Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 41 |

Что и говорить Ч написано как будто специально для раздела УУчебный материаФ руководства по клинической характерологии. Но задумаемся, действительно ли Грушницкий так ничтожен и плох, каким его изображает Лермонтов глазами Печорина. Что дурного сделал Грушницкий Да, он по зволил втянуть себя в заговор, но раскаялся в этом в сцене дуэли (ср. те зис Ганнушкина о том, что истерики никогда не признают своей вины). Он действительно стрелял в безоружного Печорина, но и сам выдержал выст рел Печорина. И в конце концов именно Печорин убил безоружного Груш ницкого, а не наоборот. Да, действительно чувства Грушницкого к княжне Мэри вычурны в своих внешних проявлениях, но в отличие от козней Пе чорина намерения Грушницкого совершенно безобидны. В отличие от Пе чорина он не замучил Бэлу, не нарушал покоя Учестных контрабандистовФ 78 Характеры и расстройства личности и не вел себя по хамски с Максимом Максимовичем. Главный недостаток Грушницкого Ч это то, что он пародия на романтического персонажа пер вого поколения (как и его литературный предшественник Ленский), сде ланная романтическим персонажем второго поколения. Но давайте спро сим себя: почему романтический злодей Печорин нам безусловно симпа тичнее раннеромантического пылкого героя Почему хорошим тоном при нято читать Мандельштама, а дурным Ч Северянина Можно ответить: по тому что Мандельштам писал стихи гораздо лучше, чем Северянин, кото рый был графоман. Неполиткорректность этого высказывания и его исто рико литературный расизм Убросаются в глазаФ. Представим себе, что в ис тории русской культуры победила не элитарная тенденция, а массовая. На помним, что советская культура представляется скорее сугубо элитарной, имперской культурой (Б. Гройс), а культура начала века, когда массы обра зованных людей читали Бальмонта и Северянина, была гораздо более де мократичной и в этом смысле массовой. Возьмем также себе на заметку, что хотя Мандельштама в конце концов уничтожили (а как он думал: он напишет про Сталина издевательское стихотворение Ч и ему все сойдет с рук), тем не менее и Мандельштам, и Северянин равным образом были по чти запрещены при советской власти (у обоих вышло по томику в серии УБиблиотека поэтаФ в брежневские годы), потому что истерический поэт Ч это поэт массового буржуазного сознания (каким и был Северя нин Ч кумир публики 1910 х годов, гений эго футуризма), а психотичес кий поэт элитарен в принципе, его сделала таким имперская психотичес кая среда, где говорилось не то, что делалось, и господствовало отрицание реальности. Если бы в истории литературы победила не шизофреническая, а истерическая парадигма, то Мандельштама и других гениев сознание публики автоматически зачислило бы в аутсайдеры и им вменилось бы в качестве недостатков то, чем при другом положении дел восхищались Ч а именно непонятность, невнятность, высокомерие к читателю, излишняя Уумность, которая иссушает стихФ, отсутствие прямого яркого чувства, сек суальных тем и так далее. И в такой культуре невозможно было бы грани чащее с издевательским Уклиническое описаниеФ истерического характера, которое мы имеем при реальном положении дел. В характерологических руководствах этой предположительной культуры было бы написано, что истерик это такой характер, который на все отзывается наиболее живо, что его больше, чем других, волнует прекрасное, что он обожествляет любовь и отношения с женщиной, что он обладает таким изысканным полетом фантазии, что порой путает мечту и фантазию с Утак называемой реально стьюФ. Что истерическая женщина ярка, душевный мир ее богат, изыскан и элегантен, что она может быть капризной Ч как дитя, которым мы восхи щаемся, Ч она не прячет лицемерно свою красоту, а, наоборот, предостав 3. Апология истерии ляет возможность каждому насладиться этим зрелищем. Вывод, который мы уже сделали в главе УНа пути к шизофреническому синтезуФ, опять таки напрашивается сам собой Ч характер это то, как говорит человек, и то, как о нем говорит культура.

Мы можем представить себе роман УГерой нашего времениФ, где героем на шего времени будет Грушницкий, а Печорин будет описан глазами Груш ницкого и высмеян.

По видимому, наиболее объективное, внеоценочное качество, которое от мечают у истериков, это чрезвычайно сильная способность к вытеснению (эту особенность в качестве основы истерического характера выделяет К.

еонгард [Леонгард 1989]). Необходимо углубиться в то, как понимался в психоаналитической традиции истерический невроз, то есть собственно истерия, суть которой заключается в том, что нанесенная человеку психи ческая травма вытесняется и конвертируется (отсюда название Ч конвер сионная истерия) в некое подобие соматического симптома Ч паралич или парез различных частей тела, онемение (мутизм), истерическую слепоту или глухоту, застывание всего тела (псевдокатанонию), различные тики, заикание, особенности походки, головные боли, рыдания, анестезию кож ных покровов, хроническую рвоту, Уписчий спазмФ, истерическую беремен ность (знаменитый случай Анны О., описанный Й. Брейером) и многое другое [Якубик 1982].

При этом по закону метонимического перенесения, эксплицитно сформу лированному Лаканом, место образования симптома и его своеобразие как бы сохраняет память о той травме, которая была получена. Так, в случае фрейлейн Элизабет фон Р., описанном Фрейдом в УОчерках по истерииФ 1895 года [Breur Freud 1977], у пациентки была, в частности, невралгия лицевого нерва.

УПытаясь воспроизвести травмирующую сцену, Ч пишет Фрейд, Ч пациентка погрузилась в далекое прошлое Ч во време на серьезных душевных переживаний, вызванных сложными от ношениями с мужем, и рассказала об одном разговоре с ним, о некоем замечании с его стороны, которое она восприняла как тяжкую обиду; причем она вдруг схватилась рукой за щеку, зак ричала громко от боли и сказала: Это было все равно что удар по лицу. При этом боль окончилась, и приступ завершилсяФ.

Нет сомнений, что речь идет о символизации; она чувствовала себя так, как будто ее на самом деле ударили по лицу. <...> ощущение Уудара по лицуФ превратилось в невралгию тройничного нерва [Фрейд 1992: 83].

80 Характеры и расстройства личности В более позднем описании знаменитого Услучая ДорыФ Фрейд рассказывает о возникновении у пациентки офонии (истерического онемения) в те мо менты, когда господин К., в которого она была бессознательно влюблена, уезжал и Уговорить было ни к чемуФ, зато она полностью сохраняла спо собность писать, которой широко пользовалась, пиша господину К. длин ные письма [Фрейд 1998с].

Подобно тому как обсессивный невроз коренится в анальной фиксации, то есть когда ребенок в прегенитальной стадии развития задерживает стул, из чего потом может вырасти анально садистический характер, истеричес кий невроз, по мнению психоаналитиков, коренится в следующей прегени тальной стадии психосексуального развития Ч уретральной, причем если с обсессией связана задержка стула, то с истерией, наоборот, недержание мочи (на этом подробно останавливался Фрейд, анализируя случай Доры).

Как видим, и здесь истерия и обсессия составляют противоположную пару (см. заключительный раздел главы УПоэтика навязчивостиФ).

Чрезвычайно интересно, что, как отмечает Гарольд Блюм, уретральное Уразрешение струитьсяФ может потом вытесниться и сублимироваться в ис терическую слезливость [Блюм 1996: 124].

По видимому, для формирования истерической конституции (скорее имен но конституции, а не самой истерии как невроза) играет роль фиксация на нарциссической стадии развития, последней прегенитальной аутоэроти ческой стадии, располагающейся, по некоторым психоаналитическим воз зрениям, после фаллической стадии и перед латентной. Вот что пишет об этом Абрахам Брилл:

Когда ребенку пять лет или несколько больше, он вступает в сле дующую стадию развития, называемую УнарциссическойФ. В этой фазе различные компоненты и частные влечения сексуального инстинкта, ранее в некоторой степени вытесненные и сублими рованные, объединяются в поиске объекта, но первый объект, ко торый мальчик находит, это он сам [Брилл 1998: 222].

Нарциссическая стадия характеризуется тем, что именно тогда ребенок на чинает говорить о себе УЯФ, то есть формируется эгоцентризм. По видимо му, на этой стадии, для которой также характерна сексуальная неопреде ленность Ч ведь нарциссизм предполагает любовь к однополому Усамому себеФ, Ч и формируется истерический эгоцентризм и истерическая жажда сексуальной идентификации, которая составляет главную проблему исте риков (см. об этом ниже).

Истерия играет особую роль в психоанализе, поскольку в нем особую роль играет понятие вытеснения, одно из главных открытий Фрейда. В этом смысле, поскольку вытесненное и конвертированное в истерии выступает 3. Апология истерии нагляднее всего, наиболее элементарно и фундаментально, она была наи более успешно излечиваемой. Неслучайным представляется также то, что огром ное число истерических неврозов пришлось именно на тот период, когда делали свои открытия Ж. М. Шарко, Й. Брейер и Фрейд. О том, почему ис терия была так актуальна на переходе из XIX века в ХХ, мы выскажем свою гипотезу ниже.

Заслугой Брейера и Фрейда было то, что они поняли, что истерия это не только не притворство, как думали многие психиатры в ХIХ веке, что исте рический симптом это как бы немая эмблема, смысл которой в том, чтобы обратить внимание окружающих на то, что мучает невротика. Эта концеп ция была развита в книге одного из представителей антипсихиатрического направления в психологии 1960Ч1970 х годов Ч Томаса Саса Ч УМиф о психическом заболеванииФ, где он писал, что истерический симптом Ч это некое сообщение, послание на иконическом языке, направленное от невро тика близкому человеку или психотерапевту, послание, которое содержит сигнал о помощи. Так, если человек не может стоять и ходить (астазия аба зия), это является сообщением: УЯ ничего не могу сделать, помоги мнеФ [Szasz 1974]. На самом деле подобные послания часто встречаются и вне клинического контекста (впрочем, само существование такого контекста отрицалось антипсихиатрическим направлением). Когда обиженный под росток Уне разговариваетФ с родителями (то есть у него имеет место нечто вроде истерической афонии), то он этим хочет УсказатьФ: УОбратите на меня внимание, войдите в мой мир, отнеситесь ко мне серьезноФ. То же са мое имеет место, например, в случае политических или тюремных голодо вок, когда нечто подобное истерическому неприятию пищи является Уме сиджемФ протеста и привлечения внимания.

И в этом смысле, с точки зрения Т. Саса, задача психотерапевта не в том, чтобы Увылечить больногоФ, а в том, чтобы прочесть послание истерика, перекодировать, реконверсировать его из иконического континуального языка истерии в обычную дискретную конвенциональную разговорную речь. (Нечто подобное, хотя с иных позиций предлагал В. Франкл в духе своей знаменитой парадоксальной интенции, когда предлагал парню, кото рый мочился в постель, заключить с ним пари, сумеет ли он мочиться еще больше, после чего диарея прекратилась [Франкл 1990]. Мораль: не сдер живайся, а предавайся своему пороку все больше и больше Ч тогда и пройдет. Истерический дискурс, по всей видимости, и представляет собой нечто вроде осуществления этой психотерапевтической парадоксальной интенции.) В соответствии с этой концепцией свою задачу мы видим в том, чтобы обнаружить скрытые в истерическом дискурсе сообщения и попы таться прочитать их.

82 Характеры и расстройства личности ЦВЕТНОЙ МИР ИСТЕРИЧЕСКОГО ДИСКУРСА Первое, что бросается в глаза при изучении истерического дискурса, это обилие в нем цветообозначений:

черный Ч Чернела громада застывшего бора (Северянин) жем чужный Ч Блещет жемчужной своей наготой (Лохвицкая) жел тый Ч Ты трепещешь, как желтое пламя свечи (Бальмонт) эма левый Ч В листве эмалевой (Северянин) эбеновый Ч За смоль эбеновых волос (Лохвицкая) янтарный Ч И янтарный боярыш ник вял (Лохвицкая) фиолетовый Ч Ты, застывши, горишь в гро зовых облаках / Ч Фиолетовых, аспидно синих (Бальмонт) си ний Ч Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце / И синий круго зор (Бальмонт) сиреневый Ч Сплошь сиреневая кутерьма (Севе рянин) свинцовый Ч Охладеют свинцовые воды (Лохвицкая) се рый Ч Серый, как жизнь без рассвета (Северянин) серебрис тый Ч В воде запрыгал у парома, / Как серебристый виноград (Северянин) пурпурный Ч Блистает день, и пурпурный, и ясный (Лохвицкая) молочный Ч В молочном фарфоре застыло б сер дечко из злата (Лохвицкая) опаловый Ч Чело теснит больней / Опаловый убор (Лохвицкая) оливковый Ч Как оливковы листики груш (Лохвицкая) оранжевый Ч Солнце, закатное солнце! Твой дирижабль оранжев! (Северянин) огневой Ч Нежно ласкать ог невые цветы (Бальмонт) коралловый Ч Распустила коралл бе лизна (Лохвицкая) лиловый Ч На дне океана лилового (Лохвиц кая) кровавый Ч Коршун кричал над кровавой равниной (Севе рянин) красный Ч Ты красный и дымный / В клокотаньи костра (Бальмонт) изумрудный Ч Вся изумрудная, с хвостом нарядно длинным (Бальмонт) каштановый Ч И яркий луч, попав случай но, Горит в каштановых кудрях (Лохвицкая) лазурный Ч Она вошла... Лазурный, мягкий свет (Лохвицкая) русый Ч Своих тя желых русых кос (Лохвицкая) рубиновый Ч В огонь рубиновый одета / И в нежно темный хризолит (Бальмонт) розовый Ч Есть что то грустное и в розовом рассвете (Лохвицкая) золотой Ч Будем как солнце! Забудем о том, / Кто нас ведет по пути золото му (Бальмонт) зеленый Ч Зеленая поляна, / Деревья, облака (Бальмонт) бирюзовый Ч Изумрудные ветви в расцвете уводит в бирюзовую вольную даль (Бальмонт) белый Ч Я Ч в стране, что вечно в белое одета (Бальмонт) багряный Ч И ожил он в одежде новой, Багряным светом озарен (Бальмонт) багровый Ч Багро вая в глазах клубится мгла (Лохвицкая) голубой Ч Если б гордо он в небе парил голубом (Лохвицкая) алый Ч Ты засветишься 3. Апология истерии алой гвоздикой (Бальмонт) алмазный Ч Росинка с грезой сереб ристою Зажглась алмазным огоньком (Северянин) абрикосо вый Ч Абрикосовые ветерки (Северянин). (Цитаты приведены по изданиям [Бальмонт 1999, Лохвицкая 1999, Северянин 1999]) В перечисленных примерах, взятых из небольшой выборки, представлено 38 цветов. Всего цветообозначений в русском языке, по подсчетам Р. М.

Фрумкиной, Ч 110 [Фрумкина 1984: 41]. Но поскольку мы совершенно не ставили своей задачей перечислить все цвета, а лишь привели примеры, то можно предположить, что цветов, используемых истерическим дискурсом, гораздо больше. Тем более что для истерического дискурса также чрезвы чайно характерны изысканные сочетания цветов вроде Лиловато желто розовый пожар (Бальмонт) Мой стих серебряно брильянтовый (Северянин) Весь малахитово лазурный (Северя нин) Прозрачно перламутровые яблоки (Северянин) Бенгальско го огня зелено красный цвет (Лохвицкая) Чудных очей твоих ог ненно черные звезды (Лохвицкая).

Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам