Русский язык культура речи

61. О языке и стиле «деловой прозы» А.В. Суворова в связи с развитием русского литературного языка второй половины 18 века
Статья пополнение в коллекции 04.02.2010

Мы отмечаем элементы бытовой, разговорной стихии не только, когда автор включает в контекст слова соответствующей тематической группы. Часто А. В. Суворов подкрепляет их очевидными языковыми средствами. Так, мы констатируем, что в целях психологического воздействия на военных он стилизует свою речь, придает ей естественный облик бытового разговора «по душам», почти беседует с солдатами. Для этого используются уменьшительно-ласкательные суффиксы -иц-, -ешк-, -ушк-, придающие военно-деловому стилю специального сочинения генералиссимуса признаки народного произведения. Сказанное можно проиллюстрировать следующими примерами: «Бойся богадЪльни; НЪмецкiя лекарствица издалека тухлыя, сплошъ безсильны и вредны. Руской солдатъ къ нимъ не привыкъ: у васъ есть въ артеляхъ корешки, травушки, муравушки. - Солдатъ дорогъ! береги здоровье; чисти желудокъ, когда засорился; голодъ лучшее лекарство. Кто не бережетъ людей - офицеру арестъ, унтеръ-офицеру палочки, да и самому палочки, кто себя не бережетъ. Жидокъ желудокъ, Ъсть хочется: то по закатЪ солнушка не много пустой каши съ хлЪбцомъ; а въ крЪпкомъ желудкЪ буквица въ теплой водЪ, или корень коневой щавель» (Суворов, В-П, 125). Выделенные лексемы свидетельствуют об активном использовании психолингвистических возможностей языка для нужной автору мотивировки. Здесь же А. В. Суворов снова выступает заботливым отцом-командиром, знатоком полевой медицины, когда советует: «Помните, господа, полевой лечебникъ штаб-лекаря БЪлопольскаго: въ горячкЪ ничего не Ъшъ, хоть до двенадцати дней, а пей солдатской квасъ, то и лекарство; а въ лихорадкЪ на пей, ни Ъшь. Штрафъ, за что себя не берегъ; лишъ бы Богъ далъ здоровье. Въ богадЪльнЪ**, первой день мягкая || постеля, во второй день офицерская похлебка, въ третiй день въ ней, братецъ, домовище, къ себЪ и тащитъ. - Одинъ умираетъ, десятки товарищей хлебаютъ его смертный дыхъ. Въ лагерЪ больные[,] слабые, хворые въ шалашахъ, не въ деревняхъ, воздухъ чище, хоть и безъ лазарета. Не надобно жалЪть лекарства, когда есть хуторъ; сверхъ того и прочiя выгоды безъ прихотей. Да все это не важно: ты умЪешь себя беречь: гдЪ умираетъ отъ ста одинъ человЪкъ; у насъ и отъ пяти сотъ въ мЪсяцъ меньше умретъ. Здоровому: питье. Воздухъ, Ъда; больному тожь воздухъ, питье, Ъда» (там же, 125-126). И в этом фрагменте на первый план выступает живая разговорная стихия, заменяющая собой сухой деловой слог с его приказной интонацией обиходной речью: …въ третiй день въ ней, братецъ, домовище, къ себЪ и тащитъ. - Одинъ умираетъ, десятки товарищей хлебаютъ его смертный дыхъ. А наличие бытовой лексики (коневой щавель, солдацкой квас, постеля, похлебка, домовище) создает эффект «народного слога», солдацкой речи.
62. Об объекте исследования в теории самообучения иностранным языкам с позиции си-нергетики
Статья пополнение в коллекции 06.05.2010

В расширительном плане объект самообучения выступает как принцип обучения будущих специалистов в вузе, реализация которого «зависит от организации обучающимся самостоятельной познавательной деятельности, т. е. учения. Для этого важно, чтобы обучающийся умел самостоятельно приобретать знания из разных источников; работать с информацией; отбирать и конструировать необходимые способы познавательной деятельности, адекватные целям и задачам учения; применять усвоенные знания в практике; взаимодействовать с преподавателем» [3, с. 47]. Как следует из приведенной цитаты, объектом исследования в данном случае выступает самостоятельная познавательная деятельность обучающихся в высшей школе. Такой же объект исследования выделяется и в диссертации Е.И. Ереминой, посвященной влиянию самообучения на развитие творческой активности будущего специалиста в процессе преподавания ИЯ. При этом самообучение определяется ею как «творческая деятельность личности по самостоятельному овладению способами познавательной, коммуникативной и других видов деятельности, приобретению на их базе необходимых знаний, умений, навыков и формированию качеств личности, обеспечивающих ее саморазвитие»[ 4, c. 4].
63. Обращения в стихотворной речи
Контрольная работа пополнение в коллекции 09.12.2008
Между тем, такое описание имело бы большое значение во многих отношениях:
1. В общеграмматическом плане оно поможет выделить отдельные типы и функции обращений и таким образом установить границы этой категории;
2. В историко-стилистическом плане наблюдение над различными типами обращений дают возможность:
3. Установить, какие типы обращений характерны для стихотворной речи в различные периоды развития языка русской художественной литературы;
4. Выявить индивидуальные особенности в употреблении различных типов обращений в языке того или иного поэта и решить другие задачи.
5. В плане общей и исторической поэтики все эти вопросы тесным образом связаны с одним из основных и, к сожалению, еще очень мало разработанным вопросом поэтики о соотношении понятий «лирический герой» - «лирический адресат».
64. Основные качества речи
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Каким может быть словарный запас человека? Ответить на этот вопрос однозначно очень трудно. Одни исследователи считают, что активный словарь современного человека обычно не превышает 79 тыс. разных слов, но подсчетам других, он достигает 1113 тыс. слов. А теперь сопоставьте эти данные со словарем великих мастеров художественного слова. Например, А. С. Пушкин употребил в своих произведениях и письмах более 21 тыс. слов (при анализе повторяющиеся слова принимались за одно), причем половину этих слов он употребил только по одному или два раза. Это свидетельствует об исключительном богатстве словаря гениального поэта. Приведем сведения о количестве слов у некоторых других писателей и поэтов: Есенин 18890 слов, Сервантес около 17 тыс. слов, Шекспир около 15 тыс. слов (по другим источникам около 20 тыс.), Гоголь около 10 тыс. слов. А у некоторых людей запас слов бывает чрезвычайно беден. Недаром И. Ильф и Е. Петров в знаменитых «Двенадцати стульях» высмеяли Эллочку-«людоедку», которая обходилась всего тридцатью словами. Этих слов ей было достаточно, чтобы разговаривать с родными, друзьями, знакомыми и незнакомыми. Нетрудно представить себе, каким было это общение.
65. Основные проблемы культуры речи в СМИ
Курсовой проект пополнение в коллекции 09.12.2008

Все эти издания отличались значительным своеобразием по сравнению с другими словарями произношения и ударения. Во-первых, в них входили как имена нарицательные (новая лексика; термины науки, техники, культуры, уже встречавшиеся или способные встретиться в текстах передач; книжные по окраске слова, имеющие ограниченную сферу применения и потому малознакомые и малопонятные и др.), так и собственные (географические названия, имена и фамилии политических и общественных деятелей, работников науки и культуры; названия органов печати, информационных агентств и др.). Вo-вторых, что весьма существенно, здесь рекомендовался единственный вариант произношения и ударения из стремления к единообразию, устранению разнобоя в эфире. Не случайно в предисловии к словарю подчеркивалось: "В настоящее время радиовещание и телевидение являются основными пропагандистами культуры устной речи, существенную часть которой образуют нормативное ударение и произношение. Некоторые исследователи полагали, что подобный принцип обедняет представление о богатстве и многообразии возможностей, заложенных в основе русского языка. Но так могли думать лишь те, кто не был знаком с особенностями использования языка в условиях звучащей массовой коммуникации, когда каждое отступление от привычной нормы, привлекая внимание к себе, отвлекает от речи, непрерывно развивающейся во времени и не позволяющей вернуться к непонятному, осмыслить неусвоенное. Только такая установка делала возможной и эффективной функционирование звучащей массовой коммуникации.
66. Особенности деривации английских антропонимов
Дипломная работа пополнение в коллекции 15.06.2010

творческим процессом, раскрывающим особенности креативного мышления и языкового сознания языковой личности - автора поэтического текста, что обусловлено его творческим методом и художественно-эстетической концепцией. Выступая отражением множественности и многоплановости внутреннего «эго» автора через систему окказиональных дериватов (окказионализмов), окказиональная деривация представляет собой специфический способ и средство построения и/или раскрытия авторской поэтической картины мира, эксплицируя уникальность эмоционально-интеллектуальной и мировоззренческой позиций автора, его системы ценностей. Окказиональная деривация в художественном (поэтическом) тексте представляет собой реализацию игрового потенциала языка, при которой актуализируются имплицитные смыслы и периферийные значения, задаваемые языковой личностью - автором намеренно, с конкретной целью. В этом аспекте окказиональная деривация может рассматриваться как разновидность языковой игры, как игра деривационная, в процессе которой в творческих деривационных актах создаётся авторская поэтическая картина мира. Фрагменты поэтической картины мира на вербальном уровне функционально являются «словесной маской», позволяющей скрывать истинные чувства, эмоции, намерения её творца, так как акцент делается не на передаваемом содержании, а на форме языковых средств - окказионализмов, выступающей в этом случае важнейшим средством создания содержания и окказиональной деривации. Многообразными средствами окказиональной деривации автор пытается модифицировать как сам характер языка, так и его эстетическую природу, расширить представления о его структурных и семантических механизмах и закономерностях. Базовыми деривационными способами нестандартного, индивидуально-авторского, словообразования в поэтическом тексте В. Хлебникова являются «заумь», «перевертень», «внутреннее склонение», «звукопись», «звёздный язык», анаграммирование, деривация на основе имён собственных, деривация слов с вымышленными (виртуальными) корнями, «скорнение», стяжение форм. Активно используются для деривации поэтической картины мира и традиционные способы: суффиксация, префиксация, суффиксально-префиксальный способ, словосложение, морфолого-синтаксический, субстантивация, аббревиация, контаминация, частеречная транспозиция, гнездование окказионализмов. В целом все окказиональные деривационные процессы опираются на авторский принцип законности любого слова (независимо от его происхождения) в любом месте и в любом сочетании, регулируются механизмами двух мощных
67. Особенности русского языка эпохи 1917г.
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

«Политический словарь», изданный в 1928 г., предельно краток. Иностранное слово он подает как простой эквивалент соответствующего русского слова, не разъясняя понятий, скрытых за терминами. Это всего лишь наводящие на общее представление о понятии подсказки: дефект = недостаток, контроль = проверка, корректив = поправка, кретин = идиот, манускрипт = рукопись, модус = способ, норма = образец, партнер = соучастник, пигмей = карлик, порт = гавань, профан = невежда, кадр = ядро, основа. Невольно возникает вопрос: а к чему и учить-то такие слова, ведь они не восполняют наших знаний, не обогащают оттенками смысла, не конкретизируют смысл понятий? Сравнивая с современным состоянием дел, видим, что некоторые из перечисленных слов либо расширили свое значение (дефектыне только 'недостатки', но еще и 'пробелы, недоработки и пр.'), либо конкретизировали смысл более общего по значению русского слова, став термином, словом специального языка (манускрипт 'древняя рукопись'; то же относится к терминам модус, норма, порт и др.). Там, где словарь давал обширные толкования (типа интеллигенция 'образованный слой класса мелкой и средней буржуазии', пионер 'зачинатель какого-либо дела, делающий почин, пролагающий пути'), они уже не соответствуют современным понятиям.
68. Отрицание и средства его выражения в английском языке
Информация пополнение в коллекции 26.06.2010

В теоретическом отношении отрицание является утверждением несуществования. В отрицательном суждении отрицание может быть направлено или на все его содержимое или на связь субъекта и предиката; в языке отрицание выражается словом «нет». Мы можем признавать какое-либо суждение правильным или неправильным, но было бы неразумно делать это одновременно (закон противоречия и закон отрицания третьего). С отрицанием не связано ни одно положительное утверждение. Высказывание «этот цветок не благоухает» имеет значение даже тогда, когда цветок вообще не имеет запаха. При любых условиях правильным значением при отрицании предиката является прежде всего формальное отрицательное (контрадикторное) значение, а любое другое, более узкое, более определенное значение должно ещё доказать свою правомерность. Будучи универсальной категорией языка со сложной и многоаспектной семантикой и многообразным арсеналом средств выражения, отрицание получает отдельное истолкование в свете каждого нового направления языкознания.
69. Официально-деловой стиль русского языка
Контрольная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

Деловое совещание это деятельность, связанная с принятием решений группой заинтересованных лиц, соответственно такие особенности группового поведения, как распределение ролей в группе, отношения между членами группы, групповое давление, оказывают серьезное влияние на характер выступлений участников совещания и его результаты. В теории управления деловое совещание определяется как форма организованного, целенаправленного взаимодействия руководителя с коллективом посредством обмена мнениями. Это своеобразный форум по выработке ключевых решений и способ координации активности людей и подразделений. Ясно, что непродуктивные совещания дорогое удовольствие, как в материальном, так и в психологическом смысле. Неудачное совещание может вызвать материальные потери в результате принятых неправильных решений. Необходимо помнить, что совещания не более чем средство управления и, как любое средство, оно должно быть использовано для правильных целей и надлежащим образом, чтобы достичь желаемого результата.
70. Очерк истории изучения памятников русской деловой письменности (XVIII–XX вв.)
Статья пополнение в коллекции 14.03.2010

В середине 1880-х годов в русской науке появился человек, чьи исследования памятников старины и процессов современного русского литературного языка явили собой знаменательное событие, имя которому - Алексей Александрович Шахматов. Начав свою ученую карьеру с изучения памятников новгородской письменности [Шахматов 1886], увлеченно занимаясь древними языками, русской историей и диалектологией, А. А. Шахматов не раз поражал современников яркостью идей и широтой взглядов, продуманностью концепции исторического развития родного языка и особым филологическим чутьем. Из обширного лингвистического наследия ученого нас, конечно же, интересуют его труды генеалогического характера. Один из них, «Исследование о двинских грамотах XV в.», весьма показателен как опыт изучения актовой письменности. А. А. Шахматов-текстолог, палеограф и лингвист обратился к анализу языка и публикации неизвестных рукописей Северной Руси. Автор подробно разбирает происхождение и состав издаваемых актов, останавливается на фонетических особенностях, несколько сюжетов книги посвящено морфологии и синтаксису [Шахматов 1903а]. Вторую часть исследования открывают сами акты, оформленные с точки зрения палеографии безупречно. Занятия исторической диалектологией и фонетикой также способствовали формированию взглядов ученого на проблемы развития и функционирования русского языка, влияния литературного языка на говоры и т. д. [см. Шахматов 1893; 1903б; 1903в; 1913 и др.]. Его перу принадлежат также программы для собирания особенностей северно- и южновеликорусского говоров [Шахматов 1896а; 1896б], труды по изучению истории и языка древнейших летописных сводов. Младший коллега А. А. Шахматова С. П. Обнорский, анализируя «русскую хронографию» академика, писал: «Именно труды А. А. Шахматова впервые приоткрыли завесу над тем, как в реальности в древней Руси осуществлялась работа над летописью. Перед нами в новом свете встает фигура старого летописца, не немого отшельника, укрывшегося за глухой монастырской стеной от мирских интересов и страстей, а, напротив, человека, находившегося в центре общественной и политической борьбы своего времени и в своей работе над летописью отражавшего следы этой борьбы» [Обнорский 1947: 8]. Заслугой А. А. Шахматова является также разработка вопроса о происхождении русского языка и его наречий, который рассматривался в связи с общим развитием славянства и его письменной культуры. С особой лингвистической силой эта проблематика звучит в последних исследованиях ученого - в «Очерке древнейшего периода истории русского языка» [Шахматов 1915], во «Введении в курс истории русского языка» [Шахматов 1916], в брошюре «Древнейшие судьбы русского племени» [Шахматов 1919] и в изданном посмертно «Очерке современного русского литературного языка» [3-е изд.: Шахматов 1934]. Идея «этнографического и лингвистического единства русского племени» была вынесена ученым из многочисленных фактов языка и изучения текстологии древнерусских памятников древнерусского языка. Что касается событий более позднего периода, то и здесь А. А. Шахматов делал любопытные наблюдения, в частности, имеющие отношение к северной Руси. «Севернорусская эпоха, - писал он, - севернорусские явления противополагаются северновеликорусским. Критерием для такого противопоставления могут служить следующие соображения: во-первых, древность, того или другого явления, засвидетельствованная памятниками; во-вторых, распространение его во всей вообще области современных северновеликорусских говоров; в-третьих, данные в пользу того, что исследуемое явление не случилось в позднейшую эпоху совместного жительства севернорусов с восточнорусами, когда они в силу политических и экономических связей образовали одно великорусское целое» [Шахматов 1915: 317][v]. Работы последних лет и новые архивные публикации [Шахматов 1999] дают представление и о том, какую роль отводил А. А. Шахматов великорусской народности в становлении Русского государства, русской культуры, русского языка. К памятникам письменности у него было особое, трепетное отношение. «С ранней поры своей научной деятельности А. А. Шахматов обращает внимание на необходимость не абстрактного, не формального оперирования с памятниками письменности при их исследовании» [Обнорский 1925]. Для него всякий подлинный источник - едва ли не единственное звено, связующее историю с современностью. Поэтому явления языка XX века, по А. А. Шахматову, невозможно грамотно объяснить без знания генеалогии родной культуры. В 1910-е годы ученый читал курс истории русского языка, один из разделов которого был озаглавлен «Памятники русского языка». Именно их он рассматривал как важный компонент для восстановления исторического процесса лингвистических явлений. Причем А. А. Шахматов намеревался, наверное, впервые включить в свое обозрение письменности и рукописи позднего периода, вплоть до XIX века и выяснить приемы их исследования [Шахматов 1916: 3-4]. Здесь надо заметить, что памятники книжного языка церковного происхождения менее занимают ученого, а, наоборот, грамоты, летописи и иная оригинальная русская средневековая литература представляются ему более предпочтительными и доказательными источниками[vi]. Отсюда следует и основной методологический принцип исторического языкознания (в понимании А. А. Шахматова): критический анализ, всестороннее изучение текста, его соотношение с данными носителей языка. В этом заметно влияние теоретических основ индоевропейской школы и прежде всего учителя А. А. Шахматова - академика Ф. Ф. Фортунатова: от расчлененных формул к стройной концепции исторического развития языка.
71. Падежи: второй родительный и предложный. Функции и значения
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

показатель, не зависит от семантического содержания связанных с ним слов. Такие функции называются первичными. Например, функции субъекта подлежащего для именительного падежа, прямого дополнения при переходных глаголах для винительного падежа, субъектного (приезд матери) или объектного (убийство врага) дополнения для родительного приименного, обстоятельства места для предложного падежа и т.п. Другие функции падежей зависят от семантики слов, которым они подчинены (например, винительный цели употребляется только при глаголах движения), условия их употребления определяются контекстом. Такие функции падежей называются вторичными. Например, функции именного сказуемого для именительного и творительного падежей, дополнения для предложного падежа (думать об экзамене), обстоятельства меры, времени и пространства для винительного падежа (пройти километр, ждать месяц).
72. Полисемия как результат концептуальной интеграции
Статья пополнение в коллекции 05.05.2010

Лишь концептуальное содержание лексикализованного концепта father в примере 1 полностью соответствует изначальной концептуальной схеме, определяющей родственные отношения между родителем (отцом) и ребенком. Во втором примере, несмотря на то что, казалось бы, значение языковой единицы father то же, носители языка осознают, что Иосиф не являлся отцом Иисуса в том смысле, в котором данная лексическая единица употребляется в примере 1 - male parent. С Зевсом дело обстоит сложнее. Как известно, он был отцом Афины, которая родилась из его головы, и отцом Афродиты, которая родилась после того, как Зевс, отрезав детородный орган Хроноса, бросил его в океанскую пену. Следовательно, значение лексической единицы «father» в данных примерах отличается от значения в примере 1 и примере 2. Примеры 4, 5, 6, имея в одном исходном пространстве концепты физического лица, отличаются проецируемой информацией из второго пространства - «отец всех католиков», «отец католической церкви», «отец нации». В приведенных примерах многозначность четко ощущается и не вызывает сомнений. Что же касается примеров (1-3), то здесь есть над чем задуматься. Будет ли концептуальная интеграция в подобных случаях действительно вести к появлению многозначности, если многозначность не осознается носителями языка в силу различных причин, например, отсутствия определенных фоновых знаний?
73. Политически корректный язык в аспекте глобализации
Статья пополнение в коллекции 01.05.2010

Политически корректный язык сразу же привлек внимание специалистов и стал, в определенном смысле, «яблоком раздора» - вокруг этого явления разгорелись жаркие споры. Изданный в 1955 году под редакцией Дж. Вильямса сборник статей социологов, политологов (объемом 340 страниц) так и называется «PC Wars: Войны вокруг политически корректного языка» [10]. Появились словари ПК языка, исследования [11], средства массовой информации растиражировали это понятие и сделали его расхожим клише, неким символом борьбы за равенство, в частности, полов. Движение за «вербальную гигиену» достигло такого размаха, что Дж. Буш назвал его в одном из своих публичных выступлений «новой истерией». Появились и весьма ядовитые пародии на ПК язык, высмеивающие абсурдные с точки зрения здравого смысла словосочетания, защищающие индивида от оскорбления его (ее - ПК!) достоинства. Это известные «старые сказки на новый лад» - Correct Bedtime Stories [8], где злые, некрасивые сестры Золушки были нестандартной внешности differently visaged, а козленок (из сказки о трех козлятах), он был самый младший - the least chronologically accomplished и менее других развит. Нельзя не согласиться с тем, что значительное количество единиц ПК, даже учитывая пометку «шутл., ирон.» являются скорее пародией на политическую корректность. Взять хотя бы список абстрактных существительных с суффиксом ism: ableism, alphabetism, diseaseism, fattism, hairism, handicappism, handism, heighism, lookism, phallocentrism, scientism, sghtism, sizism, smellism, smokeism, tokenism, weightism, где суф. изм в английском языке приобрел отрицательную коннотацию, ассоциируясь с политическими измами: Fascism, Marxism, Communism etc. Только незначительное число существительных, образованных по этой модели, ассимилировались и могут быть причислены к ПК: Multiculturalism, Genderism, Feminism, Affrocentrism, Ageism и некоторые другие.
74. Понимание речи
Статья пополнение в коллекции 09.12.2008

Несомненно наиболее важная область в обработке речи, нуждающаяся в исследованиях, - это акустическо - фонетический анализ. Если акустическо - фонетический анализ слабый, то ошибочные гипотезы выдадут в итоге неправильный анализ. Сегментация и идентификация акустического сигнала в последовательности лингвистических единиц чрезвычайно трудна. Сначала, речь - это код, а не шифр; то есть, акустическое сигналы, ассоциирующиеся с сегментами, непосредственно с ними не связанны; на эти сигналы сильно влияют соседние сегменты. Например, спектрограммы /d/ в /di/ и /du/ очень различны, т.к. на них влияют последующий гласный. Кроме того, не возможно разделить акустической сигнал на /d/ и следующий гласный. Эти наблюдения создали следующую теорию: конечное количество этих сегментов не всегда можно достичь из-за непрерывного движения вокального трактата. Такой синтезирующий анализ был бы, однако, очень в вычислительном отношении дорогой, так как он требовал бы, чтобы СПР умел генерировать всех возможные произнесения и сопоставлять их с акустическом вводом. Однако во-первых, акустическое сигналы, в противоположность фонемам или алафонам, содержат инвариантные сигналы. Во-вторых, акустическое сигналы часто сильно редуцируются в безударном положении. Это часто вызывает много неправильных гипотез в системах, где акустическо - фонетический компонент будет принимать за гипотезу сегмент из фиксированного инвентаря. В-третьих, акустическое сигналы варьируют от диктора диктору из-за физиологических особенностей вокального тракта, различия в характеристиках речи и т.д.. Люди способны компенсировать эти различия быстро и плавно, но все еще мало понятно, как сделать этот процесс автоматическим. Большинство коммерческих систем распознавания речи требует длинного обучения, повторяя за пользователем каждое слово в словаре системы несколько раз и - следовательно очень зависимо диктора. В ARPA несколько из разработанных СПР достигли определенной степени независимости от диктора, пытаясь ввести параметр в акустическо - фонетический анализ для нового диктора на основе обучающегося предложения, которое знала система, пользователю же следовало его проговорить.
75. Пословицы и поговорки в речи
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

Как средство характеристики своих персонажей использует пословицы М. А. Шолохов. Особенно их много в речи Григория Мелехова, главного персонажа в «Тихом Доне» - 22 пословицы, т.е. пятая часть всех пословиц в романе. Пословицы придают особую колоритность его речам, особую значимость его суждениям. Например: «Помощниками Деникина нас величают...кто же мы? Выходит, что помощники и есть, ничего обижаться. Правда-матка глаза заколола...» «Расходитесь по квартирам да языками поменьше орудуйте, а то нынешним временам они не до Киева доводят, а аккурат до полевых судов да штрафных сотен». «Плохая воля все-таки лучше хорошей тюрьмы. Знаете, как говорят в народе: крепка тюрьма, да черт ей рад». Григорий Мелехов обращается к пословицы и поговоркам, когда хочет что-то подтвердить, сравнить, убедить слушателя, доказать свою правоту. В такой функции выступают выражения: Что с возу упало, то пропало. Отрезанную краюху не приклеишь. На бранном поле друзей не угадывают. Куда ни кинь - везде клин. Ждать да догонять самое постылое дело. Укатали сивку крутые горки. От жару и камень лопается.
76. Прагмалингвистические основы межкультурной коммуникации
Статья пополнение в коллекции 30.04.2010

Правильность данного положения подтверждается нашим анализом картины мира англоязычного общества последних десятилетий, который свидетельствует о появлении новых и расширении традиционных субкультур, со своими системами ценностных ориентаций, стереотипизации того, что такое хорошо и что такое плохо, со своей системой стандартов. В разных субкультурах по-разному происходит хранение знаний о поведенческих и коммуникативных нормах. Каждая субкультура имеет свои стереотипизированные образцы, модели концептуализации мира, концептуализации ситуаций общения. Различия субкультур идут как по линии концептуальной картины мира, так и по линии ценностной картины миры со своей системой стереотипизированных образцов концептуализации оценок. В основе ценностной картины каждой конкретной культуры лежит своя система гештальтов. Все указанные различия находят отражение на уровне лексикона. При этом один и тот же фрагмент в картине мира по-разному концептуализируется и ословливается представителями различных субкультур.
77. Предложения с именным предикатом состояния и их коммуникативные функции
Дипломная работа пополнение в коллекции 09.12.2008
1. Большая советская энциклопедия. М.1957, 1976.
2. Лингвистический энциплопедический словарь. Гл. редактор ЯрцеваВ.Н. М., 1990.
3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1990.
4. Словарь русского языка в 4-х томах. М., 1981.
5. Философский энциклопедический словарь. М. 1989.
6. АксаковК. С. Полное собрание сочинений. т. II, ч. I, М., 1875, стр. 530.
7. Аристотель. Категории. М.,1939, стр.84.
8. АрутюноваН.Д. Предложение и его смысл. 1976.
9. Безденежных Е.Л. Двусоставные безглагольные предложения в современном русском языке. КД, М., 1972.
10. БелошапковаВ.А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977.
11. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1869, стр.23, 25.
12. Виноградов В. В. Идеалистические основы синтаксической системы А.М.Пешковского, ее эклектизм и внутренние противоречия.// Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950, стр. 50.
13. Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса. М., 1958, стр.167, 195,231.
14. ВиноградовВ.В. О взаимодействии лексико-семантичестких уровней с грамматическими в структуре языка. В книге "Мысли о современном русском языке". М., 1969г.
15. ВиноградовВ.В. Синтаксис русского языка акад. А.А.Шахматова//Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950, стр. 125.
16. ВостоковА.X. Русская грамматика. СПб., 1859, стр. 148-149
17. ГвоздевА.Н. Современный русский язык. Синтаксис ч.II, М., 1968, стр.344.
18. Глаголевский П. Синтаксис языка русских пословиц. СПб., 1874, стр.19-20.
19. Грамматика русского языка АН СССР. т. II, ч. I, М., 1954, стр. 417, 512, 441-444.
20. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.
21. Греч Н. Практическая русская грамматика. СПб., 1834, стр. 220.
22. ДмитриевскийА. Практические заметки о русском синтаксисе. 2-е издание. М., 1883, стр.91.
23. ЗализнякА.А. Функциональная семантика предикатов внутреннего состояния. АКД., М., 1985, стр.24.
24. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982, стр.190.
25. Золотова Г.А., ОниненкоН.К., СидороваМ.Ю. Коммункативная грамматика русского языка. МГУ, М., 1998.
26. КанЮ.Н. Предикативное употребление предложно-падежных сочетаний в современном русском языке. АКД. М. 1965, стр.16.
27. ЛекантП.А. Продуктивные типы безглагольных односоставных и двусоставных предложений в современном русском языке. АКД, М., 1961, стр.16.
28. ЛомтевТ.П. Предложение и его грамматические категории. М., 1972, стр.29.
29. ПешковскийА. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд., М., 1956, стр. 165-166, 258.
30. Попов А. В. Филологические записки. М., 1879, вып. IV-V, стр.31.
31. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. т. I-II, М., 1958, стр.84, 105, 112.
32. РословецЯ.И. Предложно-падежные формы предикативной функции в современном русском языке. Ученые записки МГПИ, М., 1960, стр.196-216.
33. Русская грамматика. т.II, М., 1980.
34. Седельников Е. А. Структура простого предложения с точки зрения синтаксических и парадигматических отношений//Науч. докл. Высш. шк., ФН, 1961, № 3, стр.70.
35. Современный русский язык под ред. Галкиной ФедорукЕ.М. Синтаксис. М., 1964, стр. 252-253, 638.
36. Современный русский язык. Под редакцией ДибровойЕ.И. ч.3. Синтаксис. М., 1995, стр.232.
37. ФормановскаяН.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения. М., Институт русского языка им.Пушкина, 1998.
38. Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды, т.1, М., 1957, стр.186.
39. ЧерновЕ.А. Структура простого предложения с точки зрения синтаксических отношений. М., 1968, стр.105, 109-114.
40. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л., 1925, стр. 167, 227-238.
78. Проблема классификации языков
Контрольная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

От классификации, основанной на элементах языковой структуры в укачазном выше смысле, можно было бы ожидать большего, хотя задача здесь намного труднее, и перспектива более отдаленная Здесь пришлось бы прежде всего отказаться от того молчаливо принимаемого принципа, довлеющего над большинством современных лингвистов, который состоит в признании лишь лингвистики языковых фактов, лингвистики, для которой язык (langage) полностью содержится в своих осуществленных манифестациях. Если бы это было так, то путь ко всякому углубленному исследованию природы и проявления языка был бы полностью закрыт. Языковые факты являются продуктом, и нужно определить, продуктом чего именно. Стоит лишь на миг задуматься о том. как устроен язык, - любой язык, - и мы увидим, что каждый язык имеет определенное число ждущих своего решения проблем, сводящихся к одному центральному вопросу - вопросу "обозначения" ("signification"). В грамматических формах, построенных с помощью той символики, которая является отличительным признаком того или иного языка (langage), представлено решение этих проблем. Изучая указанные формы, их выбор, сочетание и свойственную им организацию, мы можем сделать вывод о природе и форме внутриязыковой проблемы, которой они соответствуют Весь этот процесс является бессознательным и трудным для понимания, но он очень важен. Вот, например, в языках банту и во многих других существует своеобразная структурная черта "именные классы". Можно удовлетвориться описанием расположения в этих классах материальных элементов, а можно заниматься исследованием их происхождения И той, и другой задаче посвящено множество работ. Нас же интересует здесь лишь один вопрос, который еще не затрагивался, а именно вопрос о функционировании подобной структуры Можно показать, и мы попытаемся сделать это в другом месте, что все разнообразные системы "именных классов" функционально аналогичны различным способам выражения "грамматического числа" в языках других типов и что языковые способы, материализованные в весьма несходных формах, с точки зрения их функционирования нужно поместить в один класс Кроме того, нельзя ограничиваться только материальными формами, то есть нельзя ограничивать всю лингвистику описанием языковых форм Если группировки материальных элементов, которые рассматривает и анализирует дескриптивная лингвисгика, представить как бы в виде нескольких фигур одной и той же игры и объяснить с помощью небольшого числа фиксированных принципов, то тем самым можно получить основу для разумной классификации отдельных элементов, форм и, наконец, языков в целом. Ничто не мешает предполагать, если позволить себе продолжить эту аллегорию, что лингвисты смогут обнаружить в языковых структурах законы преобразований, подобные тем, которые в рационалистских схемах символической логики позволяют переходить от данной структуры к производным структурам и определять постоянные отношения между ними. Конечно, это лишь отдаленное намерение и скорее предмет для размышления, чем практический рецепт. Ясно одно раз полная классификация означает полное знание, то к наиболее рациональной классификации мы
79. Проза Д.И. Фонвизина в истории русского литературного языка
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

Между тем язык комедий Фонвизина, несмотря на свое совершенство, все же не выходил за рамки традиций классицизма и не представлял собой принципиально нового этапа в развитии русского литературного языка. В комедиях Фонвизина сохранялось четкое разграничение языка отрицательных и положительных персонажей. И если в построении языковых характеристик отрицательных персонажей на традиционной основе использования просторечия писатель достигал большой живости и выразительности, то языковые характеристики положительных персонажей оставались бледными, холодно-риторичными, оторванными от живой стихии разговорного языка.
80. Происхождение и развитие русского языка
Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

Русский язык эпохи Московской Руси (14-17 вв.) имел сложную историю. Продолжали развиваться диалектные особенности. Оформились 2 основные диалектные зоны - северновеликорусское (примерно на С. от линии Псков - Тверь - Москва, южнее Н. Новгорода) и южновеликорусское (на Ю. от указанной линии до белорусской и украинской областей) наречия, перекрывавшиеся другими диалектными делениями. Возникли промежуточные средневеликорусские говоры, среди которых ведущую роль стал играть говор Москвы. Первоначально он был смешанным, затем сложился в стройную систему. Для него стали характерными: аканье; ярко выраженная редукция гласных неударяемых слогов; взрывной согласный "г"; окончание « -ово", "-ево" в родительном падеже единственного числа мужского и среднего рода в местоименном склонении; твёрдое окончание "-т" в глаголах 3-го лица настоящего и будущего времени; формы местоимений "меня", "тебя", "себя" и ряд других явлений. Московский говор постепенно становится образцовым и ложится в основу русского национального литературного языка. В это время в живой речи происходит окончательная перестройка категорий времени (древние прошедшие времена - аорист, имперфект, перфект и плюсквамперфект полностью заменяются унифицированной формой на "-л"), утрата двойственного числа, прежнее склонение имён существительных по шести основам заменяется современными типами склонения ит.п. Язык письменности остаётся пёстрым. Религию и зачатки научных знаний в основном обслуживал книжно-славянский, по происхождению древнеболгарский, испытавший заметное воздействие русского язык, оторванный от народно-разговорной стихии. Язык государственности (так называемый деловой) имел в своей основе русскую народную речь, но совпадал с ней не во всём. В нём выработались речевые штампы, нередко включавшие чисто книжные элементы; его синтаксис, в отличие от разговорного языка, был более организованным, с наличием громоздких сложноподчинённых предложений; проникновению в него диалектных особенностей в значительной степени препятствовали стандартные общерусские нормы. Разнообразной по языковым средствам была письменная художественная литература. С древних времён большую роль играл устный язык фольклора, обслуживавший до 16-17 вв. все слои населения. Об этом свидетельствуют его отражение в древнерусской письменности (сказания о белогородском киселе, о мести Ольги и др. в "Повести временных лет", фольклорные мотивы в "Слове о полку Игореве", яркая фразеология в "Молении" Даниила Заточника ит.п.), а также архаичные слои современных былин, сказок, песен и иных видов устного народного творчества. С 17 в. начинаются первые записи фольклорных произведений и книжные подражания фольклору, например песни, записанные в 1619-20 для англичанина Ричарда Джемса, лирические песни Квашнина-Самарина, "Повесть о Горе Злочастии" и др. Сложность языковой ситуации не позволяла выработать единые и устойчивые нормы. Единого русского литературного языка не было.

Blog

Русский язык культура речи