Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 42 | ХАЛАПСИС АЛЕКСЕЙ ВЛАДИСЛАВОВИЧ Доктор философских наук, профессор кафедры философии Национальной металлургической академии Украины (г. Днепропетровск).

В 2008 г. защитил докторскую диссертацию Метафизические факторы цивилизационной динамики (специальность 09.00.03 - социальная философия и философия истории), в 2012 г. присвоено ученое звание профессора.

Сфера научных интересов: метафизика, философия истории, футурология, методология междисциплинарного синтеза.

E-mail: halapsis@ukr.net А.В. ХАЛАПСИС ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ МЕТАФИЗИКА ИСТОРИИ МОНОГРАФИЯ Днепропетровск Инновация 2008 УДК 130.3 ББК 87.6 + 87.21 Х 17 Рекомендована к печати Ученым советом Днепропетровского национального университета (протокол № 10 от 29 мая 2008 г.) Рецензенты:

доктор философских наук Окороков В.Б.

доктор философских наук Шабанова Ю.А.

Халапсис А.В.

Х 17 Постнеклассическая метафизика истории: Монография. - Днепропетровск:

Изд-во Инновация, 2008. - 278 с.

ISBN 978 - 966 - 8676 - 31 - 4 В монографии разработан проект становления постнеклассической метафизики и представлена концептуальная версия постнеклассической метафизики истории.

Выявляются метафизические факторы цивилизационного развития, устанавливается характер работы общества с прошлым, рассматриваются вопросы о логике исторического процесса и о законах истории. Также анализируются причины цивилизационных кризисов и очерчиваются возможные пути их разрешения, обсуждаются проблемы социального прогнозирования, исследуются метафизические истоки глобализации, определяются риски и перспективы будущего развития западной цивилизации.

Для специалистов в области метафизики и философии истории, аспирантов, студентов гуманитарных специальностей, а также для всех, кто интересуется проблемами философского постижения исторического процесса.

У монограф розроблений проект становлення постнекласично метафзики та представлена концептуальна верся постнекласично метафзики стор. Виявляються метафзичн фактори цивлзацйного розвитку, встановлються характер роботи суспльства з минулим, розглядаються питання про логку сторичного процесу й про закони стор. Також аналзуються причини цивлзацйних криз окреслюються можлив шляхи хнього подолання, обговорюються проблеми соцального прогнозування, дослджуються метафзичн витоки глобалзац, визначаються ризики й перспективи майбутнього розвитку захдно цивлзац.

Для фахвцв у галуз метафзики й флософ стор, аспрантв, студентв гумантарних спецальностей, а також для всх, хто цкавиться проблемами флософського осягнення сторичного процесу.

ISBN 978 - 966 - 8676 - 31 - 4 УДК 130.ББК 87.6 + 87.й А.В. Халапсис, Посвящаю родителям - Владиславу Славовичу и Наталии Борисовне ВВЕДЕНИЕ Перешагнувший порог третьего тысячелетия христианской эры человек с удивлением оглядывается назад и с некоторым испугом смотрит вперед. Индивидуальное сознание может согласиться с максимой Э. Блоха: Мы живем не для того, чтобы жить, а мы живем, потому, что мы живем [21, с. 251]. Но эти индивидуальные потому что живем складываются в некий ряд, соединяющий палеолитического охотника с обитателем современного мегаполиса;

почему выстраивается этот ряд и почему именно такой Историю можно воспринимать как увлекательный рассказ, и тогда она составит прекрасную декорацию для какого-нибудь романа.

Историю можно воспринимать как эпос о деяниях славных предков, и тогда она послужит средством утверждения национального самосознания. Историю можно воспринимать как факт, и тогда она станет музой и вдохновительницей для историков. Есть и другие формы (например, история как идеологический ресурс), посредством которых история может являться сознанию.

Мы же предпочитаем рассматривать историю как путешествие.

Оно не имеет единой содержательной тональности, вбирая в себя героизм и преступление, полет творчества и меркантильный расчет, великие свершения человечества и гнуснейшие поступки отдельных его представителей. Нет в этом путешествии также единого плана, достоверных карт маршрута и надежных проводников. Это странное путешествие.

Отправляясь в определенное место, путешественник примерно представляет, с чем ему предстоит столкнуться, что его может ожидать в этом месте; он полагается на слова тех, кто до него там побывал, определив его посредством узнаваемых образов. Совсем другое дело, если путешественник является первопроходцем, отправляясь исследовать места еще-не-определенные. Это чистое путешествие, свободное от заранее преданных готовых лустановок на. И в этом случае, правда, путешественник что-то ожидает, к чемуто готовится, на что-то надеется, строит планы и т.д., но эта его открытость неизвестному основывается не на доверии к тем, которые вернулись и рассказали, а на его собственном расчете, ответственность за который лежит целиком и полностью на нем самом.

Всемирная история - это путешествие второго рода. Каждый человек в той или иной степени, сознательно или (чаще) неосознанно в нем участвует. Но путешествие слишком длительно по сравнению с жизнью одного человека; да и сам характер этого действа заставляет заподозрить, что главным путешественником является не он как отдельный эмпирический персонаж, а иной субъект исторического опыта, которого мы можем предварительно обозначить термином дух. Именно как одиссею духа мы воспринимаем всемирную историю.

Однако здесь есть некоторая двусмысленность. Путешествие выше было подано в модусе его открытости будущему, и в этом смысле - как исследование еще-не-определенного места. Но историю человек постигает преимущественно со стороны свершившегося, т.е.

уже-определившегося. В этом контексте и возникает вопрос о времени как вопрос о времени истории. Выступает ли время лишь формальным условием развертывания исторических этапов в их логической последовательности, или же в самом времени заключена интрига исторического До каких пределов простирается власть Кроноса и можно ли преодолеть эту власть Ответы на такого рода вопросы нельзя надеяться получить, пребывая в границах исторической науки. Здесь необходим особый подход к историческому, иной уровень дискурса, который мы планируем реализовать в рамках метафизики истории. Но хотя обсуждение этих тем может происходить на уровне абстракций высоких порядков, следует отдавать себе отчет в том, что ценность путешествия в том практическом выводе, который благодаря нему будет получен.

Данная работа не претендует на описание самого путешествия в его конкретной эмпирии, ее не следует рассматривать как дневник путешествия или отчет о нем. Мы предлагаем не описание путешествия, а осмысление его результатов исходя из далее обозначенных метафизических допусков. Поэтому автор не ставит целью воспроизведение основных этапов развертывания духа, не пытаясь повторить грандиозный замысел гегелевской Феноменологии. Мы планируем показать, что история странствия духа имеет глубокий смысл, что он делает практические выводы из своей одиссеи и что эти практические выводы могут послужить решению актуальных проблем, с которыми сталкивается человек на современном этапе всемирной истории. Нас не интересует листория вообще, человек вообще, время вообще, равно как и бытие вообще. Если мы и будем касаться подобных тем, то лишь затем, чтобы иметь возможность приблизиться к пониманию действия метафизических факторов цивилизационного становления.

Выявление и описание последних является целью предлагаемого вниманию читателей исследования.

Раздел 1. ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ МЕТАФИЗИКА 1.1. :

Проблема самоопределения философии в постнеклассическую эпоху является одной из тех тем, вокруг которых ведутся острые дискуссии в цеху философов. В отличие от науки и теологии, чьи предметные области более или менее четко определимы и определены, на протяжении всей своей истории философия находилась в состоянии перманентного поиска собственных оснований, а споры философов относительно ее предмета то разгорались, то затухали, но никогда не прекращались полностью; не в последнюю очередь из-за этого существует множество философий, чье высшее предметное единство, прямо скажем, не всегда очевидно.

Западная философия (далее мы будем говорить исключительно о западной традиции философствования) переживала как периоды триумфа и всеобщего признания, так и периоды гонений и обструкции, когда вставал вопрос о самом ее существовании как специфической формы теоретической деятельности. По разному складывались ее отношения с теологией (если Августин или Фома Аквинский использовали философию для концептуального оформления теологической доктрины, а Эриугена ставил ее авторитет даже выше авторитета теологии, то Тертуллиан не мог отказать себе в удовольствии искренне порадоваться при мысли о мучениях древних философов в аду), с наукой (от грандиозных новоевропейских проектов знания, в которых философия играла ключевую роль, до сомнений в ее познавательных возможностях, попыток сведния ее лишь к анализу языка науки, а то и вовсе отрицанию осмысленности философских высказываний), с государством, с обществом...

Философия в нынешнюю эпоху не находится под угрозой исчезновения, она не гонима и не притесняема, ее не втискивают в идеологические рамки и не загоняют в подполье. Напротив, повышенный интерес к ней проявляется как в научных кругах, так и далеко за их пределами. Иными словами, сегодня философия довольно популярна (насколько вообще может быть популярной теоретическая форма деятельности), что предоставляет ей широкие возможности практического влияния на жизнь (не только духовную) общества, но в этом заложены и очень серьезные риски.

Популярность порой оборачивается всеядностью или злободневностью, дискуссии о предмете - беспредметностью, многозначность языка - словесной эквилибристикой.

Принятые в определенных кругах в качестве признака хорошего тона рассуждения о вечности и неразрешимости проблем философии, о том, что совсем не важно, чт именно говорит философия, а важно, дескать, лишь то, кк она это делает, что философия вовсе и не ищет ответы на свои (последние) вопросы, а лишь занимается вопрошанием и т.д., уже перестав эпатировать непосвященных своей экстравагантностью, утвердились через consensus omnium в качестве очевидного и даже тривиального факта.

Бессодержательные вопрошания, имеющие отношение не к благородной цели познания, а лишь к рафинированной демагогии (мысль, в которой мыслится мысль, которая могла бы быть мыслью о действительности, если бы последнее слово имело значение безотносительно к самому процессу мышления), формируют образ философии как утонченного развлечения интеллектуально развращенной богемы.

Опровергать подобного рода ходячие мнения - дело весьма неблагодарное, да, по большому счету, и бессмысленное. Беда не в том, что имеет место быть искаженность восприятия философии со стороны широкой публики, а в том, что сами философы порой не могут четко определить формы и степень ее участия в жизни общества, в результате чего она оказывается на обочине социокультурных процессов. Выражающаяся через отстраненность от практической деятельности чрезмерная академичность современной философии приводит, как ни странно, к тематической размытости и контекстуальной разорванности ее дискурса, вследствие чего любая определенность становится сугубо условной; философия все менее определяется исходя из своих высших целей, и все более - путем негативного ad hoc номинирования (любой текст, слишком абстрактный, чтобы его можно было обозначить как научный, и слишком темный и заумный, чтобы его относить к художественной литературе, почти наверняка назовут философским).

Но еще более остро проблема самоопределения стоит перед метафизикой, которой необходимо себя позиционировать и по отношению собственно к философии.

Развитие метафизики в последние два столетия было весьма противоречивым. С одной стороны, она открыла новые области исследования (трансцендентальная философия И. Канта, феноменология Г.В.Ф. Гегеля и Э. Гуссерля, хайдеггеровский поворот в трактовке проблемы бытия и т.д.), с другой стороны, метафизика начинает стыдиться самой себя, ее гнетет собственная история и смущает собственное имя. Парадоксально, но самые выдающиеся метафизики последних двух столетий избегали себя именовать в качестве метафизиков, а то и прямо открещивались от своей метафизической родословной. Возникает двусмысленная ситуация: метафизика есть и успешно развивается, а метафизиков как бы и нет. С этим, на наш взгляд, не в последнюю очередь, связан любопытный факт: за последние два столетия появилось, пожалуй, больше самоназваний философских учений, чем за всю предыдущую историю философии. Гераклит и Парменид, Сократ и Платон, Августин и Боэций, Эриугена и Аквинат либо вообще не задавались целью дисциплинарно обозначать свои изыскания, либо пользовались уже готовыми названиями - философия (первая философия), метафизика, теология и т.д. При всей нелюбви Декарта к схоластической традиции, ему и в голову не пришло придумать для Метафизических размышлений какое-то иное, неметафизическое название. По-видимому, он определял метафизику исходя из ее высшего принципа, а не из того, что ею также занимались люди, чьи взгляды он не разделял. Это наиболее честная и естественная, на наш взгляд, позиция.

Для нынешней же метафизики преодоление лэффекта Журдена связано, полагаем, не с движением назад в будущее с целью формального возвращения древнего титула, а с необходимостью нахождения эксклюзивной предметной ниши в современной познавательной ситуации. А здесь поиск первых начал и высших причин сущего может дать плодотворные результаты и вывести из постмодернистского тупика философию в целом, метафизику - в частности. Впрочем, прежде чем ставить перед метафизикой такие амбициозные задачи, было бы неплохо выяснить, так сказать, самочувствие пациента.

В системе философского знания место науки, за которой с легкой руки Андроника Родосского закрепилось название метафизика, позиционировалось и позиционируется по-разному.

Хотя неоднократно выдвигались проекты ее завершения и преодоления, слухи о ее смерти оказались, как сказал бы Марк Твен, сильно преувеличенными.

В советской марксистской философии за редкими исключениями (см., например: [103]) отношение к метафизике как к лантидиалектике было сугубо отрицательным. Хотя марксизм в том виде, в каком он выступал как содержательное ядро коммунистической идеологии, уже мало у кого вызывает энтузиазм, сформированные им стереотипы до сих пор продолжают действовать.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 42 |    Книги по разным темам