Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 34 | 35 | 36 | 37 |

Обычно, думая о старости и смерти, людиполагают, что этих переживаний они еще не имеют. Смерть – это что-то такое, что еще должнокогда-то прийти, нечто таинственное и загадочное, но в то же время далекое ипугающее. Наш подход к этим явлениям состоит в том, что в действительности онинам весьма знакомы; фактически они представляют собой постоянно присутствующиеу нас психологические переживания. Когда после выпивки вы просыпаетесь снеприятным ощущением разбитости, чувствуя во рту запах сигарет, когда ваш ротнапоминает забитый сажей дымоход, это чувство измученности и есть старость;ваши ощущения не являются свежими, у вас нет никакой надежды, нет причины идтидальше. Такое переживание знакомо каждому из нас. Мы также постоянно переживаемсмерть, когда оказываемся отделены от любимых нами людей или вещей.

В нашей стране уход за стариками иумирающими имеет уникальный характер: с этими людьми работает толькомедицинский персонал. Существует несколько агентств по социальной службе, естьнекоторые люди с благими намерениями; но большинство населения относится кстарым или умирающим людям не иначе, как к неразрешимой проблеме. Такое табупоявилось потому, что люди испытывают неудобство именно из-за того, что знакомыс этими переживаниями. Старость и смерть не являются чуждыми нам фактами– они все времянаходятся прямо здесь, перед нами. В нашей работе мы подходим к делу снекоторым чувством знакомства с этими фактами, и такой подход оказываетсяпервым раскрытием в подлинных взаимоотношениях. Все же задача – не из простых. В то время как мыполагаем, что нам знакомы переживания старости и смерти, у нас нетдокументальных подтверждений этому, нет доказательства, что переживаемые намисмерть и утраты и разделения представляют собой одно и то же явление. Мысовершаем прыжок на веру, принимаем на веру знакомый характер этих фактов, нерасполагая в то же время подлинным знанием, не обладая истинной уверенностью.Незнание фактически представляет собой огромный источник наслаждения, свежеговоздуха. Если бы кто-то из нас обладал подлинным знанием, его работу можно былобы поручить компьютеру. Быть способным сделать жест, открыться по отношению кэтим ситуациям, обращаться с ними как со знакомыми, в то же время не зная ихпо-настоящему, – этоогромное великодушие и теплота. Такое отношение доходит до самого ординарногоуровня. Когда мы видим старика, свернувшегося в постели, вцепившегося в одеялои кажущегося трупом, мы можем почувствовать присутствие смерти – и отнестись к ней с дружелюбием.

Это заставляет нас признать факт собственнойсмертности. Наше собственное, нежно бьющееся сердце в какой-то моментостановится, прекратится движение крови в сосудах. Чувство смертности, общеедля нас с клиентом, освобождает нас от мелких забот и навязчивых мыслей,которые есть у нас обоих. Знание этого факта позволяет нам прикасаться к жизнидругих людей с чувством некоторой общности с ними. То, что испытывают они,– это то, чтоиспытываем и мы; поэтому нам можно работать с ними.

Другое возникающее здесь основное понятиевозникает из точки зрения буддизма на ум. Очень просто описать ум, говоря, чтомы и наш ум – одно ито же; между нами нет различия. Так, например, мы можем вместе с нашимиклиентами видеть их салфеточки, картинки на стене, их безделушки, привычки,симпатии и антипатии и по всем этим вещам понять, что они и их мир – это одно и то же. Когда мывступаем в их мир, мы вступаем в него со своим миром. Мы также создаем и особуюатмосферу – тем, какмы чувствуем, тем, как одеты, тем, как держимся. Мы вносим эти вещи в их мир, издесь проявляется качество растворения: мы не знаем, кому принадлежит этот мир;появляется также ощущение некоторого неудобства в отношениях между клиентами инами. Вследствие этого качества неясности во взаимоотношениях нет ничегопредсказуемого. Нам нет надобности сосредоточивать все свое внимание наклиентах, как если бы они были букашками под микроскопом; нам не надорассматривать их в деталях, чтобы узнать, кто они такие. Если мы сумеем принятьвесь их мир как послание, позволить ему дать нам некоторое представление о том,как работать с ними, тогда и мы, и они сможем освободиться от напряженности вовзаимоотношениях. Нам не нужно будет чересчур сосредоточиваться на них, а дляних это создаст меньше затруднений.

Поэтому мы принимаем ситуацию как знакомую,принимаем смерть и старость как не чуждые для нас явления; мы видим в них частьсвоего опыта. Мы принимаем добро и смертность как нечто общее для нас всех.Такова основа нашей работы.

Старые люди могут сильно чувствовать своюизолированность; у них наблюдается ослабление умственных способностей илиполная их утрата. Глаза и уши более не работают в полную силу, и это отрезаетчеловека от остального мира. Снижена и способность к движению – не действуют должным образом рукии ноги. Становится труднее выходить в широкий мир; а когда-то это было таклегко. Когда человеку уже за восемьдесят, он, весьма вероятно, потерял спутникажизни, а его друзья, видимо, тоже попали в приюты для престарелых.

Такая изолированность порождает гнев идепрессию. Ваши умственные способности утрачены, вы одиноки, вы знаете, что этотакое – тесная дружба,искрящаяся, полная доброжелательства. Когда же вы стары и в течение долгоговремени лишены друзей, это вызывает подавленность. Ваш мир становится короче иуже. Вы заперты в одном доме, часто даже в одной комнате этого дома, иногдадаже находитесь только на одной кровати. Однако, по мере того как ваш мируменьшается, происходит странная вещь: вы проявляете высокое осознаниеатмосферы и всех деталей внутри этой атмосферы.

Вместе со старостью приходит также и общееощущение беспочвенности, когда вы освобождаетесь от своей жизни. Появляетсястрах смерти; вы не уверены в том, что сможете дожить даже до конца дня. Этистрах и неуверенность оказываются настолько сильными, что возникает реакциясжатия и уплотненности. Люди становятся чрезвычайно привязаны к своей мелочнойрутине, к своим устойчивым представлениям о том, какими должны быть вещи. Этоочень интересная ситуация: расширение и сжатие совершаются одновременно.

Когда мы впервые входим в дом другогочеловека, возникает вопрос о том, кто такие мы и кто такой он. У нас естьвсевозможные представления; например, мы считаем, что старушки должны бытьчистыми, что старики не должны много пить. Нам нужно немного освободиться отэтих представлений, постараться сдержать свои суждения и обратить внимание насуществующее окружение. Какова здешняя атмосфера Мы рассматриваем драпировкустен, слышим рассказ о том, как эта расцветка была подобрана для стен сорок летназад. Мы глядим на все эти мелкие безделушки, на пепельницу, купленную навсемирной ярмарке 1939 года, на семейные фотографии, на книги и рецепты. И мыузнаем кое-что об этом человеке, о том, что для него важно.

Входя в этот дом, мы стараемся не бытьчересчур вооруженными; мы входим не как профессионалы. Мы не носим формы; у наснет кипы записных книжек, бланков и прочих профессиональных принадлежностей. Небудучи чрезмерно вооружены, мы можем дать ситуации возможность затронуть нас.Мы обладаем подходом, который можно выразить словами "коснись и уходи!". Мывходим в комнату какой-нибудь Элизы, садимся; она начинает рассказывать нам отом, как ей плохо –болят суставы, никто не заботится о ней. Мы обнаруживаем, что погрузились в ееболезненное состояние; затем мы внезапно что-то вспоминаем – и освобождаемся от этогосостояния. Можно отнестись к этому с чувством юмора; мы просто почувствовали еепереживание, а потом освободились от него. Возможно, мы почувствуем, что Элизенадо делать то-то и то-то. Можно освободиться и от этого чувства.

Процесс этот оказывается длительным: оченьмягко войти, обращая внимание на окружение, быть затронутыми, затрагивающими иосвобожденными. Так идет дело на всем протяжении взаимоотношений.

Узнавая какую-то пожилую женщину, такую, какнаша Элиза, узнавая ее мир, мы до некоторой степени чувствуем, каким являетсяее личный путь, что она делала всю свою жизнь, какие вещи имеют для неезначение. Обычно мы вступаем в контакт с каким-либо человеком тогда, когда вего жизненном странствии что-то сломалось. Это может быть следствием переломабедра или другого физического нездоровья, сопровождаемого тяжелой депрессией,развивающейся вместе со старостью. Мы узнаем эту женщину, мы становимся еедрузьями. Мы выясняем подробности ее пути, выясняем, какой надлом возник наэтом пути, выясняем, какой была ее дисциплина, и работаем с ней, так, чтобы онасмогла продолжить свое странствие. Дело может оказаться очень простым; выходиногда заключается в том, чтобы она возобновила игру в бридж с каким-топартнером и к ней возвратилась уверенность в себе. Затем она, возможно,окажется в состоянии ходить в гости и играть в бридж в компании друзей. Мыделаем саму ситуацию способной информировать нас о том, как нам следуетдействовать.

Подлинное товарищество позволяет проявитьсянекоторой свободе от напряженности. Такое товарищество наступает благодаряпониманию, интересу и любознательности по отношению к какому-то человеку, когдамы разделяем с ним его проблемы. Дружба – это в действительности весьмаобычная вещь. Многие люди приходят к нам, потому что хотят работать сумирающими. У них имеются особые представления об этой работе. Им кажется, чтонужно будет сидеть у кровати умирающего, держать его за руку, давать ему советыв последние мгновенья жизни. Наш опыт свидетельствует о том, что такой взглядна вещи оказывается романтическим.

А на самом деле работа со старыми илиумирающими людьми весьма утомительна. Вы сидите около такого человека; вамнужно давать ему глоток воды, растирать ноги. Ничего большего вы сделать не всостоянии, и это очень тягостно. Весьма важно, как вы относитесь к этой скуке.Если вы не в состоянии с ней справиться, вы мечетесь по сторонам и делаетевсевозможные бесполезные вещи. Способность пребывать со скукой – это великий дар практикующегомедитацию. Мы очень хорошо привыкли к скуке, поэтому она не повергает нас втакую панику, как это бывает у большинства профессионалов по уходу за больными.

Точно так же мы можем быть откровенны слюдьми по поводу смерти. Когда они открываются перед нами, мы не отступаем, мыне говорим: "Ну, никогда нельзя знать заранее, возможно, вы будете жить долго!"Обычно такую роль как раз играет семья – постоянную роль прикрытия,которая становится игрой в стиле Кафки: перед нами умирающий человек, а в егоприсутствии каждый член семьи говорит о предстоящем летнем отдыхе. Напротив, мыспособны войти в ситуацию и на вопрос пациента: "Я умираю" – ответить: "Да". Мы можемнаходиться вместе с ним, можем вместе с ним испытывать печаль. Мы гораздоскорее найдем последнее слово у самого клиента, чем в какой-нибудь формуле. Мыдаем людям возможность выразить свое собственное понимание смерти. Какой-нибудьчеловек может говорить о том, что он одинок, очень одинок. Существуютвсевозможные представления о смерти. В процессе взаимоотношений для нас оченьважно никогда не проецировать собственных идей о смерти на умирающего, вособенности в последние мгновенья его жизни. Если мы поступим таким образом,тогда подлинное общение не сможет возникнуть, потому что мы окажемся слишкомзаняты сохранением собственного мнения. Поэтому у нас должно существоватьчувство мягкости и уважения к взглядам умирающего. Наш подход в том изаключается, что мы, говоря честно, не знаем, что происходит после смерти. Вдействительности не существует никакого способа узнать это. У нас могут бытьсвои собственные убеждения; но для других людей вопрос здесь стоит не обубеждениях: они входят в ту дверь, в которую мы еще не входили; им придетсявойти туда в одиночестве. По существу то, о чем мы говорим, – это чувство очень печальногорасставания: нам будет не хватать этого человека, когда он уйдет. Здесь простозабота о нем, о том, в каком положении он находится.

Многие из наших клиентов убеждены в том,что, поскольку они испытывают страдания, они, должно быть, сделали что-топлохое. Эта проблема возникает у человека, когда он стареет и готовится ксмерти. Если бы Бог был добр, а вы были бы хорошим человеком, тогда вы должныбыли бы оставаться бессмертными. Каким-то образом выходит, что вы страдаете, выприкованы к постели, вы теряете силы и должны умереть. Это должно означать илито, что Бог не существует, или что Он недобр, или что дурны вы сами. Появляетсяогромное чувство наказания, развивается особое отношение, которое тяжкимбременем давит на клиента. Если это чувство хоть немного ослабеет, это и будетрезультатом нашей работы. Мы работаем, чтобы старые люди почувствовалинепостоянство жизни. В их положении это может открыть путь к некоторому юмору,даже к удовольствию.

Мы сами также должны чувствовать этонепостоянство, чувствовать желание освободиться от каких бы то ни было личныхжеланий по отношению к клиентам. Ниже мы приводим пример работы с некоейБеатрис. Это хорошая иллюстрация данного принципа. Мы выходили ее послеперелома бедра, когда она находилась в состоянии психоза; мы наблюдали за тем,как она раскрывается, как работает с окружающим миром. И вот она начинаетотходить от мира, потому что готова умереть. Мы надеялись на легко принятуюсмерть, на чувство счастливого путешествия; однако нам приходится освободитьсятакже и от этой надежды. Скоро она умрет, и нам нужно будет расстаться с ней;больше мы не увидимся.

Нам необходимо отказаться от каких бы то нибыло надежд относительно умирающего человека. У нас всегда есть склонностьукреплять себя, почувствовать, что мы выполняем по-настоящему хорошую работу,что люди хорошо о нас думают, что мы сами – прекрасные люди. Фактически же,чем более тесным становится наше общение с людьми, тем больше жалоб мы слышимот них; и это вызывает у нас сильное раздражение, потому что мы считаем, чтонас следует ценить за нашу хорошую работу. Чем больше мы вкладываем в нее сил,тем больше полагаем, что заслуживаем высокого уважения; однако с тем большейвероятностью мы обнаружим, что люди, за которыми мы ухаживаем, считают, что мыполучаем от них какую-то выгоду, что требуем от них слишком много денег, необращаем на них должного внимания. Это приносит нам огорчения; но в этом факте,кажется, тоже заключена часть интимного общения. Чем более мы сближаемся, темсильнее проявляется их болезненное состояние, тем реже они "ведут себянаилучшим образом". Вам надо просто продолжать работу, относиться к нейтерпеливо и внимательно.

Существует множество причин, чтобы вообще незаниматься подобной работой; однако мы почему-то заняты ею, и это замечательно.Награда приходит в виде тесной связи с чьей-то чужой жизнью; это похоже на то,как если бы слуга приобрел такое огромное значение в чьей-то жизни, что безнего не могут обойтись. Мы должны принять беспочвенность ситуации. Мы простонаходимся здесь, мы работаем; и в некотором смысле реальной необходимости дляэтого нет.

Pages:     | 1 |   ...   | 34 | 35 | 36 | 37 |    Книги по разным темам