют нейтральные или официально-книжные средства (обращаясь друг у другу), используя при этом как устный контактный, так и дистантный (письменный) способы коммуникации, в то время как между членами одной семьи или производственной группы вполне естественны разговорные, стилистически сниженные, просторечные, жаргонные и т.п. слова и конструкции, раелизуемые как правило в устной форме непосредственного общения; бытовая просьба (одно из значений переменной "цель") может быть изложена устно при контактном общении говорящего и адресата (типа: Передайте, пожалуйста, деньги на билет; Будьте добры, пройдите вперед и т.п.), а намерение обосновать свою позицию по некоторому вопросу (другое значение той же переменной) - например, представить доказательство некоей научной теории - естественнее осуществить при использовании письменного способа общения (при этом имея я виду тип адресата, но не конкретного человека).

  • 2925. О платоновско-дантовской традиции в русском символизме
    Сочинение, эссе Литература

    Нетрудно заметить, что утверждаемая Вышеславцевым мысль реминисцирует к заключительной строке "Божественной комедии" Данте. Обращаясь мыслями к Италии, итальянцам, Вышеславцев в статье "Русский национальный характер" писал:"Есть нечто, что роднит нас с вами, (несмотря на противоположность), это - Эрос. Ваша латинская культура эротична в высшем платоновском смысле слова. Любовь и красота ведут вашего Данте через ад, чистилище и рай к богу" [4, c. 127]. Вышеславцев видел отличие русского и итальянского искусства в том, что у русских, по сравнению с итальянцами, противоположные задачи:"...у вас, - писал он, обращаясь к итальянцам, - не дать Эросу остыть и иссякнуть среди завершенности форм, у нас: найти форму для нашего беспорядочного Эроса" [4, c.127]. Вероятно, философ намекал на рационализм западного мышления и иррациональность русской души, безотчетность ее стремлений, ее глубинную связь с подсознанием. Недаром соотечественник Вышеславцева Вяч. Иванов называл себя и своих единомышленников -"люди порога" [8, c. 105], ибо важнейшим символом в своей поэзии считал сердце. Как указывал Вышеславцев, в Ветхом Завете этим словом (сердце) чаще всего обозначался "внутренний человек", внутренний мир человека во всей его неисчерпаемой глубине [3, c.44]. И в этом внутреннем мире, - писал он, - не все ясно усматривается и сознается даже самим носителем". Так, например, грех, отмечал философ, - живет не в сознании (ибо в сознании человек находит желание только добра), а "под порогом сознания" [3, c.44]. Но "сердце", - продолжал он, иррационально не только в смысле низшей своей сферы (греха. - В.А.), соприкасающейся "с плотью", но и в смысле высшей, соприкасающейся с "духом", и является органом духа; (...) во всяком случае его иррациональность, глубина и бездна обнимает как внешние мистические переживания, так и низшие подсознательные, "утробные" влечения" [3, c.44]. Таким образом, "люди порога" - это те, кто может назвать себя человеком, чей внутренний мир обладает способностью к высшим мистическим переживаниям, центральными среди них символисты мыслят единение с Абсолютом, переживание эротической связи с Богом. Путь к ней лежит, по мнению символистов, через эротическое влечение к человеку. Такой путь был указан еще Платоном, который полагал, что любовью называется жажда целостности и стремление к ней" [12, c. 118]. Описывая восхождение Эроса, Платон отмечал: "... начав с отдельных проявлений прекрасного, надо все время, словно бы по ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх - от одного прекрасного тела к двум, от двух - ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным делам, а от прекрасных дел к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о высшей красоте, и не познаешь, наконец, что же есть красота" [11, c. 121-122]. Комментируя эти слова, Б. Вышеславцев писал, что "тендирующее движение Эроса берет направление на то, что кажется Платону наиболее возвышенным" [3, c. 47]. Вышеславцев считал, что христианство воспринимает в себя Платоново учение об Эросе через Дионисия Ареопагита, который дает этому учению наивысшее завершение. "Небесная Иерархия" Дионисия, - писал философ, - представляет собой грандиозную систему, и это возведение совершается силою Эроса (...) и завершается "Обожением" [3, c.47]. Защищая Эрос от профанов, Дионий Ареопагит говорил: "Этим словом (Эрос), которое черни кажется более грубым и которое полагается в божественной Премудрости, она, эта чернь, будет поднята и возведена к постижению истинного сущего Эроса" [3, c. 47]. Такое возможно, полагал Вышеславцев, с помощью таинственного "воображения" Христа в сердце человека, так как проникнуть в подсознание путем закона, который действует на сознание, нельзя. Подобное возможно только обходным путем, через действие восхищающего образа на эротическую природу подсознания, ибо любить можно только конкретный образ, воплощенную идею, преобразуя при этом себя до идеала. И именно этот путь открыт Платоном. "Даже Эрос Платона, - писал Вышеславцев, - философский по преимуществу, устремленный к миру идей, даже он предвещает путь воплощения; ему мало "любви к мудрости", ему нужна любовь к конкретному образу, к живому воплощению мудрости (...) Сократу отдал Платон живую полноту своего Эроса, судьба Сократа стала жизненной драмой Платона (Вл. Соловьев), с ним он живет, умирает и воскресает" [3, c. 51]. И в этом помогает Платону воображение. Оно обладает родством с Эросом, "и это потому, - утверждал Вышеславцев, - что подсознание есть тот подземный ключ, из которого бьет струя фантазии, и вместе с тем, тот темный бассейн, куда обратно падают сверкающие образы, чтобы жить там и двигаться в недоступной глубине". [3, c. 51]. Эти мистические умозрения были весьма близки Вяч. Иванову. Он писал: "Христианство, в борьбе с наследием античных религиозных идей, нанесло первый, но не смертельный удар вере поэта в его мусическое посланничество. (...) От всего готовы были отречься поэты кроме памятной гармонии форм и доверия красоте. Данте не обходился без призыва Муз, а через два столетия после Данте, в ватиканской палате, долженствовавшей, по мысли Юлия Второго, провозгласить своею стенною росписью "Риму и миру" достигнутое при посредстве платонизма примирение между эллинскою мудростью и богооткровенной, Рафаэль изображает сидящую на облаках крылатую и лавром увенчанную Поэзию между двух ангелов, держащих скрижали с начертанием Вергилиевых слов: "NUMINE AFLATUR" - "божеством вдохновляема". (...) Поэзия рождает бытие в бытии, вторично создает знакомый нам мир, обновляет космос" [8,c.221-222].

  • 2926. О повести Валентина Распутина "Дочь Ивана, мать Ивана" и теме зла в современной литературе
    Сочинение, эссе Литература

    Сама Тамара Ивановна деревенского корня: "все делала с заглубом, запасом" (стряпню разводила на две семьи, капусты солила столько, что сами не могли съесть), мужа выбирала не спеша, и нашла в своем Анатолии преданность и согласное понимание. Моде следовала, дав ей "притереться в народе", то есть увидев ее практичность и пользу. В город из деревни убежала рано, но и тут не "опьянилась новизной", а "продвигалась вперед неторопливыми и выверенными шагами, выстраивая свою судьбу как крепость, без единого серьезного ушиба, только дальше и дальше". Работала телеграфисткой, отдав дань детским романтическим представлением об этой профессии (по кино), но стало скучно, ушла водить грузовики (где и нашла себе мужа). Родив детей (дочь Светку и сына Ивана) запросто сменила работу (на детский сад), а вырастив детей, ушла закройщицей на фабрику. Самая простецкая судьба, самое нормальное понимание своего женского предназначения. Но вот эта нормальность и раздражает: "чистая", пишет Быков, "КамАЗ на ходу остановит, ребячую попу утрет…". Между тем, никакой особенной ангельской чистотой Распутин не награждает своей героини, но только характером устойчивым и крепким. И еще инстинктивным женским чутьем, вложенным в нее с детства. Героиня Распутина, работая на КамаЗЕ, приобрела совсем иной "главный урок", нежели увидел московский журналист "было понимание, что нельзя тут, среди этого неженского дела, задерживаться надолго, иначе и сама не заметишь как превратишься в железку". При ее "уверенной и размашистой" "ступи", при ее "весомом шаге, чувствуемом землей", крепкой фигуре, немногословности и простоте отношения к жизни, перед нами все же именно "женственная женщина" (П.Е.Астафьев). Естественно, поклонники нынешней порнократической цивилизации, допускающие в нее только бизнес-леди да мисс-мира и смотрящие на женщину как орудие наслаждения, никогда не будут способны увидеть типичнейшую русскую степень женственности именно в распутинской героине. Они скорее согласятся, что "типична" ее дочь, Светка, по аттестации Быкова "девочка слабая, глупая и некрасивая. Ни к чему неспособная. И ее, такую, тем жальче. Она потом и замуж вышла (неудачно), и родила, и мать из нее получилась не ахти какая, то есть насчет нынешнего состояния местных умов и душ у Распутина никаких иллюзий нет". Потому и мстила насильнику Тамара Ивановна, что понимала тот слом в судьбе своей дочери, от которого Светка, как "росток, политый кипятком", не сможет вырасти в полную свою женскую меру. Распутин говорит нам не о ничтожном "состоянии местных умов и душ", а о трагедии таких полудетей-полувзрослых, как Светка (кстати сказать, у Распутина нет примет ее "некрасивости и глупости", и русскому сердцу ее жаль совсем не по причине "некрасивости" или "красивости"). С какой пронзительной силой написана сцена свидания арестованной матери и дочери, когда дочери было важно знать одно и только одно от нее, оскверненной и оскорбленной, никогда не отвернется материнское сердце, никогда не погнушается мать своей несчастной дочерью.

  • 2927. О постмодернистских аспектах поэтики романа Саши Соколова "Школа для дураков"
    Сочинение, эссе Литература

    При этом выбор одного из постоянных устойчивых элементов авторского присутствия - заглавие становится предметом спора между "автором" и героем: "[Автор]: ...а теперь я хочу узнать ваше [героя] мнение относительно названия книги... [Герой]: "Дорогой автор, я назвал бы вашу книгу "Школа для дураков"..."" и т.д. (с.177) Тем самым подрывается прежде безусловная авторская "вненаходимость" по отношению к тексту. Отказываясь от всевластной точки зрения, скажем, Л. Н. Толстого на героев, с одной стороны, и, с другой стороны, присутствия на равных голоса автора с голосами героев в романах Ф. М. Достоевского [9], - "автор" "Школы для дураков" идет за героем, всячески "потакая ему". Герой будто бы готов полностью отдаться в руки "автору": "...вы [автор] вправе поступать с нами, героями и заголовками, как вам понравится..." (с.177) Но "автору" этого не нужно: "...размышляя о том..., как бы написать так, чтобы понравилось всем будущим читателям и, в первую очередь, естественно, вам, героям книги..." (с.177) "Автор" предпочитает выступать в роли не творца, а скриптора: "...[Автор:] поведайте читателям об уроке ботаники... [Герой:] да, дорогой автор, я с удовольствием..." (с.177).

  • 2928. О поэзии М. Цветаевой
    Сочинение, эссе Литература

    Все-таки волею судьбы она вернулась на родину и, казалось, была счастлива. Но это продолжалось недолго. Вскоре арестовали её мужа и дочь. Она осталась с сыном. В этот самый момент Марина Цветаева была доведена до отчаяния, ей не хотелось жить, так как не могла понять, в чем смысл её существования. Дальнейшая жизнь ей казалась бесперспективной... и она добровольно ушла из жизни, оставив нам свои изумительные по содержанию стихотворения. Сколь бы ни была трагичной судьба талантливой поэтессы, она прекрасна.

  • 2929. О поэме Сергея Есенина "Анна Снегина"
    Сочинение, эссе Литература

    "Тараканье отродье!" вот как обращается к народу герой, в котором многие в былые времена увидели большевика-ленинца. Страшный, в сущности, тип, порожденный переломной эпохой. Пристрастие к спиртному отличает и другого Оглоблина, проновского брата Лабутю, кабацкого попрошайку, лгуна и труса. Он "с важной осанкой, как некий седой ветеран", оказался "в Совете" и живет, "не мозоля рук". Если судьба Прона, при всех его отрицательных сторонах, приобретает в связи с его гибелью трагическое звучание, то жизнь Лабути жалкий, отвратительный фарс. Замечательно, что именно Лабутя "поехал первым описывать снегинский дом" и арестовал всех его жителей, спасенных впоследствии от скорого суда добрым мельником.

  • 2930. О поэтике Константина Бальмонта
    Сочинение, эссе Литература

    Бальмонту суждено было стать одним из значительных представителей нового символического искусства в России. Однако у него была своя позиция понимания символизма как поэзии, которая помимо конкретного смысла имеет содержание скрытое, выражаемое с помощью намеков, настроения, музыкального звучания. Из всех символистов Бальмонт наиболее последовательно разрабатывал импрессионизм поэзию впечатлений. Его поэтический мир это мир тончайших мимолетных наблюдений, по-детски хрупких чувствований. Мне, как читателю, нравится его детскость. В этом есть чистота.

  • 2931. О предикативности
    Сочинение, эссе Литература

    Однако, хотя предикативность, или предикативное отношение, соотносительна отношению субъекта и предиката суждения, не случайно это отношение называется по второму из этих членов (предикату). Дело в том, что именно второй из членов, стоящих в предикативном отношении, т.е. сказуемое или аналогичный ему член, выражает это отношение (конечно, именно потому и есть потребность в слове, называющем предикативное отношение как свойство сказуемого, т.е. потребность в слове "сказуемость", или "предикативность"). По-видимому, в этом и заключается основное отличие подлежащего и сказуемого от субъекта и предиката суждения. Что это действительно так, показывают, в частности, случаи, когда между двумя членами предложения, находящимися в предикативном отношении, нет никаких формальных отличий, например, когда связочный глагол соединяет два члена, каждый из которых по своей грамматической природе мог бы быть как подлежащим, так и именной частью сказуемого. Например: "Самая красивая была младшая дочь". в таком предложении в каждом из его главных членов (которые, очевидно, можно назвать только одним "досвязочным главным членом" и "послесвязочным главным членом" или как-нибудь в этом роде) есть только то, что может быть в одинаковой мере существенно как для подлежащего, так и для сказуемого, а именно наличие другого члена, к которому данный член стоит в предикативном отношении. В чем заключается тот минимум, который необходим для того, чтобы подлежащее и сказуемое стали в этом предложении раздичимы? Какой из главных членов будет субъектом суждения, а какой предикатом, очевидно, несущественно, поскольку, как справедливо утверждают логики, и подлежащее, и сказуемое могут быть как субъектом, так и предикатом суждения, в зависимости от контекста. Так, в предложении "Птица летит" как ответе на вопрос "Что делает птица?", "летит" - предикат, но в предложении "Птица летит" при ответе на вопрос "Что летит?", "птица" - предикат. При этом утверждать, как иногда делается, что тот член, который выражает более широкое понятие, должен быть предикатом суждения, очевидно, нельзя, потому что, во-первых, объем понятий, выражаемых главными членами, может быть одинаков (как в предложениях тождества), а во-вторых, всегда можно представить себе такую ситуацию (как бы она ни была необычна), когда член, выражающий более узкое понятие, является, несмотря на это, предикатом суждения.

  • 2932. О прозе В.Быкова
    Сочинение, эссе Литература

    Сюжет повести прост: два партизана Сотников и Рыбак отправляются в деревню на задание добыть овцу для пропитания отряда. До этого герои почти не знали друг друга, хотя успели повоевать и даже выручили друг друга в одном бою. Сотников не совсем здоров и вполне мог бы уклониться от в общем-то пустякового задания, но он чувствует себя недостаточно своим среди партизан и поэтому все же вызывается идти. Этим он как бы хочет показать боевым товарищам, что не чурается «грязной работы». Два партизана по-разному реагируют на предстоящую опасность, и читателю кажется, что сильный и сообразительный Рыбак более подготовлен к совершению отважного поступка, нежели хилый и больной Сотников. Но если Рыбак, который всю свою жизнь «ухитрялся найти какой-нибудь выход», внутренне уже готов к тому, чтобы совершить предательство, то Сотников до последнего дыхания остается верным долгу человека и гражданина: «Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть... Иначе зачем тогда жизнь? Слишком нелегко достается она человеку, чтобы беззаботно относиться к ее концу».

  • 2933. О прозе Владислава Отрошенко
    Сочинение, эссе Литература

    Это вовсе не "реализм", как было кем-то высказано по привычке обобщать уже известное, но и не произведение в духе и приемах "постмодернизма", послевкусие доморощенных наших фолкнеров и кафок, от которого давно уж дурно пахнет искусством. Область войска Донского и Новочеркасск - не мифическая Маконда и прочее. Они, если уж искать подобия, подобны русской небесной тоске по родине; и в тоске этой строили в глухих местах монастыри, скитались, клали головы на плаху, то есть натурально рождались, жили да умирали. Новочеркасск есть тот же Миргород, Старгород, Чевенгур - место, область земли, возлюбленные в тоске и этой же тоской воплощенные. Точно так и энергию образов и языка дают Отрошенко не гоголевские с запорожской сечи "паны браты", не лесковский атаман Матвей Платов из "Левши", не шолоховский казацкий комиссар, а еще не слыханные нами в русской прозе "господа казаки", вся торжественная важность которых гудит уж в каждом слове. Однако ж и гудит она неведомо, сама по себе живая мистерия; "Какое впечатление произвело на француза это объявление, неизвестно. Известно только, что войсковой атаман Павел Иванович Мищенко на своем экземпляре "Гражданских новостей" (он получал их в 7.3О утра) прямо на объявлении Кутельникова написал огромными буквами синим карандашом "Тю!!!" и послал на Атаманскую, 14, дежурного вахмистра с конным отрядом. Разумеется, никакого издательства ни в доме N14, ни в соседних домах вахмистр не нашел. В рапорте атаману он, однако ж, доложил, что ему "удалось обнаружить некоторую невразумительность в ехидной фигуре француза Ж.М. де Ларсона, которая производит на Атаманской, 14, фотографические портреты лиц всех сословий, сама же на себе никакого устойчивого лица не имеет и может представляться в натуральном виде не токма что французским фузилером, но даже хорошенькой маркитанткой."

  • 2934. О рассказе И.А.Бунина «В Париже»
    Сочинение, эссе Литература

    Повествование ведётся от третьего лица, и только благодаря автору мы проникаемся сочувствием к герою, “много испытавшему в жизни”, “живущему с постоянной раной в душе”. Сперва он мог показаться настоящим женоненавистником, циничным человеком. Достаточно вспомнить один из его мрачных афоризмов, произнесённый на французском: “Нет ничего более трудного, чем распознать хороший арбуз и порядочную женщину”. Позже мы узнаем, что личные причины заставили его столь нелестно отзываться о женщинах: жена бросила Николая Платоныча на второй год замужества ради красивого, “милого мальчика, гречонка”, который был чрезвычайно богат; “и в месяц-два не осталось и следа от чистой, трогательной девочки, которая просто молилась на белую армию”.

  • 2935. О риторике
    Сочинение, эссе Литература

    Педагог профессионально владеет искусством беседы, дидактического, диалектического, информационного и полемического диалога, академической ораторики и академической гомилетики (продолженной обучающей речи, например, в курсе лекций), а также показательной ораторской речью. Проповедник помимо гомилетики в собственном смысле, то есть проповеди владеет основными формами ораторики, в особенности эпидейктической и совещательной, но особо значимыми для церковного проповедника представляются искусство устной беседы, дидактический, информационный, диалектический и полемический диалог и дидактическая гомилетика, поскольку священник в наше время должен быть и профессиональным педагогом. Немаловажной для современного проповедника является публицистика в газетно-журнальных (очерк, интервью), телевизионных и книжных жанрах. Предприниматель должен в первую очередь владеть техникой документально-деловой речи, включая деловую и личную переписку, и диалогом: устная беседа, информационный, диалектический, дидактический, совещательный, состязательный, управляющий диалог составляют основную деятельность предпринимателя. Из ораторских жанров для него наиболее важны показательная ритуальная, совещательная, а также, пожалуй, судебная речь. Существенное значение имеют также телевизионные жанры, в особенности интервью. Специфическая риторика предпринимателя строится на выработке индивидуального стиля, который проявляется в облике руководителя, непосредственно связанном с устной речью, и распространяется через нее на всю деятельность организации, которую он возглавляет. Для журналиста профессионально обязательными являются все публицистические виды и жанры речи. Навык устной диалогической речи, особенно беседы и информационного диалога, а также техника публичной полемики также представляются полезными для журналиста. Кроме перечисленных основных риторических профессий существует множество видов литературной деятельности, требующих профессионального владения словом. Сюда относится, например, врачебное искусство, философия и история не как научное знание, но как виды изящной словесности, публицистика, литературная и художественная критика и др.

  • 2936. О романе "Отцы и дети"
    Сочинение, эссе Литература

    И с Аркадием он расходится в главном - в представлении о жизни, хотя поначалу они считаются друзьями. Но их взаимоотношения все-таки нельзя назвать дружбой, потому что дружба невозможна без взаимопонимания, дружба не может быть основана на подчинении одного другому. На протяжении всего романа наблюдается подчинение слабой натуры более сильной: Аркадия - Базарову. Но все-таки Аркадий постепенно приобретал свое мнение и уже переставал слепо повторять за Базаровым суждения и мнения нигилиста. В спорах он не выдерживает и выражает свои мысли. Однажды их спор дошел чуть ли не до драки. Разница между героями видна в их поведении в "империи" Кирсанова. Базаров занимается работой, изучением природы, а Аркадий сибаритствует, ничего не делает. То, что Базаров человек дела, видно сразу по его красной обнаженной руке. Да, действительно, он в любой обстановке, в любом доме старается заниматься делом. Главное его дело - естественные науки, изучение природы и проверка теоретических открытий на практике. Увлечение науками является типичной чертой культурной жизни России 60-х годов, значит, Базаров идет в ногу со временем. Аркадий - совершенная противоположность. Он ничем не занимается, из серьезных дел его ни одно по-настоящему не увлекает. Для него главное - уют и покой, а для Базарова - не сидеть сложа руки, трудиться, двигаться. Совершенно разные суждения складываются у них в отношении искусства. Базаров отрицает Пушкина, причем необоснованно. Аркадий пытается доказать ему величие поэта. Аркадий всегда аккуратен, опрятен, хорошо одет, у него аристократические манеры. Базаров же не считает нужным соблюдать правила хорошего тона, столь важные в дворянском быту. Это сказывается во всех его поступках, привычках, манерах, речах, внешнем виде. Крупное разногласие возникло между "друзьями" в разговоре о роли природы в жизни человека. Здесь уже видно сопротивление Аркадия взглядам Базарова, постепенно "ученик" выходит из-под власти "учителя". Базаров ненавидит многих, а у Аркадия нет врагов. "Ты, нежная душа, размазня", - говорит Базаров, понимая, что Аркадий уже не может быть его сподвижником. "Ученик" не может жить без принципов. Этим он очень близок к своему либеральному отцу и Павлу Петровичу. Зато Базаров предстает перед нами как человек нового поколения, которое пришло на смену "отцам", не способным решить основные проблемы эпохи. Аркадий - человек, принадлежащий старому поколению, поколению "отцов". Писарев очень точно оценивает причины разногласий между "учеником" и "учителем", между Аркадием и Базаровым: "Отношение Базарова к его товарищу бросает яркую полосу света на его характер; у Базарова нет друга, потому что он не встретил еще человека, который бы не спасовал перед ним. Личность Базарова замыкается в самой себе, потому что вне ее и вокруг нее почти нет вовсе родственных ей элементов". Аркадий хочет быть сыном своего века и напяливает на себя идеи Базарова, которые решительно не могут с ним срастись. Он принадлежит к разряду людей, вечно опекаемых и вечно не замечающих опеки. Базаров относится к нему покровительственно и почти всегда насмешливо, он понимает, что их пути разойдутся.

  • 2937. О романе Владимира Набокова"Бледный огонь"
    Сочинение, эссе Литература

    "Позвольте же мне сказать, что без моих примечаний текст Шейда попросту не имеет никакой человеческой значимости, ибо человеческой значимости такой поэмы, как эта, (...) не на что опереться, кроме человеческой значимости самого автора, его среды, пристрастий и прочее - а все это могут ей дать только мои примечания". Впрочем, отчасти сама поэма провоцирует на такое заключение, ибо в ней сказано в строках 939 - 940, что жизнь человека - это ком- ментарий к темной поэме без конца или, как уточняет комментатор: "Коли я верно понял смысл этого брошеного вскользь замечания, как поэт полагает, жизнь человека есть лишь череда сносок к громоздкому, темному, неоконченному шедевру". Эта сентенция Шейда - Кинбота представляет собой двойной интертекст: помимо того что эти строки отсылают к "Макбету" Шекспира", - "жизнь - это рассказ, рассказанный идиотом, не имеющий никакого смысла, но полный шума и ярости" (строки, давшие название роману Фолкнера "Шум и ярость" , - они являются намеком на название самого романа и поэмы, - "Бледный огонь", которое тоже взято из шекспировской трагедии "Тимон Афинский":

  • 2938. О романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита"
    Сочинение, эссе Литература

    В "Мастере и Маргарите" присутствуют два евангелиста, Левий Матвей и Иван Бездомный, что позволяет говорить о центральной роли двух пассионов И. С. Баха ("Страсти по Матфею" и "Страсти по Иоанну"). Действительно, главы об Иешуа в точности соответствуют каноническому сюжету пассиона (от лат. passio "страдание"), которое начинается пленением Иисуса и заканчивается его погребением. При этом "музыкальное оформление" вообще играет огромную роль в "Мастере и Маргарите" - "композиторские фамилии" Стравинский, Берлиоз, Римский; опера "Евгений Онегин", сопровождающая весь путь Ивана от Патриарших к "Грибоедову"; голос певший по телефону из квартиры No 50 "Скалы, мой приют..."; пение "заколдованными" регентом-Коровьевым служащими песни "Славное море - священный Байкал" и многое другое. Напомним, что о связи музыки и мифа писали многие, начиная с Рихарда Вагнера и кончая Клодом Леви-Стросом.

  • 2939. О романе Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея"
    Сочинение, эссе Литература

    Не случайно Дориан Грей влюблен не столько в актрису Сибилу Вэйн, а в те роли (тексты), которые она играет, - Джульетту, Розалинду, Имоджену. Он сам - музыкант и страстно любит все прекрасное. Коллекционирует предметы древнего искусства. Это - декадентский вариант мифологемы Достоевского о том, что красота спасет мир. Красота губит личность, потому что это не настоящая красота, а дьявольская, что показывает портрет, который хранится у Дориана Грея. За сделку с дьяволом надо расплачиваться. Вся история, происшедшая с Дорианом Греем, - это дьявольское наваждение: убитый, Грей становится таким безобразным, каким и должен быть, а портрет вновь превращается в текст - равновесие восстанавливается.

  • 2940. О романе Саши Соколова "Школа для дураков"
    Сочинение, эссе Литература

    Действие "Школы для дураков" перескакивает с дачи, где герой живет "в доме отца своего", прокурора, фигуры крайне непривлекательной, в город, в школу для слабоумных. Герой влюблен в учительницу Вету Аркадьевну. У него есть также любимый наставник Павел (Савл) Петрович Норвегов, учитель географии, влюбленный, в свою очередь, в ученицу спецшколы Розу Ветрову. Впрочем, реальность этих "женских персонажей" достаточно сомнительна, так как Вета Аркадьевна Акатова в сознании героя легко превращается в "ветку акации", а последняя - в железнодорожную ветку, по которой едут поезда и электрички из города на дачу. А Роза Ветрова тоже легко "географизируется" в "розу ветров" - профессиональный символ учителя Норвегова, любимца всех учеников, разоблачителя всякой фальши и неправды, за что его ненавидят другие учителя и директор Перилло.