Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 41 |

— Но я имел ввиду не это. Слова такого языка должны относиться к тому, о чем может знатьтолько говорящий, — кего непосредственным, личным впечатлениям. Так что другой человек не мог быпонять этот язык" ("Философские исследования, с. 171, N 243) 2.

ичный язык, таким образом, обладает двумямнимыми характеристиками: он указывает исключительно на опыт говорящего, иникто, помимо самого говорящего, не может понимать его. Подобный опыт такжеобладает определенными мнимыми характеристиками. Он — "внутренний", "личный" и"непосредственный", и только сам говорящий знает, что он есть и что он такое.Витгенштейн продолжает атаку на мнимую приватность опыта изначения.

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ОПЫТ СУГУБО ЛИЧНЫМ

Представим себе, что некто сказал, что егоили ее ощущения индивидуальны (private) в том смысле, что "только я могу знать,действительно ли у меня что-то болит" (Ук. изд., с. 171, N. 246). Витгенштейнполагает, что это неверно. По его мнению, при одной интерпретации это простоложно, при другой —бессмысленно. Ложно, поскольку другие люди часто и в самом деле знают, когда уменя что-то болит. В обыденном языке употребление глагола "знать" допускаетэто. Бессмысленно, поскольку фраза "я знаю, что у меня что-то болит" ничего недобавляет к фразе "у меня что-то болит", кро-

2 Витгенштейн Л. Философские исследования //Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М.: Гнозис, 1994, ее. 75—321.

ме, пожалуй, ударения. О знании имеет смыслговорить только тогда, когда есть вероятность сомнения или ошибки. Нет смыслаговорить о сомнении в том, что у кого-то что-то болит — в его собственном случае,— поэтому также нетсмысла говорить о том, что некто знает, что у него что-то болит. Примечательно,что использование глагола "знать" предполагает скорее возможность сомнения,нежели факт абсолютной достоверности.

Витгенштейн допускает лишь один видупотребления утверждения "ощущения индивидуальны". И не для того, чтобывыразить некий мнимый факт относительно ощущений, но для того, чтобы показать,как слово "ощущение" употребляется в английском языке. Это пример того, что онназывает "грамматическим предложением", которое показывает, как употребляетсяопределенное слово. Было бы заблуждением думать, что утверждение "ощущенияиндивидуальны" выражает некий факт из области философии сознания или некоеметафизическое прозрение. Подобное предложение просто показывает нам, какопределенное слово употребляется в английском языке.

Предположим, что некто заявил о том, что егоощущения индивидуальны в несколько ином смысле. Этот человек говорит: "Удругого не может быть моих болей" (Ук. изд., с. 173, N 253). Опять же, этоутверждение имеет смысл лишь постольку, поскольку имеется возможность ошибкиили сомнения относительно того, чьи боли являются чьими. Конечно, может бытьпутаница относительно того, какой физический объект является каким — является ли данный стул тем жесамым, что вы видели вчера, или же он просто похож на него, — но не может быть никакого сомненияв том, что переживаемая вами боль действительно ваша. Это бессмысленноепредположение. Витгенштейн допускает, что можно вообразить определенныеподобные случаи без того, чтобы возникала бессмыслица. Вы можете чувствоватьболь в моем теле, или сиамские близнецы могут чувствовать боль в одной и той жеобласти тела. Но вот что действительно лишено смысла, так это утверждение, чтодругой человек может или не может иметь мою боль.

Для Витгенштейна искушение полагать, чтосуществуют глубокие метафизические проблемы, сродни заболеванию. Вдействительности же подобные проблемы есть иллюзии, порожденные невернымпониманием нашего обыденного языка. Он полагает, что "философ лечит вопрос какболезнь" (Ук. изд., с. 174, N 255).

L

90

ГЛАВА 2

ОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

91

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗНАЧЕНИЕИНДИВИДУАЛЬНЫМ

Мы, конечно, можем использовать повседневныйязык для указания на наши ощущения, и Витгенштейн этого не отрицает. Оннастаивает на том, что эти ощущения не являются сугубо личными ни в какомфилософски значимом смысле и что наша психологическая терминология, хотя она ив полной мере значима, отнюдь не получает свое значение от навешивания ярлыковна наш опыт. Его выступление против существования индивидуального значенияможно разделить на три компоненты: мнение о том, как можно обучиться словам,обозначающим ощущения, аргумент против возможности существования личногоостенсивного определения и, наконец, утверждения относительно необходимостинекой основы для правилосообразной коммуникации, а также необходимостипубличных "критериев" для употребления психологических понятий.

Употребление слов, обозначающих ощущения типа"боли", происходит в языке отнюдь не в силу того, что эти слова являютсяярлыками чего-то внутреннего и личного. Скорее, полагает Витгенштейн, слово"боль" используется для замены изначальных проявлений боли. Еще до овладенияязыком ребенок, испытывая боль, просто кричит, но взрослые учат его новымлингвистическим способам выражения боли, которые употребляются вместо крика:"Они учат ребенка новому болевому поведению" (Ук. изд., с. 171, N 244). С этойточки зрения "боль" есть скорее проявление боли, нежели имя боли. Также ребенокобучается "боли" путем обучения его языку, а не в результате скрытого процессавнутреннего навешивания ярлыков.

Витгенштейн не говорит ни того, что "боль"означает "крик", ни того, что "боль" можно полностью перевести в сообщение онелингвистическом поведении. Тем не менее он явно считает, что болевоеповедение включает употребление (слова) "боль". По его мнению, первоеупотребление слова "боль" и есть приобретенная часть болевого поведения, т. е.вербальное выражение боли. Обратите внимание также на то, что если употреблениеслова "боль" оказывается частью того, что Витгеншейн называет "естественнымипроявлениями этих ощущений" (Ук. изд., с. 174, N 256), то язык, в котором этослово фигурирует, будет не личным, а общим. И это потому, что подобныепроявления оказываются доступными всеобщему наблюдению элементами поведения.Идея о том, что сло-

во "боль" представляет собой приобретенное врезультате обучения, общедоступное выражение боли, служит Витгенштейнуальтернативой личному остенсивному определению. Остенсивное определение следуетотличать от вербального определения. В вербальном определении значение словаобъясняется только с помощью других слов. Словари, к примеру, предоставляютвербальные определения. Наоборот, в остенсивном определении слово определяетсяпутем показа примера того, на что оно указывает. Например, чтобы вербальноопределить слово "квадрат", формулируют такое предложение: "Слово "квадрат"означает равностороннюю, равноугольную, прямоугольную замкнутую плоскость". Но,остен-сивно определяя слово "квадрат", указывают на квадрат и произносят:"Квадрат".

В работе "Философские исследования"Витгенштейн систематически критикует взгляд, согласно которому слова получаютзначение от простых остенсивных определений. У слов широкое разнообразиеупотреблений: отдавать приказы, задавать вопросы, обижать, умалять и т. д.Слова имеют разные употребления, или функции, подобно тому, как имеют разныеупотребления человеческие артефакты вроде столов или отверток. Вырывать словоиз его поведенческого и лингвистического контекста — его "языковой игры" — и спрашивать о его значении— значит вводить взаблуждение посредством процедуры вроде той, когда из машины удаляют винтик испрашивают, что это такое. Замените данный винтик в машине, и его функциястанет очевидной. Замените слово в жизненном контексте человека, и егоупотребление станет очевидным. Значение не является внутренним, загадочным,личным и психологическим. Оно — внешнее, очевидное, общедоступное и бихевиораль-ное. В самом деле,нам следует прекратить поиск теории "значения" и направить внимание наактуальное лингвистическое употребление. Значение и есть такоеупотребление.

Остенсивное определение возможно, но онозаранее предполагает существование общего языка с тем, что Витгенштейн называетего "установкой сцены": с его грамматикой, его правилами, его миром здравогосмысла людей, находящихся в общении друг с другом. Остенсивные определенияполезны, поскольку они показывают роль или место слова во всем таком контексте.Как философам, нам не следует забывать отмеченную "установку сцены", которая иделает остенсивное определение возможным.

92

ГЛАВА 2

ОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

93

Для того чтобы показать невозможностьсуществования личного остенсивного определения, Витгенштейн приглашает насрассмотреть мнимую возможность того, что некто решает вести дневник оповторяющемся ощущении (Ук. изд., с. 174, N 258). Идея заключается в том, чточеловек записывает знак s каждый раз, когда имеет место данное ощущение.Витгенштейн считает, что это будет невозможно для того, кто овладел общимязыком, в рамках которого s может быть отведена роль в качестве имени ощущения.Мнимое личное остенсивное определение не содержит в себе ничего. Человек неможет указать на свое ощущение. Он, конечно, способен сконцентрировать вниманиена данном ощущении и, так сказать, "указать на него внутренне", но будетзаблуждением полагать, будто таким путем могло бы установиться референциальноеотношение между s и ощущением. В 5 не заключается ничего такого, что было быименем ощущения. В нем не заключается ничего такого, что бы правильно илинеправильно именовало ощущение. В данном случае нет ничего, что было быправильным или неправильным навешиванием ярлыка s на ощущение, так что ничегоподобного здесь не происходит. Как об этом пишет Витгенштейн:

Но ведь в данном случае я не располагаюникаким критерием правильности. Так и тянет сказать: правильно то, что мневсегда представляется правильным. А это означает лишь, что здесь не может идтиречь о "правильности (Ук. изд., с. 175, N 258).

Именование предполагает саму возможностьтого, что оно может быть правильным или неправильным. Но эта возможностьсуществует только в общем языке, где есть критерии правильности илинеправильности. Личное остенсивное определение фиксирует употребление слова неболее, чем сверка с железнодорожным расписанием. Это напоминает покупкунескольких экземпляров утренней газеты, чтобы удостовериться, что сообщение окакой-то новости истинно.

Нельзя обучиться психологическим понятиямтолько на своем собственном случае. Необходимо, чтобы обучающийся был знаком скритериями от третьего лица для их употребления. Если бы каждый толькопереживал боль и никогда не показывал ее, то слово "боль" могло бы и неиспользоваться в нашем общем языке. То же самое применимо и к случаю, когданикто никогда не знал бы, что другому больно. Именно потому, что мы иногдаправы, а иногда не-

правы в наших приписываниях боли другим,данное слово может употребляться. Поведенческие критерии предоставляют условиядля употребления термина.

Если витгенштейновский аргумент личного языкаработает, то он уничтожает картезианскую картину мира ее же собственныморужием. Декарт полагает психологическое знание от первого лица единственногочисла наиболее достоверным и основополагающим. Он считает, что нет ничего болеедостоверного, чем то, что он мыслит, и основывает на этом все свои иныепритязания на знание, включая и притязание на то, что он существует. Есливитгенштейновский аргумент личного языка обоснован, то Декартова доступностьсвоего сознания самому себе основывается на очень больших допущениях: общемязыке и мире здравого смысла находящихся в общении друг с другом людей. Его(Декарта) сомнения возможны только в том случае, если они беспочвенны.Интересно отметить, что Декарт явно не ставит под сомнение осмысленность своегособственного языка в "Размышлениях".

-чр

ИДЕАЛИЗМ

95

ГЛABA 3. ИДЕАЛИЗМ

Идеализм — это теория, согласно которойсуществуют только сознания. Ясно, что он несовместим с дуализмом, потому чтопоследний есть теория о том, что существуют и сознания, и физические объекты.Вывод идеализма о том, что физические объекты не существуют, потенциальноспособен вводить в заблуждение и обычно неправильно понимается. Ни одинидеалист не отрицает, что существуют столы, кирпичи, куски дерева и все другиепредметы, которые мы обычно относим к физическим объектам. Просто идеалистыотрицают два голословно утверждаемых факта относительно физических объектов:они отрицают, что физические объекты существуют вне восприятия и мышления; чтофизические объекты материальны, т. е. состоят из субстанции под названием"материя". Пожалуй, это означает отрицание существования физических объектов всмысле отрицания их сущностных свойств, но ясно, что это не являетсяутверждением о том, будто имеются пустоты и бреши в нашем визуальном илитактильном поле, где большинство людей помещают физические объекты. До сих пор,насколько я знаю, ни один философ не высказывал подобногоутверждения.

Главное утверждение идеалиста заключается втом, что физические объекты не существуют независимо от сознаний. Если бы небыло сознаний, то так называемые физические объекты не могли бы существовать.То, что существует, существует только в сознании, поэтому то, что мы на уровнездравого смысла, или дофилософски, рассматриваем как физическое, есть на самомделе ментальное. Физическое есть ментальное.

Многие люди, когда они впервые слышат обидеализме, полагают, что это глупая теория, т. е. что она в столь значительнойстепени и столь явно ложна и в нее так трудно поверить, что только философ,оторванный от повседневных жизненных забот, или же некто с

сомнительной теологической приверженностьюмог ее сформулировать. Иногда также идеализм считают ненаучным в смысле егонесовместимости с открытиями современной науки.

Ни одно из этих обвинений не имеет никакогооснования. Теория о том, что физическое есть ментальное, совместима с любымиповседневными, практическими убеждениями, совместима с атеизмом и с современнойнаукой. В противоположность широко распространенному неправильномупредставлению ничто в современной науке не исключает идеализм. Все предложенияфизики, биологии и даже неврологии могли бы быть истинными, но также истиннымимогли бы быть и все идеалистические предложения; их конъюнкция образуетнепротиворечивое множество. Очевидно, что идеализм несовместим со старойньютоновской идеей о материи как своего рода материале или веществе, изкоторого создана вселенная, но ведь физика уже давно отказалась от этой идеи. Ив самом деле, во многих важных отношениях идеалистическая атака на материюпредвосхищает демонстрацию ограниченностей ньютоновской физики Махом иЭйнштейном. Забавно, но ведь может так получиться, что идеализм окажетсясовместимым с наукой, а материализм — нет.

Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам