Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 30 |

Мужчины лихорадочно работали в яме. Прошлопочти полчаса, прежде чем я услышала голос Леона Чирино, говорящего доньеМерседес, что они готовы открыть его.

— Музия,зажги сигару из моей корзины и дай ее мне, — приказала она.

— и принесимне корзину.

Я зажгла сигару и уже хотела встать, чтобыпринести ее ей, как Леон Чирино зашептал со дна ямы: — присядь, Музия!Присядь!

Я остановилась и передала сигару и корзинудонье Мерседес.

— Не смотрив яму ни за что на свете! — шепнула она мне в ухо.

Я вернулась туда, где сидела, борясь спочти непреодолимым желанием посветить фонарем в яму. Я знала с абсолютнойуверенностью, что они выкапывают сундук, полный золотых монет. Я даже могласлышать звук лопат, тупо ударяющих обо что-то, что казалось большим итяжелым.

Очарованная, я смотрела, как донья Мерседесдостала из своей корзины черную свечу и банку с черной пудрой. Она зажгласвечу, установила ее на землю возле ямы, затем приказала мне потушитьфонарь.

Черная свеча источала жуткий свет. ДоньяМерседес села у свечи.

Повинуясь какой-то непроизнесенной команде,мужчины по очереди высунули свои головы прямо перед ней. Каждый раз, когдавозникала голова, она отсыпала небольшую порцию черного порошка в ладонь, азатем натирала им каждую голову. Вскоре, после того, как она управилась сголовами, она намазала черным порошком руки мужчин.

Мое любопытство достигло предела, когда яуслышала треск открываемой крышки.

— Мыдостали ее, — сказаЛеон Чирино, высунув свою руку из ямы.

Донья Мерседес подала ему банку с чернымпорошком, затем банку с чем-то белым, и после этого задула свечу.

Нас снова поглотила полнейшая тьма. Стоны ивздохи мужчин, вынимавших что-то из ямы, еще больше подчеркивали неестественнуютишину. Я прижалась к донье Мерседес, но она оттолкнула меня.

— Всесделано, — прошептаЛеон Чирино напряженным голосом.

Донья Мерседес вновь зажгла черную свечу. Яс трудом различила контуры трех мужчин, которые несли большой узел. Ониположили его на кучу грунта. Я наблюдала за ними с такой увлеченностью, чточуть не упала в яму, услышав голос доньи Мерседес. Она приказала Леону Чирино,который все еще находился в яме, поскорее забить гвоздями то, что там было, ивылезать.

еон Чирино появился сейчас же, и доньяМерседес массировала ему лицо и руки, в то время, как трое других мужчин, взявлопаты, засыпали яму.

Когда они закончили работу, донья Мерседеспоставила свечу в центр зарытой ямы. Леон Чирино бросил на нее последнюю лопатуземли и погасил пламя.

Кто-то зажег керосиновый фонарь и мужчинынемедленно продолжали свой труд; они утрамбовали землю так идеально, что никтоне смог бы догадаться о произведенных раскопках. Я следила за ними все этовремя, но в последний миг все мое любопытство сфокусировалось на узле,завернутом в брезент.

— Теперьникто не узнает, —сказал один из мужчин и тихо засмеялся, — а сейчас надо уходить отсюда.Скоро начнет светать.

Мы подошли к узлу. Я освещала путь. Мнеочень не терпелось узнать, что там такое. В попытках я налетела на узел,брезент соскользнул, приоткрыв часть женской ноги, одетой в черныйботинок.

Не в силах сдержать себя, я сдернулабрезент и осветила раскрытый узел. В нем был труп женщины. Мой испуг иошеломление достигли таких размеров, что я даже не закричала, хотя желала этогои прилагала к этому все силы. Все, что я смогла сделать, это каркнуть. Затемвсе в моих глазах потемнело.

Я залезла на заднее сидение машины ЛеонаЧирино и уткнулась в колени доньи Мерседес. Она плотно прижала к моему носуплаток, смоченный смесью нашатыря и розовой воды. Это было любимое средстводоньи Мерседес. Она называла его духовной инъекцией.

— Я всегдазнала, что ты трусиха, — отозвалась она и начала массировать мне виски.

еон Чирино крутился вокруг, — ты очень смелая, Музия,— сказал он,— но у тебя еще нетсил, чтобы отступить. Тебе придется потерпеть. Несколько дней придетсяпотерпеть.

Я не отзывалась. Мой испуг был слишкомвелик, чтобы можно было успокоиться. Я со злостью обругала их за то, что они непредупредили меня о своих действиях.

Донья Мерседес ответила, что все, сделанноеими, делалось преднамеренно, и частью их замысла была моя полнаянеосведомленность. Это давало им род защиты против осквернения могилы. Слабымместом оказался мой жадный интерес к тому, что было под брезентом.

— Яговорила тебе, что мы приехали выполнить обещание, — сказала мне донья Мерседес,— мы закончили первуючасть — выкопалитруп. Теперь мы должны похоронить его снова, — она закрыла свои глаза изаснула.

Я пересела на переднее сиденье.

Тихо напевая, Леон Чирино поехал погрунтовой дороге к побережью.

Было уже утро, когда мы достиглизаброшенной кокосовой рощи.

Почувствовав запах морского бриза, МерседесПеральта проснулась. Она громко зевнула и выпрямилась. Высунувшись в окно, она,казалось, вдыхала плеск дальних волн.

— Вотхорошее место для остановки, — заявил Леон Чирино, притормозив в нескольких шагах от пальмовогодерева, прямее и выше которого я еще не встречала. Казалось, что тяжелыесеребристые листья подметают облака на темно-синем небе.

— Здесьпоблизости находится дом Лоренцо Паза, — продолжал болтать Леон Чирино,помогая донье Мерседес выйти из машины, — прогулка пойдет нам на пользу,— улыбаясь, он подалмне ее корзину.

Мы пошли проторенной дорогой через густыезаросли высокого бамбука, обрамлявшего ручей. Здесь было прохладно и темно, авоздух наполнялся зеленой прозрачностью листьев. Леон Чирино шагал впереди нас,его соломенная шляпа была сдвинута на глаза так, чтобы ее не унесветер.

Мы догнали его на узком мосту. Опираясь набалюстраду из свежесрезанных шестов, мы немного отдохнули, наблюдая за группойженщин, стиравших белье. Из чьих-то рук выскользнула рубашка, и юная девушкапрыгнула в воду, чтобы поймать ее. Тонкое платье вздулось воздушным пузырем,затем облепило ее грудь, живот и мягкий изгиб бедер.

Прямая грунтовая дорога по ту сторону моставела к маленькой деревушке, в которую мы так и не зашли. Свернув на заброшенноемаисовое поле, мы пошли вдоль оросительной канавы. Затвердевшие початки жалкообвисали шелухой на засохших стеблях; при слабых дуновениях ветерка онииздавали трескучее шуршание. Мы подошли к маленькому дому. Его стены былинедавно покрашены, а черепичная крыша частично переделана. Банановые деревья,листья которых были почти прозрачны на солнечном свете, словно часовые стоялистеной перед дверью.

Дверь была приоткрыта. Без стука и откликамы вошли в дом. На кирпичном полу, опираясь о стены, сидело несколько мужчин.Увидев нас, они в знак приветствия подняли наполовину наполненные ромомстаканы, а затем вновь продолжили беседу низкими, ленивыми голосами. В узкоеокно врывался солнечный луч. Пыль, клубящаяся в нем, подчеркивала спертуюдухоту и острый запах керосина. В дальнем углу комнаты на двух упаковочныхящиках стоял открытый гроб.

Один из мужчин поднялся и, нежно взяв меняпод локоть, подвел к гробу. Мужчина был небольшой, но крепко сложенный. Егоседые волосы и морщинистое лицо указывали на Что-томоложавое было в изящном наклоне его скул и озорном выражении егокрасно-коричневых глаз.

— Взглянина нее, — шепнул он,склоняясь над мертвой женщиной, лежавшей в грубом неокрашенном гробу,— видишь, как она ещекрасива.

Я едва сдержала крик. Это была та самаяженщина, которую мы откопали прошлой ночью. Я подошла поближе и внимательноосмотрела ее. Несмотря на серо-зеленый цвет кожи, который не мог скрыть дажегрим, в ней было что-то живое. Казалось, будто она улыбается своей собственнойсмерти. Ее тонкий нос венчали круглые очки без стекол. Яркие выкрашенные губыбыли полуоткрыты, обнажая прекрасные белые зубы. Ее длинное тело было завернутов мантию, отделанную белым. На подставке лежала красно-черная деревянная маскадьявола, украшенная двумя угрожающе вывернутыми рогами барана.

— Она былаочень красива и очень дорога для меня, — сказал мужчина, расправляяскладку на мантии.

—Невероятно, как она еще красива, — согласилась я с ним. Боясь, что он перестанет говорить со мной, яне стала задавать ему вопросы.

С волнением продолжая расправлять краснуюмантию, он подробно рассказал мне о том, как они выкопали ее из могилы накладбище вблизи Курмины и принесли в его дом.

Внезапно он взглянул на меня и понял, что яздесь посторонняя. Он осмотрел меня с любопытством.

— Ох, милаямоя! Ну что я за хозяин — воскликнул он, — я все говорю и говорю, а еще не предложил тебе ни еды, ни питья,— он взял меня заруку и представился: — я —Лоренцо Паз.

Я хотела сказать ему, что мне кусок в горлоне полезет, но он быстро провел меня через узкий проход на кухню.

Здесь у керосиновой плиты хозяйничалаМерседес Перальта. Она размешивала какую-то стряпню из лекарственных растений,которые принесла с собой, — ты лучше похорони ее поскорее, Лоренцо, — сказала она, — не надо слишком долго держать еенад землей.

— Она ещехороша, — уверял еемужчина, — я уверен,ее муж отвалил солидный куш тем, кто бальзамировал ее в Курмине. Для большейнадежности я посыпал гроб негашеной известью, а ее тело обернул в ткань,пропитанную керосином и креозолом, — он умоляюще посмотрел нацелительницу, — ядолжен быть уверен, что ее дух последует за нами.

Кивнув, донья Мерседес продолжала мешатьсвою стряпню.

оренцо Паз наполнил ромом двеэмалированные кружки. Он подал одну мне, а другую — донье Мерседес, — мы похороним ее, как только онаостынет, — пообещалон и вышел в другую комнату.

— Кем былаэта мертвая женщина — спросила я донью Мерседес и села на кипу сухих пальмовых листьев,сложенных у стены.

— Для тех,кто тратит большую часть своего времени на изучение людей, ты не оченьнаблюдательна, —заметила она, мягко улыбаясь, — я указывала тебе на нее несколько раз прежде. Она была женойфармацевта.

— Шведка— ошеломлено спросилая, — но почему.,— конец моей фразыпотонул в шумном хохоте мужчин в соседней комнате.

— Я думаю,они узнали, что ты была той, кто держал фонарь прошлой ночью, — сказала донья Мерседес и вышла вдругую комнату посмеяться вместе с мужчинами.

Непривычная к спиртному, я почувствовала,что фактически засыпаю.

Голоса мужчин, их смех, а несколько позжеритмичный стук молотка доносились до меня как будто издалека.

12.

Ближе к вечеру мужчины ушли с гробом накладбище, а я и донья Мерседес отправились в деревню.

—Интересно, где все люди — спросила я. Кроме девчушки, стоявшей у дверей с голым карапузомна спине, и нескольких собак, лежавших в тени домов, на площади никого небыло.

— Накладбище, — сказаладонья Мерседес, направляясь через площадь к церкви, — сегодня день поминовенияумерших. Люди приводят в порядок могилы своих покойных родственников и молятсяза них.

Внутри церкви было прохладно и сумрачно.Последние нити солнечного света, дробясь цветными стеклами узких окон, падаливниз, освещая статуи святых в стенных нишах. Распятие в натуральную величину, сразорванной, вывернутой плотью и упавшей, кровоточащей головой, освещеннойярким светом, возвышалось на алтаре. Справа от распятия стояла статуясчастливой девы из Коромото, облаченной в голубую бархатную накидку с вышитымизвездами. Слева был косоглазый образ святого Иоанна, в узкополой шляпе и вкрасном фланелевом плаще, порванном и пыльном, небрежно наброшенном на егоплечи.

Донья Мерседес потушила пламя семи свечей,горевших на алтаре, положила их в свою корзину и зажгла семь новых. Она закрылаглаза и, сложив руки, прочла длинную молитву.

Солнце едва мерцало за холмами, когда мывышли из церкви. Малиновые и оранжевые облака, украшенные закатом, медленнотянулись к морю в золотистых сумерках. Когда мы пришли на кладбище, было ужетемно.

Казалось, что здесь собралась вся деревня.Мужчины и женщины, присев возле могилы, молились тихими голосами, окруженныегорящими свечами.

Мы прошли вдоль низкой кладбищенской стенык уединенному месту, где отдыхали Лоренцо Паз и его друзья. Они уже опустилигроб в землю и забросали его грунтом. Их лица, освещенные расположенными покругу свечами, превратились в абстрактные маски, чьи призрачные формы скореегодились тем, кто был погребен под нами. Как только они заметили МерседесПеральту, они ретиво бросились устанавливать крест в изголовьемогилы.

Сделав это, они исчезли, быстро ибеззвучно, как если бы их поглотила тьма.

— Сейчас мывызовем сюда духа Бирджит Брицены, — сказала донья Мерседес, доставаяиз корзины семь свечей, которые взяла с церковного алтаря, и столько же сигар.Воткнув свечи в мягкий грунт на вершине могилы, она зажгла их и сунула в ротпервую сигару, —следи внимательно, —шепнула она, передавая мне остальные сигары, — когда я выкурю ее, у тебя ужедолжна быть раскурена следующая.

Делая глубокие затяжки, она выпустила дым вчетырех главных направлениях. Она сидела у могилы и непрерывно курила, шепчазаклинания низким дребезжащим голосом.

Казалось, что табачный дым выходил не из еерта, а прямо из-под земли. Тонко струясь, он окутывал нас облаком. Очарованная,я сидела возле нее, подавала сигару за сигарой и слушала ее мелодичное, нонепонятное пение.

Когда она начала передвигать свою левуюруку над могилой, я придвинулась к ней поближе. Мне казалось, что онавстряхивает трещоткой, но в руке у нее ничего не было видно. Я только слышалатрескучий звук зерен или, возможно, мелкой гальки, которую она быстроперекатывала в руке. Крошечные искры, словно светлячки, выскакивали между еесжатых пальцев. Она начала насвистывать странный мотив, который стал вскоренеотличим от шуршащего шума.

Из дыма выплыла высокая фигура, облаченнаяв длинную мантию и колпак.

Я прижала руку ко рту, заглушая нервныйсмех. Я считала, что еще нахожусь под воздействием рома и принимаю участие вкаком-то трюке, который, возможно, является частью дневного празднества впамять умерших.

Полностью поглощенная, я следила зафигурой, вышедшей из дымного круга и бредущей к кладбищенской стене. Взглядзадержался на грустной улыбке призрака. Я услышала мягкий смех, такой тихий инереальный, что, возможно, он был лишь частью пения МерседесПеральты.

Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 30 |    Книги по разным темам