Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |   ...   | 114 |

Европа, которая в результате революций национального самоопределения XIX века начала превращаться в современный мировой центр, прошла в XX через порожденные национализмом мировые войны, чтобы на склоне тысячелетия снова столкнуться с той же угрозой в условиях мира, благополучия и даже богатства. Реагируя на возрождение националистической угрозы лизнутри, западно-европейские интеллект и политическая воля стали вырабатывать собственный, точно учитывающий региональную специфику рецепт: как предупредить эту угрозу и управлять вызревающим конфликтом. Среди левролибералов появился почти ажиотажный интерес к проблеме лустаревания национального государства. Этот линдуцированный невроз распространился по всему миру, включая США10. Европейский проект поистине отважен и грандиозен. Попытки осуществить его заставляют следить за собой с замиранием сердца; чему он научит Россию в случае своего успеха или неуспеха Европейский рецепт предлагает растворить проблему самоопределения отдельных этнических групп в интеграции всех европейских народов. Чем острее ощущают в Лондоне шотландскую и североирландскую угрозы, в Париже Ч корсиканскую, в Мадриде Ч каталонскую и басконскую, а в Риме Ч южнотирольскую и ломбардскую, тем с большим нажимом политики говорят об ускорении интеграции. Укрепляя национальное начало, западно-европейские страны создают средство, которое позволило бы им обуздать радикальное самоопределение. Устремление понятное, пока западноевропейцы работают над решением собственных проблем, но и угрожающее, когда методы наднационального регулирования экспортируют за пределы линтегрированной Европы Ч на Балканы или на территорию бывшего СССР.

Теории глобализации безапелляционно акцентируют мировые тенденции к модернизации и преодолению лотсталости по известным лекалам. В качестве 82 Синдром поглощения в международной политике универсальных предлагают образцы решений, выработанные на основе грандиозного, но специфичного западного опыта. Пока он воздействует на умы, демонстрируя свою привлекательность, оснований возражать нет. Но когда стандарты мирового общества насаждают силой, следует называть вещи своими именами. Форсированные попытки действовать исходя из вторичности и ненужности государственного суверенитета там, где забота о его укреплении объективно составляет главную задачу, приводят к кровавым конфликтам. Пример насильственного проецирования стандартов мирового общества на приграничные зоны Ч ситуация на Балканах.

Понятно, что европейские лидеры болезненно воспринимают обострение проблем самоопределения в этой части мира: из западноевропейских столиц она выглядит естественной сферой влияния Большой Европы Ч почти так же, как большинство российской элиты смотрит на зону СНГ. Но типологически неинтегрированная Европа существенно отличается от линтегрированной. И дело не во взглядах лидеров: отрекшийся от коммунизма покойный хорватский президент Франьо Туджман ни в теории, ни в практике ничем не отличался от лусловно коммунистического сербского президента Слободана Милошевича. Однако Хорватию произвольно зачислили в партнеры Запада, а из Сербии сделали изгоя Ч за то, что она пыталась сделать в Косове именно то, что несколькими годами раньше Загреб сделал при поддержке Запада в Сербской Крайне. Хорватия и Сербия дрались за то, что считали самым главным, Ч за свое новое государственное ля. Либеральные трактаты об общемировой тенденции к отмиранию государства казались им вычурным конструктом утомленного сытостью интеллекта.

С точки зрения западноевропейских стран разумно спешить в надЕвропу, готовить теоретическую и политико-идеологическую почву для грядущего слияния. Во-первых, для западноевропейцев фрагментация государств Старого Света Ч реальная угроза, на которую следует реагировать. Во-вторых, с 1870 по 1945 годы Западная Европа прошла через три изнурительные войны (франко-прусская и две мировые), в которых как раз и шла борьба за окончательное оформление системы европейских национальных государств. Эта часть Европы созрела для преодоления традиционной государственности.

Большинство же новых государств Юго-Восточной, Восточной Европы и зоны бывшего СССР не столько страшатся национализма, сколько признательны ему как основной движущей силе, благодаря которой они возникли на карте мира. Ни у одной из таких стран, включая Россию, не было возможности пресытиться государственностью и лустать от нее. В России западноевропейские рекомендации преодолевать государственность при помощи интеграции и рационализации кажутся либерально-утопическим аналогом провалившихся советских попыток перенести отсталые общества из средневековья прямо в социализм и коммунизм, минуя рыночные отношения и начальное промышленное производство. Даже в новой России, выкарабкавшейся из-под обломков Союза, ощущается страх перед новой эскалацией территориального распада Ч на него-то и среагировала в 1999 году российская элита, попытавшись (возможно, временно) вернуться к идее укрепления государственности.

В принципе теоретики упрекают государство справедливо. Во-первых, они сомневаются, нужно ли оно в условиях, когда каждый гражданин в отдельности может напрямую обратиться для защиты своих интересов в международные правозащитные, судебные и другие органы Ч от Международной амнистии А.Д. Богатуров до Международного суда. Во-вторых, в стабильной Западной Европе убедительно звучат слова о необходимости защищать не всесильное государство от людей, а наоборот. В-третьих, надгосударственные и трансгосударственные субъекты (международные финансовые институты и МНК) действительно обладают ресурсами, которые намного превосходят возможности большинства государств.

Поэтому их суверенитет, во всяком случае экономический, становится фиктивным. Наконец, в-четвертых, как отмечают исследователи, лобычное государство не способно регулировать межэтнические отношения, которые успешнее разрешимы в рамках надгосударственных общностей.

Вряд ли кто-либо возьмется всерьез оспаривать любое из этих замечаний по сути. Эти и другие слабости государства очевидны и россиянам. Но в России потребность граждан в защите от государства по-иному соотносится с защитой граждан при его помощи. Найти управу на произвол российского чиновника можно было бы, хотя и с трудом, также и в Гааге (в Москве выросла целая сеть агентов, оказывающих соответствующую помощь гражданам). Но как с помощью санкций извне России защитить жителей Ставрополья, Ростовской области и даже Москвы от изгнания из родных домов, похищений, взрывов, террора и рэкета Там, где ситуация нестабильна и опасна, у идеи отмирания государства нет прочной основы. Ослабление государственного начала в России грозит распадом страны. Игнорировать эту опасность не решаются сейчас даже убежденные радикал-демократы. Не случайно прозападный Союз правых сил Ч преемник демократического движения начала 90-х Ч прошлой осенью решительно перешел на государственнические позиции в политических вопросах, продолжая отстаивать идею свободного рынка.

Не менее показателен опыт стран СНГ и большей части государств Восточной Европы, где преобладает тенденция не к преодолению государства, а к его всемерному усилению. Оно должно служить в первую очередь силовому регулированию внутренних гражданских отношений (Хорватия, Сербия, Румыния, Латвия, Эстония, Белоруссия, Грузия, Казахстан, новые государства Центральной Азии), противостоянию гипотетической или реальной внешней угрозе (Албания, Македония, Армения, Азербайджан), задачам социально-экономического развития (Украина). Наконец, всем перечисленным государствам наступательная государственническая философия политики служит инструментом утверждения (часто избыточного) новой идентичности. Замечу, что и в той части Североамериканского материка, которую занимают Соединенные Штаты, важнейший постулат глобализации Ч лодоление государства надгосударственностью Ч вызывает сегодня больше сомнений, чем понимания.

IV Невместимость международных реальностей в русло теорий глобализации часто сводят к воздействию фактора исторической асинхронности Ч отставания России и связанной с ней поясной зоны Центральной Евразии от Западной Европы и Северной Америки. Такое объяснение тоже не может удовлетворить.

Рискну поэтому усомниться в том, насколько обоснованны глобализаторские построения с точки зрения их методологии.

Теории глобализации исходят из единственной версии понимания мирового развития Ч линейно-прогрессивной. Если полагаться на нее, то действительно 84 Синдром поглощения в международной политике следует ожидать, что лотставшие страны со временем подтянутся, просветятся, избавятся от ненужной архаики традиций, осовременят себя по образу и подобию передового Запада. Это подготовит их к вхождению в мировое общество.

При таком взгляде трудно возражать против того, что весь мир лестественно обречен рано или поздно стать сплошным Западом, а международное сообщество Ч мировым обществом. Не вызовет сомнений и нынешняя однополярная структура международных отношений, так как она наилучшим образом способна распространять импульсы глобализации в ее вестернизаторской версии.

Всякая теория склонна к упрощениям, и глобализаторская Ч не исключение. Ее краеугольный постулат о перспективе общего уподобления постиндустриальному западному обществу строится на понимании связей между субъектами как жестких и лучевых. Имеется в виду, что такие связи проникают повсюду и на своем пути все видоизменяют. Им отводится роль инструмента унификации мира, формирования в нем единообразных пластов социальной, международной и иной реальности (общие стандарты потребления, поведения и быта, единые ценности, сходные политические практики, модели поведения, родственные художественные вкусы и т.п.).

Однако распространение импульса по лучу Ч не единственно возможный тип связей в социальной и международной среде. Они бывают не только жесткими, пронзающими и лучевыми, но и мягкими, гибкими и опоясывающими. А значит, передаваемое через них воздействие не обязательно должно вонзаться вглубь, а может растекаться по поверхности, вдоль внешних мембран-оболочек объекта Ч что и происходит на деле. Конечно, видоизменяющие импульсы могут просачиваться сквозь мембраны-оболочки вовнутрь, но лишь постепенно, дозированно и в меру проницаемости мембран. Внешние импульсы способны менять внутренние структуры объектов, но не обязательно радикально, уподобляя их источнику первичного импульса.

Следуя такой логике, страны, не входящие в гетто избранничеств мирового общества (Россия в том числе), не обязательно должны поддаваться воздействию внешнего мира настолько, чтобы видоизменялась их сущность, заданная геополитической ситуацией, культурной традицией и историей. Причем эти общества могут избегать уподобления, прагматически используя благоприятные элементы внешних воздействий, допуская их в одни и не допуская в другие сферы своей внутренней жизни. Так, Япония и Корея, освоив западные стандарты бизнеса, не позволили внешним влияниям разрушить традиционные для них модели производственного поведения (отношение к работе как к сакрализованному долгу; соотношение между потреблением и отдыхом, с одной стороны, накоплением и трудовыми занятиями Ч с другой, в котором важнее считаются последние, и т.п.). Более того, сумев найти оптимальные сочетания новаций и архаики, эти страны сами приобрели черты новой субъектности, выступая в качестве образца для подражания в глазах самих западных обществ.

Общества, относительно удаленные от мирообщественного центра и ставшие объектами модернизаторства (цивилизаторства, глобализаторства), развили в себе особую внутреннюю структуру Ч конгломерат, позволяющий успешно совмещать новое и архаичное начала так, что они не уничтожают друг друга, а образуют отдельные анклавы11.

Анклавы со-полагаются и влияют друг на друга, но не образуют общего однородного качества через традиционную цепочку: разрушение исходных каА.Д. Богатуров честв Ч слияние-сплав Ч синтез и образование нового свойства. Анклавы устойчивы, потому что на протяжении исторически продолжительных периодов их стабильно востребует общество, причем в свойственном каждому из них исключительном качестве. Поэтому три века модернизации так и не сделали Россию (не могли сделать!) современной в западном смысле слова. Однако она развила в себе обширный анклав современного, который продолжает сосуществовать с еще более масштабным анклавом традиционного (неформальные общественные отношения, быт, модели экономического и политического поведения).

Конгломеративная структура типична для России, а также большинства других переходных обществ восточно-европейского и постсоветского ареалов, Китая, Индии, Японии и ряда других не западных государств. Сама по себе она не обрекает общество на отставание и застой, ее можно превосходно приспособить к восприятию новаций. Просто каждый анклав воспринимает их по-своему, меняясь в пределах собственной структуры. Общий потенциал накопленных в обществе новшеств нарастает, но анклавная структура не разрушается, и соотношение между анклавами (двумя или более) остается более или менее устойчивым.

К примеру, нынешние отношения между российскими губернаторами и членами федерального правительства, конечно же, отличаются от тех, что существовали между приказными дьяками и просителями во времена Алексея Михайловича.

Но в обоих случаях эти отношения регулировали и регулируют не столько писаные законы, сколько неформальные связи и симпатии-антипатии (взывающие к землячеству, родству, знакомству, совместной учебе, принадлежности к одним и тем же клубам, гласным и негласным объединениям по интересам и пр.).

Точно так же современные для начала XVIII века бюрократические методы управления при Петре Великом отличаются от теперешних процедур, но круговая оборона чиновников перед просителями-гражданами, и сегодня бесправными, принципиальных изменений не претерпела. Фактический механизм, при помощи которого люди преодолевают бюрократические тупики, как и триста лет назад, зависит от того, есть ли у заявителя каналы неформального воздействия на разрешающую инстанцию. Чиновнику выгодно представляться носителем современного, и потому, агитируя в соответствии с новыми законами за избрание в законодательное собрание своего депутата, он ведет себя в духе времени. Но прозрачность прохождения бумаг через его ведомство ему совсем не выгодна, потому что в других случаях он поступает вполне традиционно (например, вымогает мзду с просителей).

Pages:     | 1 |   ...   | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |   ...   | 114 |    Книги по разным темам