Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 42 |

Вырисовывается следующая схема. Государство ныне не обладает абсолютной монополией ни на один источник власти, но при этом оно в наибольшей степени контролирует доиндустриальный источник, и в наименьшей - линформационный. Между тем, реальная власть, в этом можно согласиться с Тоффлером, все менее означает контроль над осуществлением насилия, и все более - контроль над информацией.

Судя по характеру отмеченной тенденции, государство и далее будет терять контроль над источниками власти, причем диспропорция в степени контроля сохранится.

Таким образом, роль государства как организующего начала культурно-исторической жизни людей будет неуклонно снижаться.

Альфред Вебер также полагал, что ЕгосударствоЕ понесет значительные утратыЕ в приданной ему со времен Бодена внешней суверенности; как большие, так и малые государства будут вынуждены уступить свои права частично стоящим вне прежней государственности международным организациям и формам, частично надгосударственным, рассматривающим политические вопросы, подлинно политическим объединениям. Придет время совершенно новых политических форм, настолько же отличных от тех, которые развивались в Европе с ХV в., насколько те отличались от предшествовавших им, в сущности догосударственных средневековых образований [29, с. 383].

Стало быть, метафизическое исследование истории необходимо перевести в иную плоскость, а выдвинутое ранее предположение, в соответствии с которым государство суть основная культурноисторическая единица, следует признать, по меньшей мере, неадекватным будущему.

Скажем прямо: когда мы начали рассматривать государство как основную культурно-историческую единицу, то поступили не вполне метафизично, слишком серьезно восприняв сущее в его конкретном наличествовании. Конечно, говорить о государстве достаточно удобно, поскольку у него почти всегда есть четкие границы, центральные и местные органы власти, система права etc., то есть, хотя государство и не есть такая эмпирическая реальность, как, например, столб, оно все же может (через исследование функционирования его институтов, соответствующих документов и т.д.) быть предъявлено как неоспоримый факт. Однако для метафизики важно другое: государство, выступая, конечно, единицей исторической, не представляет собой, тем не менее, онтологическую реальность.

Последний тезис, полагаем, нуждается в пояснении. Государства имеют границы, но последние могут меняться, и порой весьма значительно. Следует ли в каждой удачной (неудачной) военной кампании или даже в династических коллизиях видеть онтологический факт Государства разнятся по степени внутренней интегрированности: наряду с жестко централизированными структурами такого типа исследователь истории сталкивается и с такими образованиями, суверенитет которых на определенных территориях действует сугубо номинально (например, власть Габсбургов как императоров Священной Римской империи реально распространялась лишь на их наследственные владения). Далее, государства могут возникать, исчезать и опять появляться в исторически короткие периоды (скажем, Польша как государство прекращает свое существование в результате ее Третьего раздела (1795 г.), на непродолжительное время восстанавливается в призрачном образе Герцогства Варшавского (1807-1813), которое разрушается войсками Шестой коалиции, вновь появляется в году, опять прекращает существование в годы Второй мировой войны и снова возникает после ее окончания); понимать ли это так, что некая онтологическая реальность вдруг луходит в небытие, какое-то время в нем пребывает, а затем из небытия возвращается к жизни Разве может быть онтологичным то, за реальность чего лотвечают такие факторы И если вопрос об адекватности государств будущему (в аспекте контроля за источниками власти) может считаться окончательно не закрытым (как не закрыто и само будущее), то как быть с тем, что касается прошлого Об онтологичности государства удобно говорить в общем виде, как о государстве вообще, но когда речь заходит не о вымышленных, а о реально существующих государствах, лонтологичность оборачивается лишь актом политической веры.

Для историка государство является вполне естественной единицей исследования, хотя и здесь, как показал Тойнби [148, с. 1424; 150, с. 21-42], национальные границы окажутся слишком лузкими. Для метафизика же государство в качестве основной культурно-исторической единицы и вовсе не подходит. Какая же тогда единица истории будет фигурировать при метафизическом подходе к делу В предыдущем подразделе разговор шел о духе, создаваемой им культурно-исторической матрице и выдвигаемом этим духом метафизическом проекте организации бытия (онтологическом проекте). Объединенные общим проектом люди могут создать одно государство, но могут сформировать и разные политические структуры. Бывает и так, что одни носители этого онтологического проекта пребывают в рамках культурно близких государств, а другие волею обстоятельств оказываются под властью иных, культурно чуждых политических образований. Например, христианские народы юго-восточной Европы долгое время находились под суверенитетом мусульманской Османской империи, сохраняя (за редкими исключениями) при этом свою идентичность.

Духовную общность людей, вдохновляемых общим метафизическим проектом организации бытия (онтологическим проектом), мы будем обозначать термином лцивилизация.

Цивилизации (а из сказанного выше понятно, что мы имеем в виду локальные цивилизации как культурно-исторические общности, а не типы хозяйствования, стадии развития и проч.), осуществляющие в ходе своего исторического становления проект духа, в гораздо меньшей степени подвержены случайностям, чем государства (на развитие которых оказывают огромное влияние политическая борьба, экономические кризисы и другие частнособытийные факторы). Не цивилизации понимаются исходя из входящих в них государств, но, напротив, государства приобретают свое оправдание и смысл исходя из степени вовлеченности в реализацию цивилизационных проектов. Стало быть, релевантной единицей при метафизическом постижении истории оказываются (локальные) цивилизации, и лишь во вторую очередь - государства и другие формальные и неформальные структуры, участвующие в историческом процессе.

О каком количестве цивилизаций, разворачивавших свое бытие во всемирной истории, следует вести речь Здесь диапазон мнений очень широк. Например, у Шпенглера - это 8 основных культур, у Тойнби - 21 цивилизация. В отношении выделения ныне существующих цивилизаций у исследователей меньше разногласий, хотя и здесь нет полного единства: одни выделяют 5, другие - 9 и т.д.

Для нас вопросы об идентификации цивилизационной принадлежности древних обществ не является вопросом принципиальным (за исключением тех случаев, которые имеют прямое касательство к современной культурно-исторической ситуации и которые отдельно оговариваются), а вот в отношении ныне существующих цивилизаций внести ясность необходимо. Мы примем следующий список из 7 современных цивилизаций: синская (китайская, или конфуцианская), японская, индуистская, исламская, западная (включая США, Канаду и, до определенной степени, Австралию, которая, однако, последнее время пытается рассматривать себя в контексте азиатской идентичности), российская, латиноамериканская. Ф. Бродель и С. Хантингтон говорят также о возможном формировании африканской цивилизации (имея в виду Африку ниже Сахары (субсахарную)) [170, с. 54, 59], но нам справедливость такого выделения не кажется очевидной.

Итак, основной культурно-исторической единицей при метафизическом подходе оказывается цивилизация. Но проблема остается. Тот же Тойнби не ограничивает всемирную историю рамками историй отдельных цивилизаций, а указывает на наличие контактов (в пространстве и времени) между ними, а также выводит целую генеалогию цивилизаций, расширяя, таким образом, реальное поле своего исследования.

окальные цивилизации суть довольно устойчивые образования, что позволяет рассматривать их как естественную единицу исторического бытия. Однако если всемирная история есть история цивилизаций, то о ее тотальности речь уже не идет, ибо, вопервых, далеко не все народы им сопричастны (создают цивилизации или входят в их состав), следовательно, наличествует пространственная разорванность исторического бытия, а вовторых, нестыковки присутствуют и на хронологическом уровне, поскольку цивилизации (даже родственные) практически никогда не перетекают одна в другую (в тойнбианской терминологии такая ситуация обозначается как междуцарствие). Кроме того, отнюдь не все события жизни цивилизаций объясняются внутренними причинами.

Простое признание наличия межцивилизационных контактов не решает проблему, поскольку пока присутствует топологическая неопределенность поля такого взаимодействия, особенно принимая во внимание тот факт, что контакты имеют не только внешние результаты, но и внутренние, конституирующие духовную жизнь той или иной цивилизации с учетом внешних по отношению к ней факторов. Цивилизационная классификация исторических явлений при метафизическом подходе оказывается недостаточной. Стало быть, необходимо внести изменения и коррективы в эту модель и дополнить ее.

Топологическая структура мира истории, задаваемая событийными актами, наиболее значительные из которых центрированы вокруг духов народов и внешне проявленные в форме цивилизаций, не ограничивается их пространственными (и темпоральными) границами. Иными словами, режим бытийствования цивилизаций создает силовые линии, определяющие метрику истории, но последняя к ним (цивилизациям) не сводится. Этот режим определяется не только внутренними потенциями духа входящих в них народов, но и широким историческим контекстом, в котором цивилизации определяют формы своей явленности.

Здесь следует иметь в виду различие между теоретическим осмыслением истории как тотальности и предметным внутренним бытием самой истории. Восприятие истории лизнутри отталкивается не от метафизической (объективной) позиции, а от связанного с местоположением наблюдателя вполне определенного топоса, исходя из которого формируется конкретная картина мира истории (сама являющаяся частью истории, и влияющая не только на самоидентификацию, но и на действия ее участников). Как отмечал Б. Рассел, с тех пор, как люди приобрели способность к абстрактному мышлению, их действияЕ стали зависимы от их теорий о мире и человеческой жизниЕ [133, с. 6]. Стало быть, картины мира истории имеют не только эпистемологический (хотя бы и было доказано, что они есть результат лаберрации зрения), но и онтологический статус, ибо в структуре исторического бытия им принадлежит значимое (и знаковое) место.

Это обстоятельство требует теоретического осмысления, для чего нужна соответствующая категория. Будем называть ойкуменой топологическую область, определяющую контекст бытийствования отдельной локальной цивилизации.

Ойкумена пространственно всегда шире цивилизации. В случае независимой (единичной) цивилизации она включает в себя саму эту цивилизацию и ее варварское окружение, в случае связанной - базовую (определяемую топосом наблюдателя) цивилизацию, ее цивилизационных контактеров и варваров.

Кроме того, ойкумена имеет ряд характеристик, отличающих ее от цивилизации. Во-первых, она не выражается в формах идентичности. Во-вторых, в отличие от относительно устойчивых и пространственно определенных цивилизаций, ойкумена менее четко топологически оформлена и демонстрирует тенденцию к расширению. В-третьих, если цивилизационная динамика разворачивается как в пространстве, так и во времени, то существование ойкумен характеризуется исключительно пространственными параметрами.

Для до- и вне-(не-)цивилизованных этносов, чей исторический горизонт гораздо же и фактические контакты с человеческим окружением намного беднее, чем у представителей цивилизаций, соответствующую топологическую область бытийствования назовем микроойкуменой. При этом следует иметь в виду, что различия между ойкуменой и микроойкуменой имеют культурноисторический, а не территориальный смысл. Иногда микроойкумена варваров может территориально не уступать ойкумене цивилизации (или даже ее превосходить). Такое разбухание микроойкумены характерно для кочевых этносов (или этнических конгломератов), проводящих активную территориальную экспансию.

Например, в некоторые периоды своей истории гунны (хунну) или монголо-татары имели территориально более широкое поле деятельности по сравнению с некоторыми современными им цивилизациями.

Увеличение территориального масштаба исторической деятельности предоставляет для соответствующей общности людей значительные перспективы, но их реализация напрямую зависит от культурного обеспечения. Дело в том, что варварские империи - конструкции крайне неустойчивые; такие образования оказываются перед нелегким выбором: либо в исторически короткие сроки они закрепляют цивилизационным каркасом свое могущество, либо они сохраняют в неприкосновенности свои варварские традиции, сходя при этом с исторической сцены.

Итак, топос ойкумены (микроойкумены) определяется характером культурной деятельности соответствующей исторической общности. В историческом бытии, с самого его метафизического начала, одновременно присутствуют несколько ойкумен (микроойкумен ), поскольку историческая деятельность человечества рассредоточена в разных областях Земли и осуществляется в разных режимах. В случае замкнутой цивилизации, охватывающая саму цивилизацию и живущих за ее границами варваров ойкумена пересекается с микроойкуменами отдельных групп последних; наличие же цивилизационных корреспондентов (вариант взаимодействия цивилизаций в пространстве) значительно усложняет конфигурацию, поскольку при таких контактах неизбежно происходит наложение друг на друга разных ойкумен. Особый интерес представляет изучение современной цивилизационной раскладки, поскольку одним из следствий глобализации оказывается тотальное наложение друг на друга различных ойкумен, что приводит к образованию некоей многослойной Мегаойкумены; к этому вопросу мы еще вернемся.

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 42 |    Книги по разным темам