Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 |   ...   | 42 |

Прежде всего, это касается представлений об особой православной цивилизации (православных цивилизациях). В Европе православие представлено греками, частью славянских народов (украинцами, русскими, белорусами, болгарами, сербами), румынами, молдаванами, грузинами; есть православные общины в Словакии, Польше и др. странах. Можно ли согласиться с Хантингтоном в том, что эти народы образуют единую цивилизацию Если предположение о существовании православной цивилизации верное, то ее деятельность не может пройти незамеченной. В частности, между частями этого православного мира на протяжении его истории должен происходить интенсивный культурный обмен. Однако говорить о таком обмене можно разве что с большой натяжкой. Например, между Великим княжеством (а позже - царством) Московским и Грецией на протяжении нескольких столетий контакты были весьма редкие и эпизодические, о чем свидетельствует хотя бы сам факт реформы патриарха Никона, задуманной с целью привести церковные книги и богослужение к соответствию с греческими образцами. Эти контакты не стали как-то особенно тесными и в последующие века, во всяком случае, они были не более тесными (в том числе, в культурном смысле), чем у каждого из этих обществ с Западом. Но как тогда утверждать существование цивилизации, если в нее входят народы, не имеющие между собой единого культурного пространства Далее, если существует цивилизация, то должно быть какое-то чувство общей идентичности, объединяющее представителей входящих в нее народов. Однако вряд ли между православными греками и православными белорусами имеет место бльшая близость, чем между православными греками и католиками итальянцами. Едва ли сильно осознание цивилизационной связи между болгарами и грузинами и т.д. Можно говорить о наличии некоей славянской идентичности, но ведь славянский мир не совпадает с миром православия. К тому же у православных народов Европы была совершенно разная историческая судьба. Можно с уверенностью сказать, что они ни во время существования Византийской империи, ни после ее гибели не образовывали единый мир, который можно было бы номинировать в качестве цивилизации.

Впрочем, это касается прошлого. А как обстоят дела в настоящем Цивилизационная идентичность должна находить свое проявление в общих политических, экономических, военных и т.д.

структурах. Тот же Хантингтон справедливо отмечает, что международные организации, объединяющие государства одной цивилизации, действуют весьма эффективно, а те, которые объединяют народы разных цивилизаций, зачастую существуют только формально. Но и в этом отношении православная идентичность не прослеживается. Православные народы Европы не только не создали единый политический блок, у них нет и общего видения обустройства исторического бытия. Некоторые православные страны интегрированы в западные политические и военно-политические структуры (Греция, Румыния и даже славянская Болгария), некоторые - Украина и Грузия - более или менее последовательно стремятся к этому. А есть и такие страны - Россия, Белоруссия - которые проводят достаточно четкую антизападную политику. Метафизический выбор Сербии остается пока не вполне ясным.

Стало быть, даже на уровне международной политики предположение о православии как о цивилизационном факторе не выдерживает никакой критики. Поэтому мы не можем согласиться с Хантингтоном, определяющим восточную границу Запада исходя из данных о конфессиональной принадлежности населения соответствующих местностей и проводящего эту границу прямо по территориям Украины, Белоруссии и Румынии [170, с. 244]; как видно из вышеизложенного, конфессиональный критерий здесь не может быть определяющим.

И все же, рассуждения об особой православной цивилизации не лишены некоторых оснований. Но когда об этом заходит разговор, теоретики подразумевают, прежде всего, российское общество, которое действительно может, в силу ряда причин, быть идентифицировано как цивилизация. Однако онтологический проект этого общества не сводится ни к православию, ни к панславизму, хотя обе эти мировоззренческие установки тесно соотнесены с указанным проектом. Последний сформировался в конкретных исторических обстоятельствах, к числу которых входили: значительная протяженность территорий, длительное монголо-татарское иго, специфическая система организации власти, фактическое отсутствие представительских структур и институтов гражданского общества.

Короче говоря, на протяжении веков Российское государство (Великое княжество Московское - Московское царство - Российская империя - СССР - Российская Федерация) выстраивало живущий по собственным принципам особый мир, который в очень слабой степени пересекался с миром Запада, а также мирами тех православных обществ, которые в конкретный момент времени не входили в состав этого политического образования. Хотя Петр и его последователи сделали немало для сближения России и Запада, полного объединения не произошло и не могло произойти, поскольку российский онтологический проект сложился во времена более ранние; вестернизированные императоры лишь несколько его корректировали и модифицировали.

Коммунистический эксперимент по созданию атеистического общества нанес колоссальный удар по православию (оно до сих пор от него полностью не оправилось), но не разрушил собственно российскую цивилизацию. Получается, что более семидесяти лет русское общество существовало (не растворяясь полностью в такой общности как советский народ), осознавало себя русским, но не считало себя православным, да и не было таковым по сути. Уже хотя бы из этого видно, что стержнем (по крайней мере, центральным) православие и не было. Опыт существования безрелигиозного, но все же русского общества, побуждает современных российских обществоведов с осторожностью говорить о православной цивилизации.

Каким же тогда образом обрисовать цивилизационную ситуацию на территории современной Европы Наша модель такова.

Существует две родственные (через общие античные и христианские корни), но все же отдельные цивилизации - западная и российская - каждая из которых имеет свою историческую судьбу, свой онтологический проект, свою культурно-историческую матрицу и т.д.

Географическая граница между ними достаточно неопределенная;

можно согласиться с тем, что к территории Запада относятся земли, на которые распространялось влияние католицизма в Средние века (Хантингтон берет условную дату - 1500 год). Российская же цивилизация в целом соответствует территории современной Российской Федерации (за исключением исламских и буддийских вкраплений).

Но между этими относительно четко выделенными пространствами расположены, так сказать, общества с двойственной идентичностью, которые могут, по разным более или менее веским причинам быть интегрированы как в западную, так и в российскую цивилизацию. Эти причины имеют преимущественно культурноисторические основания, выражающиеся в том, что данные общества на протяжении своей истории испытывали влияние обеих цивилизаций, причем в разные периоды это влияние было разным.

Кроме того, поскольку западная и российская цивилизации являются родственными, то их влияние на эти общества не имело в большинстве случаев антагонистического характера, не ставя конкретное общество перед острым выбором: Запад или Россия Подобный выбор не мог стоять и по политическим причинам, поскольку значительную часть своей истории все эти общества не имели государственной независимости. Сложилась достаточно уникальная ситуация, когда несколько православных обществ Европы могут быть идентифицированы как относящиеся к западной цивилизации, а могут и как относящиеся к цивилизации российской, а, в сущности, могут быть отнесены как к одной, так и к другой. В конечном счете, метафизический выбор таких обществ зависит от воли их наций, идентифицирующей себя с той или иной цивилизацией.

Как видим, границы западной цивилизации достаточно размыты, а ныне территория того, что называется Западом существенно отличается от территории средневекового Христианского мира. Запад открыл свои филиалы в Северной Америке (США и Канада являются однозначно западными обществами). Западными же обществами можно (с определенными оговорками) считать также Австралию и Новую Зеландию. Запад распространяет свое влияние на Южную Америку и Мексику, порождая дочернюю латиноамериканскую цивилизацию. В Восточной Европе он граничит с российским (лродственным, но все же не-западным) обществом.

Разумеется, эти вопросы имеют не юридический (поскольку не влекут за собой ни малейших правовых последствий), а культурноисторический смысл. Принципиальным здесь оказывается то, какие именно народы являются носителями соответствующего онтологического проекта, системы ценностей и т.д.; особенно это важно в контексте осмысления современных тенденций общественного развития.

Идущий ныне процесс глобализации в значительной степени (хотя мы не утверждаем, что единственно) явился результатом деятельности западного духа. Произведенный им специфический синтез культурно-исторических достижений двух античных цивилизаций и универсалистско-трансцендентных установок христианской религии позволяет Западу (начиная с Нового времени) заложить идейные принципы грядущей глобализации. Прежде всего, это (условно назовем его так) принцип лоткрытой архитектуры.

Принцип открытой архитектуры широко используется в информатике для характеристики логики построения персональных компьютеров. Впервые он был применен в IBM и сегодня стал фактическим стандартом компьютерной индустрии - ныне его используют около 90 % компьютеров. Показательно, что принцип открытой архитектуры принес не только потрясающий успех компьютерам IBM PC, но и лишил саму корпорацию IBM возможности единолично пользоваться плодами этого успеха. Трудно удержаться от соблазна использовать последнее обстоятельство для проведения соответствующих философско-исторических параллелей.

Применительно же к культурно-историческому развитию принцип лоткрытой архитектуры заключается в возможности модификации цивилизационной системы с помощью относительно автономных культурных блоков (лмодулей) на основе доступного (теоретически для всех желающих) алгоритма их инсталляции. Этот принцип предполагает, в частности, относительную независимость духовной деятельности от политической и административной регламентации, т.е. потенциально каждый член общества может предложить свою модель развития, касающуюся как частных моментов, так и цивилизационной стратегии в целом. Это обеспечивает гибкость конфигурирования вследствие заложенной в код таковой цивилизации возможности усовершенствования отдельных частей и появления новых, ранее не прописанных в ней модулей, но влечет за собой опасность дезинтеграции ввиду ограниченности (а то и вовсе отсутствия) контроля за целостностью системы. Соответственно, при закрытой архитектуре проектная (модельная) сфера закрепляется за узким слоем уполномоченных светским или духовным правителем (правителями) лиц, осуществляющих более или менее жесткий контроль над жизнью общества. В закрытом обществе достигается высокая степень целостности системы, но последняя с большим трудом поддается модернизации.

В открытости Запада заключается его сила, но здесь же таятся и риски, связанные с возможностью утраты контроля над собственным кодом. Если лархитектура западной цивилизации будет поддерживаться сторонними производителями, то рано или поздно (причем, скорее рано, чем поздно) почти неизбежно последует разрушение изнутри. Повторит ли Запад судьбу Рима, который также экспериментировал с лоткрытой архитектурой Это зависит от того, насколько грамотно духовные лидеры Запада смогут справиться с последствиями собственного проекта глобализации, - проекта, который, несмотря на свои внешние успехи (а может быть - благодаря им) имеет все шансы стать последним проектом этой цивилизации (об этих шансах разговор впереди).

4.4. Деятельность цивилизации всегда проходит в рамках некоей локальной пространственной (и временнй) ниши, но ее влияние не обязательно ограничивается собственным топосом; порой культурноисторические границы раскрываются, благодаря чему в сфере ее духовное притяжения могут оказаться иные общности. Большую роль при этом порой играет физическое расширение цивилизации за счет завоевания (заселения) чуждых территорий. Однако это есть лишь способ распространения, но не причина принятия и усвоения ее идеалов иными народами; завоевания Чингисхана и его наследников не привели к всемирно-историческому распространению монголотатарского проекта организации бытия, хотя значительно менее длительная по времени политическая экспансия Греции во времена Александра Великого способствовала возникновению многогранного феномена эллинизма. Почему же в одних случаях духовное влияние цивилизации распространяется далеко за ее пределы, а в других - нет Политические, экономические и военные факторы в исторической жизни чрезвычайно важны, но в цивилизационном становлении и межцивилизационных контактах ими детерминируется далеко не все.

Большинство цивилизаций (за исключением одиночных обществ) находились в состоянии контактов (во времени и в пространстве) между собой, в той или иной степени влияя друг на друга. Нынешняя цивилизационная ситуация формируется под знаком глобализации, которая выводит эти контакты на качественно новый уровень. Человечеству необходимо научиться жить в глобализированном мире, но сделать это непросто, особенно учитывая то, что споры вокруг глобализации очень часто скатываются в политическую плоскость. Оценки такого рода дискуссиям мы давать не будем. Есть также попытки разложить глобализацию по разным полочкам. Так, С. Переслегин пишет:

Термином УглобализацияФ принято обозначать два совершенно разных понятия. Во-первых, это естественный исторический процесс, связанный с исчерпанием на Земле свободного экономического пространства. Во-вторых, это геополитический проект западных (прежде всего американских) элит, направленный на унификацию и интеграцию мировой экономики [119, с. 706].

Pages:     | 1 |   ...   | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 |   ...   | 42 |    Книги по разным темам