Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 66 |

Иначе говоря, последовательное, исключающее практику двойных стандартов следование общегуманистическим нормам гражданина мира в какойто мере вызывает у людей, считающих приоритетной для себя подобную идентичность, коллизию с практической политикой, подразумевающей следование принципу: Права моя страна или нет, но эта моя страна. Этот принцип внедрялся в сознание американцев в годы войны во Вьетнаме, вызывавшей массовые протесты. Он и сегодня внедряется, хотя более гибко - в форме претензий США и союзных им стран на осуществление мирового лидерства - со ссылкой на то, что альтернативой будет мировой хаос.

U.S. Public Opinion Survey Results on the Environment, Trade, and Campaign Finance Reform. (

Степаненко В. Глобальное гражданское общество: концептуализации и посткоммунистические вариации. Социология: теория, методы, маркетинг, 2005, № 2. C. 158.

Убежденность в правомерности такой постановки вопроса в какой-то мере снимает конфликт между идентичностями гражданина мира и ориентацией на более узкий национально-государственный интерес в странах Запада. Исключением являются лишь те граждане, которые разделяют ценности антиглобализма и альтерглобализма и, по сути дела, выступают антисистемной, дестабилизирующей собственное общество силой. Однако таковых не так уж много.

Более важной и сложной проблемой выступает усугубляемая по мере роста числа сторонников мирового гражданства проблема конфликта цивилизаций. По мнению С.Калла, директора аналитического центра Уорлд паблик опинион, число людей, обладающих менталитетом гражданина мира, будет возрастать. В пользу этого утверждения он приводит два аргумента. Во-первых, судя по данным опросов, доля людей, относящих себя к гражданам мира, больше среди молодежи, чем среди пенсионеров (в среднем по миру - 34% и 24%). Соответственно, со сменой поколений широта кругозора людей будет возрастать. Во-вторых, международный туризм получает все более широкое распространение, а среди людей, посетивших зарубежные страны, доля граждан мира намного больше, чем среди домоседов (47% и 29%)177.

Почему в данном контексте ставится вопрос о конфликте цивилизаций Т.Каротерс, один из руководителей Фонда Карнеги, считает, что идентичность граждан мира сложилась в странах Запада и, хотя она получила определенное распространение в незападных странах, связанные с ней ценности вызывают в последних возрастающее неприятие178. Социологические опросы подтверждают эту точку зрения. Так, например, в исламских странах граждане очень далеки от признания приоритетности глобальных проблем современности. На вопрос о том, с какими ценностями они себя идентифицируют, были получены следующие ответы: с исламскими - 39%, с гражданством своей страны - 32%, с арабской солидарностью - 25%, со статусом гражданина мира - 4%. Примерно так же распределились и ответы на вопрос, на базе каких интересов должна проводиться государственная политика. Эти данные не внушают оптимизма. С одной стороны, становление идентичности гражданина мира в незападных странах (поддерживаемое военнополитическим, информационным давлением со стороны держав Запада, образованием национальной элиты) способно стимулировать и углубить внутренние конфликты в обширных регионах мира. С другой - вполне возможно, что со временем, с ростом влияния в мировом развитии государств Востока (Китая, Индии, стран исламского мира) рожденные их культурой и традициями подходы к решению глобальных проблем современности приобретут общепланетарное значение. Если учитывать динамичный характер их развития, ждать подобного хода событий осталось недолго. Но в этом случае их влияние на формирование идентичности невосточных стран существенно возрастет (и уже растет - с ростом потока мигрантов). В свою очередь, это способно обострить конфликт идентичностей и в странах Запада.

Конфликт идентичностей характерен именно для современного мира, косвенным доказательством этого является рост числа психических заболеваний.

(

Каротерс Т. Критический взгляд на гражданское общество (

(

Такой конфликт вызовет, как минимум, рост внутренней противоречивости и непредсказуемости поведения людей. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), примерно каждый четвертый житель Земли сталкивается в своей жизни с проблемой расстройства психики, 450 миллионов человек страдают от психических заболеваний. Ежедневно на их почве 3 тыс. человек кончают жизнь самоубийством, это число за последние 50 лет возросло на 60%.180 Но не исключено, что это скажется и на росте внутренней политической нестабильности большинства государств современного мира.

Судя по опросам, для России проблема конфликта планетарной и национальной идентичностей пока не очень актуальна. По данным ФОМ, полученным в 2007 г. (возможно, после глобального кризиса эти показатели изменились), свыше половины россиян вообще не слышали о глобализации или не знают, что это такое. Среди тех, кто знаком с данным понятием (44% опрошенных), лишь 1% слышал об антиглобалистах, мешающих саммитам, менее 1% знают о глобальных проблемах экологии181. Что касается ориентации на общегуманистические, демократические ценности, то, по данным ВЦИОМ (опрос 2010 г.), большинство граждан - 72% против 16% - полагают, что порядок (естественно, обеспечиваемый сверху) важнее демократии. Однако, с учетом того, что среди молодежи 18-24 лет приверженность ценностям демократии выше (23%)182, можно ожидать, что в перспективе Россию, как и страны Запада, ожидает некоторое увеличение доли людей, воспринимающих себя в качестве граждан мира.

С.П. Перегудов, ИМЭМО РАН КОНСОЛИДАЦИЯ ГОСУДАРСТВА, ИДЕНТИЧНОСТЬ И ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЕ ПРАВЛЕНИЕ Современная российская политология рассматривает консолидацию государства прежде всего с точки зрения прочности уз, связывающих политическое сообщество в целостное, гомогенное образование, во многом определяющее его место в системе международных, межгосударственных отношений183.

Я пытаюсь рассматривать консолидацию под иным углом зрения, а именно как фактор, серьезно влияющий на внутриполитическое развитие и характер режима.

Цель этого подхода - выявлять качественные характеристики консолидации, формы и методы ее реализации и то воздействие, которое они оказывают на политическую систему в целом и представительные учреждения, в частности. При ближайшем рассмотрении оказывается, что выяснить эти вопросы можно, лишь установив, каким образом консолидация государства корреспондирует с политической идентичностью и как они друг с другом соотносятся.

Исследующий становление представительного правления известный британский политолог профессор Джон Кин пишет в своей последней книге, что (

(

(

Ильин М.В., Мелешкина Е.Ю., Мельвиль А.Ю. Формирование новых государств: внешние и внутренние факторы консолидации // Полис, 2010, № 3. С. 26 - 39.

процесс консолидации европейских народов в нации, который он называет борьбой за национальную идентичность, привел уже в XVIII в. к далекоидущим антиаристократическим последствиям, а осознание национальной идентичности явилось базовой предпосылкой культивирования представительной демократии184.

Так бывает, однако, не всегда, и ситуация, которую описывает Кин, - это лишь один из вариантов развития политической консолидации. При этом варианте вначале формируются влиятельные социальные группы или страты из верхних слоев общества, и по мере роста их самостоятельности и политического веса они создают представительные органы власти, главными из которых становятся парламенты. В ходе становления гражданского общества и национальной идентичности представительные учреждения обретают все более демократический характер, и утверждается система представительной демократии, типичным примером которой является так называемая Вестминстерская модель.

Национально-государственная консолидация, таким образом, выступает здесь наряду с национальной идентичностью и представительной демократией одним из элементов триады. Лишь взятые вместе, они создают современное демократическое государство.

Но существовал и существует и другой тип связей и взаимодействия между государственной консолидацией, с одной стороны, и характером общественных отношений - с другой. При этом варианте политическая консолидация осуществляется в таких формах, которые подавляют общественную активность, причем не только низов, но и верхов, что резко замедляет и даже блокирует процесс становления гражданского общества и препятствует становлению национальной идентичности в ее демократическом варианте.

Типичный пример здесь - Россия, и я не могу удержаться от того, чтобы не подтвердить сказанное словами такого авторитетного свидетеля и действующего лица российской политики, как Иван Грозный. В своем письме князю Андрею Курбскому, датируемом 1564 г. (позади уже было покорение Казанского ханства, а впереди, буквально через год - опричнина) он так характеризовал отличие систем государственного управления в Европе, где уже произошла протестантская реформа, и России: А о безбожных народах что и говорить! Там ведь у них цари своими царствами не владеют, а как укажут им их подданные, так и управляют. А русские самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи!185. Не менее любопытно и его послание английской королеве Елизавете I (1570 г.), которую он довольно бесцеремонно упрекает в отсутствии все той же державности: Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах государстваЕ Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговыеЕ Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая девица186.

Из сказанного может возникнуть впечатление, что все дело здесь - в традициях русской власти, пассивности общества, забитости народа и российской самобытности вообще. Думаю, однако, что не меньшую роль играла и та российская державность, которая возникла в связи с превращением Московского царства в империю. Хотя Иван Грозный и называл себя лцарем, в Keane J. The Life and Death of Democracy. L., 2009, P. 559-560.

Иван IV Грозный. Сочинения. СПб, Азбука-классика. 2008. С. 40.

Так же. С. 106.

действительности он уже был императором, а Россия после завоевания им Казани, Астрахани, других поволжских, северных и южных народов перестала быть национальным государством. Причем это не была империя типа Британской и ей подобных, это было государство-империя, и как таковое для своего сохранения и расширения оно требовало именно самодержавного, автократического правления.

При всей отсталости большей части народов, входивших в империю, они не были лишены сепаратистских устремлений, и имперская власть, опиравшаяся на державную психологию верхов общества, да и не только верхов, прекрасно сознавала это. Консолидированное многонациональное государство держалось на силе и только силой могло сохраняться.

Конечно, здесь также формировалась национальная идентичность, и не только у русских, но и у грузин, армян, азербайджанцев, узбеков и целого ряда других народов, входивших в империю (не говоря уже о поляках, финнах и других восточноевропейских нациях). Но все эти идентичности были консолидированы в единое государство-империю, не имевшее ничего общего с национальным государством и национально-государственной идентичностью. Существовала и культивировалась, конечно же, и та или иная степень государственной идентичности (православие, соборность, самодержавие, народность), были и реальные скрепы на элитарном уровне. Но центральным звеном этих скреп оставалось самодержавие, причем не только и не столько как идеология, но как фактор силы, и в том числе военной.

В этих условиях не могла возникнуть не только представительная демократия, но и представительное правление. Благодаря реформам Александра II и в силу лестественного хода вещей здесь возникли и партии, и представительные учреждения, главным из которых явилась Государственная Дума. Однако, при всей ее задиристости она носила совещательный характер и реальной властью, как известно, не располагала. Даже такой слабый царь, как Николай II, до последнего держался за свои императорские прерогативы и так и не согласился на лответственное (перед Думой) правительство.

Февральская и Октябрьская революции 1917 г., обрушившие консолидирующий режим самодержавия, породили мощную центробежную волну национальных движений, которые вполне могли бы привести к распаду империи. Однако овладевшие государственной властью большевики силой оружия подавили эти движения и вновь консолидировали все входившие в дореволюционную Россию нации и народности (за исключением Польши и Финляндии) в единое (хотя и называвшееся союзным) государство. Консолидация эта оказалась успешной не в последнюю очередь потому, что обеспечивавший ее режим оказался еще более жестоким, нежели режим самодержавия. Созданное же сверху народное представительство оставалось лишь ширмой, прикрывавшей полное бесправие советского человека.

Сыграли, конечно, свою роль и усилия по идеологической индоктринации населения, формированию наднациональной, советской идентичности. Однако по мере старения режима начался подспудный рост новых центробежных тенденций и устремлений. И стоило М.Горбачеву ослабить консолидирующую хватку центральной власти, как лимперия распалась, и на этот раз уже окончательно.

Я полностью поддерживаю точку зрения тех аналитиков, которые считают этот распад в сложившихся обстоятельствах неизбежным. Другое дело, что отношения между новыми независимыми государствами могли складываться по-разному, и не обязательно так, как это происходило в 1990-е годы и происходит в 2000-е годы. Но это уже иной вопрос, выходящий за рамки темы.

Главный смысл произошедшего заключается в том, что наднациональная советская идентичность оказалась недостаточно прочной, и, как и вся идеологическая база режима, подверглась коррозии, тогда как этнонациональные идентичности укреплялись. В результате консолидация многонационального государства все в большей степени опиралась на власть и силу. И то, что в ходе перестройки находившиеся в распоряжении властей войска не были пущены в ход или, точнее, их пытались лишь лопробовать в Прибалтике и на Кавказе, - было фактором, обеспечившим мирный развод.

Pages:     | 1 |   ...   | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |   ...   | 66 |    Книги по разным темам