Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 |

Я никогда не вела битв с матерью. Все битвыбыли с отцом. Я ему очень дерзила. Я сказала ему: "Я не мама. Я другая. Яникогда не буду слушаться тебя. Никогда". Моя мать умерла, когда я училась намедицинском факультета, а мои братья и сестра уже обзавелись своими семьями. Имы с отцом остались одни на большой вилле. Там бывали жуткие сцены, он приходилв ярость, потому что я не уступала ему. Он очень огорчился, когда я вышлазамуж, – ведь яоставила его совсем одного, только со слугами. Но он принял это. Он былблагороднейший человек. Когда он умер, у нас начались финансовые затруднения. Унего оказалось столько долгов! Но я была довольна, мне совсем не нравилось, чтоя очень богата. Много денег – это вечная забота, чтобы распорядиться ими, а мне это ненравилось.

Инт.: Значит, он освободил вас от этогобремени

П.: Да. Мой отец любил меня, а я, возможно,– его. По завещаю оноставил мне кольцо, которое носил, не снимая.

Инт.: Вы видите какую-нибудь связь междувашим опытом в родной семье и тем, что работаете с командой уже двадцатьлет

П.: Возможно, семья, в которой я родилась,как раз причина... С мужем и детьми я очень покладиста. Я никогда неконтролирую детей. У меня столько других забот. Я уверена, дети ничего плохогоне сделают. Мне кажется, я такая же с моей командой и с пациентами. Я отношуськ шизофренику как к полноправному и ответственному лицу. Например, когда яначинаю сеанс, то не буду у родителей спрашивать о поведении ихсына-шизофреника – ясразу задам вопрос ему самому. Скажем, выяснится, что его сестра только чтовышла замуж, тогда я спрошу его: "Кто, по-вашему, больше загрустил, когда онавышла замуж, – вашотец или ваша мать" Он становится полноправным членом семьи, потому что к немуотносятся как к полноправному. И он отвечает: "Моя мать оченьгрустила".

Инт.: Каковы ваши планы

П.: Больше всего меня интересует работа тут,в моем центре. По понедельникам, вторникам и средам я с командой консультируюсемьи. Всю неделю мы, к сожалению, не можем работать командой. Но я думаю, таклучше для нас – чтомы не постоянно вместе. На днях я просматривала видеозаписи наших сеансов иделала пометки. Если я не могу разобраться в реакциях семьи на сеансе, япросматриваю кассету и беру день на размышление. Так я веду изучение. Я читаю.Я смотрю на деревья из окна кабинета. Я очень люблю работать тут – в тишине.

Инт.: Вы – лидер, у которого многопоследователей. И вдруг лидер говорит: "Эта захватывающая работа с парадоксом,так вас увлекшая... в общем, мне она больше неинтересна. Меня теперь интересуютсовсем другие вещи". Люди не бывают возмущены вами

П.: Очень часто люди возмущаются, потому чтохотят, чтобы я соответствовала себе же. "Вы раньше поражали нас смелостью.Почему же вы изменились.. Десять лет назад вы говорили то-то и то-то". Мнебезразлично, что я говорила десять лет назад. И это мой характер, ведь япривыкла не обращать внимания на то, что позади и уже сделано, меня увлекаеттолько то, что еще не сделано, что я сделаю в будущем.

Инт.: Значит, вас не беспокоит, если людивозмущаются вами и требуют, чтобы вы сохраняли верность прежнимубеждениям

П.: Я редко беспокоюсь из-за этого. Но я немогу не осознавать, что научный поиск постоянно "на марше", и я хочу оставаться"на марше" вместе с ним.

Как доброжелательный редактор

Интервью с Линн Хоффман

Сентябрь-октябрь 1988

инн Хоффман не будет заниматься клинической"показухой" и решать проблему в мгновение ока. Есть даже нотка тайной гордостив ее голосе, когда она называет себя "занудой", психотерапевтом, которомунаверняка скажут: "Ну и терпение у вас – так работать!" Она охотносоглашается, что не многих поразила бы на семинарах по семейной терапии, или,как она выражается, "на гастролях".

С настойчивостью, редкой для семейногопсихотерапевта, обычно не забивающего голову теорией, Хоффман "добивалась"славы эрудита, а не клинициста-новатора, репутации просвещенного в своем делечеловека, толкующего идеи и посылки, которые более практически мыслящие коллегипринимали как само собой разумеющиеся. В ряде статей о загадках теории систем иособенно в своей книге "Принципы семейной терапии" она размышляла надосновополагающими тенденциями клинической практики и выступала какпервооткрыватель путей, связывающих семейную терапию с наукой сегодняшнегодня.

С тех пор как она покинула Институт Аккерманав Нью-Йорке и обосновалась в Амхерсте, штат Массачусетс, ее профессиональныеинтересы обретали новое направление. И если Хоффман в разное время называли вчисле приверженцев фактически всех получавших широкое признание методовсемейной терапии, сама она не могла найти метод "по руке", который полностью быустраивал ее. До недавнего времени... В интервью Хоффман признается, чтоувлечение конструктивизмом заставило ее отказаться от многих представлений осистемах и их преобразовании, некогда столь дорогих ей.

Инт.: Я не открою вам секрета, если скажу,что для большинства клиницистов понятия вроде "кибернетики второго порядка","новая эпистемология", "конструктивизм" – все это "туманные речи",никакого отношения не имеющие к реальному делу помощи людям. Что вы отвечаететем, кто оспаривает пользу этих "абстрактных" идей для рядовогопсихотерапевта

Х.: Я исхожу из того, что, хотя многиепсихотерапевты против навешивания ярлыков людям, мы никогда не выступали вдостаточной мере принципиальными противниками подобной практики. Мне кажется,конструктивизм – илисоциальный конструктивизм, как я бы уточнила, – это просто способ понять, чтовсе нами описываемое нами же создается. А поэтому с особой осторожностьюследует брать на себя ответственность "эксперта", ставящего диагноз,проводящего вмешательство, т. е. работающего с людьми, которые обращаются кнам.

Больше того, я считаю, многие семейныетерапевты совершали ошибку, когда думали, что, проанализировав индивидуальнуюпсихику, они обзаводились "реальным описанием мира". Картина семейной механикиу психотерапевта ничуть не "реальнее" любой другой картины.

Инт.: Как вы считаете, почему конструктивизмпривлек внимание семейных терапевтов

Х.: Мы захвачены процессом смены ориентации– от бихевиоризма кболее когнитивной модели. Семейная терапия – с момента возникновения– фокусироваласьскорее на перемене способа поведения, присущего людям, чем на перемене способамышления. Сегодня в нашей области, так же как и в других, заметен поворот ктому, что я бы назвала "теориями повествования". Под этим я имею в виду точкузрения, что мы организуем мир в короткие связки значений, – назовите их "историями", или"параболами", или "посылками", или же "темами". Реальность как бы состоит изисторий, которые люди рассказывают себе, чтобы понять мир и проложить свой путьв нем. Другими словами, возможно, недостаточно пытаться изменить чье-топоведение. Возможно, нам надо добраться до "повествований", в которых людиизображают себе свою жизнь, – до метафор, с помощью которых они живут.

У меня также есть впечатление, что системныйвзгляд, от которого отталкивается семейная терапия, сегодня неоднозначен. Внашем описании социальных систем мы повернули от характерных для этого взглядавневременных циклических метафор – таких, как гомеостазис, круг, аутопоэтика, – к метафорам "текучего" времени,связанным с повествованием, историей, потоком. Пришедшая из кибернетикианалогия человеческих групп, в основе своей пространственная, возможно, ужеотработана. А это значит, что мне необходимо ставить под вопрос некоторыепреставления, с которыми я идентифицировалась.

Инт.: Как вы думаете, почему дискуссии этогонаправления кажутся труднодоступными для понимания

Х.: Когда сфокусированность на поведениизамещается сфокусированностью на значении, вы обнаруживаете, что труднееговорить о точном смысле слов. Поведение легко наблюдаемо, представления– нет. Нельзяувидеть, как они меняются. Я также думаю, что представления не пребывают"внутри" людей – какваша судьба в печенье-гадании28. Представления скореенапоминают временные потоки: они возникают в диалоге и постоянно меняются, хотяиногда – оченьмедленно. Терапевтическая беседа строится, отталкиваясь от этого факта.

Инт.: Может быть, вы поясните конкретнее– на примере того,как овладение конструктивистским взглядом преобразило ваш стильтерапии

Х.: Этот взгляд меня перевернул. Вначале яспросила себя: как будет выглядеть моя работа, если я отброшу все идеи оруководстве людьми, если перестану держаться за позицию эксперта И мои прежниепредставления, как кегли, попадали одно за другим. Когда я работала в Детскойконсультативной клинике в Филадельфии, я поняла, что руководящий стиль терапии– минухинский– совсем не по мне. Ятвердила, что я – заТерапию слабых. Впрочем, я ничего подобного не делала – до последнеговремени.

В моей нынешней работе я оставила позицию,диктовавшую менять людей. Теперь дело сводится скорее к тому, чтобы помочьлюдям рассказать их историю, – сидя рядом, как сочиняющий за другого или доброжелательныйредактор. Я могу предложить какие-то изменения в обрамлении, но основа– их текст. И еслито, что я делаю вместе с людьми, срабатывает, они начинают чувствовать себялучше, а проблема теперь либо легче решается, либо в их представлении перестаетсуществовать как проблема.

Но я должна подчеркнуть: то, что я делаю, неследует называть "конструктивистской семейной терапией", это просто мое частноеприменение конструктивистских идей в клинической практике. Перемену вызывает нестолько то, что я делаю, сколько факт моей большей личной причастности: я какпсихотерапевт выхожу из укрытия. Занимающихся индивидуальной психотерапиейвсегда возмущали в семейной терапии отношения сторон, утративших взаимноедоверие, будто отношения мачехи и падчерицы. Я пытаюсь вернуть в семейнуютерапию эту... взаимность.

Инт.: Не покажете ли на примере клиническогослучая, как ваша конструктивистская философия отразилась впрактике

Х.: Хорошо. Я расскажу вам про мать и дочь,молодую женщину, которые пришли ко мне из-за ужасной ссоры, превратившей их вчужих на целых три года. Семья была "островком" трех женщин – бабушка, мать, дочь. Послесмерти бабушки мать хотела больше распоряжаться дочерью, но дочь, уже жившаяотдельно, отрезала: "У меня своя жизнь!" Они разругались и пересталивстречаться. Однажды они пробовали обратиться к психотерапевту, но не наладилиобщение, а только еще раз поругались.

Через несколько сеансов, во время которых мнетак и не удалось помирить их, я спросила себя: а понимаю ли я вдействительности конфликт И я сказала этим двум женщинам, что я выбраланеверный путь. Мои старания подтолкнуть их друг к другу – худшее, что можно сделать дляних.

У матери все руки были в шрамах из-за жуткойкожной болезни, которая поставила ее в зависимость от ее собственной матери– на долгие годы. Ясказала, что, если они будут очень близкими после смерти бабушки, они,возможно, исцелятся как... сиамские близнецы.

Я также сказала, что я, наверное,неподходящий терапевт для них, ведь мои взрослые дочери тоже отдалились отменя. Я сказала, что, вероятно, по этой причине и перестаралась, подталкивая ихдруг к другу.

Меня все больше возмущала мать – тем, что она была в такомнегодовании. Но когда я сказала им это, я почувствовала, что мое раздражениеулеглось. Мать сразу набросилась на меня: "Тогда зачем мы вам платим залечение" Но, чуть помолчав, совершенно неожиданно она повернулась к дочери исказала: "Я хочу, чтобы ты знала: я не виню тебя за то, что у меня депрессияпосле смерти Наны". Потом мать и дочь впервые за три года спокойноразговаривали.

Инт.: Боюсь, я не понял, как этот случайотражает конструктивистский взгляд психотерапевта.

Х.: Я думаю, все дело в том, что я отступиланазад и поразмыслила: а моя собственная история... ведь она воздействовала наменя. И я поделилась своими размышлениями с матерью и дочерью. Раньше япосчитала бы, что эти двое "противодействуют" мне, и я, возможно, позаботиласьбы о контригре. Я бы не придавала значения своим чувствам. И ни за что неупомянула бы о том, как сложилось у меня с моими дочерьми.

Конечно, были какие-то вещи на уровне приема,в которых вы можете увидеть "конструктивизм". Например, способ конструирования"реальности" матери с дочерью не слишком помогал, и я предложила свой способконструирования, который им больше подошел. Проблема оставалась, но япопробовала "сдвинуть" смысл. Я также использовала знакомое им слово"исцеляться", но произносила его, скрестив руки, показывая, как "срастаются".Таким образом, я касалась их истории как источника метафор.

Но моя позиция очень отличалась от той,которой я придерживалась раньше. Перестав быть "экспертом", я стала уже нетакая далекая, не такая безликая. Я больше открываю свою личность и признаюсь,если допускаю ошибку. Многие модели семейной терапии требуют от психотерапевтавзобраться на недосягаемую высоту или спрятаться за ширму. Я испытываю всебольшее неудобство от этого.

Инт.: Давайте поговорим о некоторых основныхпринципах семейной терапии, спорных для вас. Прежде всего, вы, кажется, непринимаете идею, что семья должна быть в фокусе терапии.

Х.: И тут мною много сделано, ведь раньше ягорячо отстаивала концепцию семейной системы. Харлин Андерсон и Харри Гоулишианзапустили термины "проблемосоздающая система", "проблеморазрушающая система"(problem organising, problem dis-solving system). Я предпочитаю формулироватьтак: не система порождает проблему, а проблема порождает систему. И яутверждаю, что, проводя терапию, я озабочена не проблемой, а разговором опроблеме. Очень часто проблема остается, но у людей исчезает потребностьговорить о ней. Это, по-моему, и есть эквивалент "излечения".

Инт.: У вас, кажется, вызывает неприятиетакже идея, что семейные проблемы связаны с нарушением иерархии в семье. Чтоложного в этой идее

Х.: У меня всегда вызывал смутноенедовольство акцент на иерархии, но я в соответствии с теорией структурпринимала идею, что в функционирующей семье существуют ясные границы междулиниями поведения членов семьи в зависимости от их положения. Сегодня я уже неуверена, что это так. Семья – не бюрократическая организация вроде армии или церкви. Япредпочитаю связывать "положение" и "взгляд", а не оперировать понятиями "выше"и "ниже". Как занимаемое человеком положение влияет на способность человекаощущать и видеть –вот что меня интересует. Кроме того, если вы руководствуетесь догмой вотношении семейной модели, принятой за норму, ваш подход к семьям подразумеваетобвинительный приговор. Именно против такого подхода громко протестуютпользующиеся психотерапевтической помощью группы вроде Национальной ассоциациив защиту прав душевнобольных. Слишком многие семьи оказались виновными впроблемах своих детей.

Pages:     | 1 |   ...   | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 |    Книги по разным темам