Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |   ...   | 41 |

Согласно Райлу, термин "эмоция" являетсядвусмысленным, поскольку он может обозначать определенный вид явления или жеопределенный вид диспозиции. Эмоции, относящиеся к явлениям, он называетчувствами и в качестве их простых примеров приводит "трепет, приступы боли,угрызения совести, нервную дрожь, щемящую тоску, непреодолимые желания,мучения, холодность, пыл, обремененность, приступ дурноты, стремления,оцепенения, внезапную слабость, напряжения, терзания и потрясения" (Ук. изд.,с. 90). Райл отмечает, что выражения, в которых мы сообщаем о наших чувствах,сплошь состоят из пространственных метафор, но урок, ко-

82

ГЛАВА 2

торый, по его мнению следует из этогоизвлечь, заключается не в том, что чувства относятся к какому-то личному,субъективному миру, состоящему из призрачных парамеханических частей, а в том,что нет особого смысла называть их ментальными или физическими. Полагаю, чтоРайла привлекает точка зрения американского философа и психолога УильямаДжемса, полагавшего, что чувства в действительности следует определять какощущения, обладающие конкретной пространственно-временной локализацией в теле.Но он не принял эту точку зрения, ибо она довольно сильно напоминала ему ответна вопрос, который он считает бессмысленным. Вместо этого Райл отмечает тотфакт, к примеру, что прилив гордости как бы пронизывает все тело человека,показывая, что строгая таксономия ментальное/физическое неуместна и чувствавроде прилива гордости хотя и явления, но все же явления не в картезианскойдуше.

Чувства не следует путать с настроениями.Настроения лучше всего понимать как диспозиции, а не как явления, так чточеловек, пребывающий, скажем, в легкомысленном настроении, имеет обыкновениеили склонность чаще обычного смеяться над шутками и более беззаботно относитьсяк своим повседневным делам. Человек в подавленном настроении склонен копределенным позам, а также, вероятно, склонен плакать и признаваться в своихчувствах, говоря, к примеру: "я чувствую подавленность" (Ун. изд., с. 107).Признания такого рода выражают настроение, и даже отчасти в них заключаетсясамо это настроение, так же, как признания в ненависти или любви к другомучеловеку могут быть частью самой этой ненависти или любви. По мнению Райла,ошибочно рассматривать признания (avowals) как главным образомавтобиографические сообщения о ментальном состоянии личности; скорее, они частитакого состояния.

Мы заблуждаемся, считая настроения сугуболичными или субъективными явлениями, ибо мы неправильно ставим определенныйкаузальный вопрос: мы, кттримеру, спрашиваем, сделал ли человек нечто потому,что находился в депрессии, как будто бы депрессия была чем-то вроде скрытойвнутренней причины действия. Фактически, настроения не являются причинами в томсмысле, в каком причинами являются события; настроения — это диспозициональные причины. Дляиллюстрации своей мысли, Райл приводит пример со стеклом, которое бьется,потому что оно хрупкое. Сказать, что стекло

ОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

83

хрупкое, значит сказать, что оно имееттенденцию разбиваться, когда по нему бьют с определенной силой. Под"хрупкостью" мы вовсе не имеем в виду внутренне присущее стеклу свойство,которое можно было бы объяснить в полном отвлечении от его отношений к другимобъектам. Сходным образом, если мы говорим, что человек заливается слезами,поскольку находится в депрессии, то подразумеваем его склонность илипредрасположенность делать именно это; мы отнюдь не имеем в виду, что какое-товнешнее событие имеет своей причиной это внутреннее событие.

Райл говорит, что настроения не являютсяпереживаниями. Но даже если это утверждение допустимо, оно, безусловно, будетоспорено, ведь ощущения (sensations) — это переживания. В известной мереРайл готов допустить это, но он призывает нас осознать, что само слово"ощущение" в действительности является специальным термином, используемым,главным образом, философами. Оно не играет большой роли в повседневной жизниили в художественной литературе. Обычно мы обходимся лишь тем, что говорим, чтокто-то что-то воспринимает, например видит соловья или нюхает сыр. Согласившисьс этим утверждением, мы, согласно Райлу, поймем, что определение восприятия кактолько ментального явления ничего не добавит к нашему пониманию восприятия. Кпримеру, если кто-то наблюдает за скачками, имеет смысл спросить, хорошо илиплохо ему было видно, видел ли он все или только мельком взглянул насоревнования. Идея существования ощущений как "мира иного" коренится в привычкеиспользовать слова вне их повседневных контекстов. И как только мы переместимих — скорректируем ихлогическую географию, —искусственный разрыв между ментальными и физическими явлениями покажетсялишенным смысла.

Ментальные образы представляются еще болеенеподатливыми, чем ощущения. Образы моего детства — это парадигмальный примерсущностей, которые являются сугубо ментальными и личными только для меня. Сцелью критики подобной идеи Райл проводит различие между "воображением" и"представлением", с одной стороны, и неоптическим рассматриванием нефизическихобразов — с другой. Онпишет: "Короче говоря, акт воображения происходит, но образы не видятся" (Ук.изд., с. 241). Райл имеет в виду: если я представляю себе некую вещь, топредставляю ее, внутренне не осознавая ментальный образ этой вещи. Я не вижуэту вещь, но я как бы ее вижу. Мне кажется, что я вижу эту вещь, но это нетак:

84 ГЛАВА. 2

... человек, представляющий свою детскуюкомнату, в определенной мере похож на человека, видящего свою детскую комнату,но это сходство заключается не в реальном взгляде на реальное подобие егодетской комнаты, а в реальной кажимости того, что он видит саму эту детскуюкомнату, в то время как на самом деле не видит ее. Он не наблюдает подобиясвоей детской комнаты, хотя и подобен ее наблюдателю (Ук. изд., ее.241—242).

По сути, эта разновидность воображениязависит от притворства, и многое из того, что мы называем "воображением",следует объяснять как притворное поведение. Например, если вы воображаете себямедведем, это может принять форму игры в медведя. Что же касается другиханализируемых Райлом понятий, то они получают значение в результате ихупотребления в единственно доступном всеобщему наблюдению мире здравого смысла,а не вследствие их использования в качестве ярлыков для сугубо индивидуальныхэпизодов, происходящих в картезианской душе.

Как нам следует оценить этот тезис Райла Сточки зрения сторонника дуализма сознания и тела, Райл, очевидно, допускаетсуществование всего, кроме наиболее важного, а именно того чисто ментального и,возможно, духовного центра самосознания, которым каждый из нас, в сущности,является, и, конечно, главная цель Райла заключается в опровержении подобнойидеи я (self). Но даже те из нас, кто не являются сторонниками дуализма, могутрешить, что Райл, по крайней мере, пытается преуменьшить значимость жизненногоопыта индивида, даже несмотря на его собственные заверения в том, что в егопланы не входило отрицание хорошо известных фактов психической жизни— он лишь стремилсядать нам более ясное их понимание. Материалисты зачастую находят в работахРайла много полезного для своей теории. Но сам Райл считает материализм почтистоль же большой ошибкой, как и дуализм. Возможно, достоинство его работы не впоследнюю очередь заключается в том, что он поставил вопрос о правомерностипроблемы сознания и тела с ее четким различением ментального и физического.Если данная проблема вводит в заблуждение, то позиция Райла, и в самом деле,оказывается наиболее радикальной, ибо требует от нее пересмотреть многое изтого, что считается "философией сознания".

ОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

85

ВИТГЕНШТЕЙН

Можно доказать, что никто не оказал болеенепосредственного и основательного влияния на англоязычную философию в XXстолетии, чем Людвиг Витгенштейн. Хотя он и родился в Австрии, но наиболеепродуктивную часть своей жизни провел в Кембриджском университете. Обычносчитают, что его философия имела три фазы: раннюю фазу, продолжавшуюся до конца20-х годов, в которой философские проблемы должны были решаться путемизобретения логически совершенного языка; среднюю фазу начала 30-х годов, вовремя которой выполнимость подобного проекта была поставлена под вопрос; ипозднюю фазу, продолжавшуюся с 30-х годов до его смерти в 1951 году, когдафилософские проблемы считались путаницей, порожденной неправильнымупотреблением нашего обычного повседневного языка. Шедевром, относящимся кранней фазе, является "Логико-философский трактат" (1921). Среди ряда текстовсреднего периода наиболее заметными являются "Голубая и Коричневая книги"(1958) и "Философская грамматика" (1974), а третья фаза представлена другимшедевром —"Философскими исследованиями" (1953). (В каждом случае я даю дату публикациикниг на английском языке.) В дальнейшем мы будем иметь дело только с позднейработой, поскольку она имеет прямое отношение к проблеме сознания и тела. Дляболее углубленного изучения Витгенштейна я отсылаю читателя к книге ЭнтониКении "Витгенштейн" (см. раздел "Библиография" в конце книги).

АРГУМЕНТ ЛИЧНОГО ЯЗЫКА И ФИЛОСОФИЯСОЗНАНИЯ

Витгенштейновский аргумент личного языка естьаргумент против возможности существования такого языка. Возможен ли личный язык— решающий вопрос дляфилософии сознания (а на самом деле и для философии в целом) в силу следующейпричины: могло бы быть так, что несколько теорий сознания предполагали быличный язык. Если бы они это сделали и если личный язык невозможен, то этитеории должны были бы быть ложными. Например, и Платон, и Декарт допускают, чтомы можем иметь понятие о

86

ГЛАВА г ЛОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

87

сознании или душе, существующих независимо отлюбого тела. Декарт, в частности, полагает, что каждый приобретает понятиесознания, основываясь на опыте своего собственного существования. Для негоментальное есть личное в том смысле, что только тот, кому принадлежит сознание,имеет прямой когнитивный доступ к своим состояниям, и можно сомневаться,обладают ли другие люди сознаниями. Он также думает, что психологическое знаниеот первого лица особым образом не поддается коррекции: если я убежден в том,что нахожусь в определенном ментальном состоянии, то это убеждение истинно.Чтобы сформулировать такую позицию, Декарт, кажется, предполагает существованиеязыка, который мог бы обретать значение только от указания на содержание егособственного сознания, т. е. языка, понимать который, вероятно, мог бы толькоон.

Другой пример: солипсизм есть доктрина,утверждающая, что существует только (чье-то) личное сознание. Другие люди сутьлишь физический внешний вид или видимость, но личное сознание есть. Еслиаргумент Витгенштейна против существования личного языка работает, то солипсизмможет быть сформулирован только при условии, что он ложен. Солипсизм допускает— формулируя, кпримеру, предложение "Только мое сознание существует", — что существует язык, которыйобретает значение исключительно от указания на содержание (чьего-то) личногосознания. Ясно, что для солипсиста никто другой не смог бы обучиться этомуязыку. Да никого другого и нет.

Солипсизм представляет собой крайнюю версиюидеализма, который, как мы увидим в следующей главе, есть теория о том, чтосуществуют только сознания и их содержания. Идеалисты часто допускают, что все,с чем вообще может быть знакомо сознание, — это его собственное содержание, т.е. мысли и опыт. Представляется, что любому языку обучаются путем личногонавешивания ярлыков на свои мысли и опыт, которые и будут значениями такогоязыка. Опять же, если Витгенштейн способен показать, что такой язык невозможен,то данный вид идеализма ложен.

В феноменологии делались попытки описатьсодержание сознания беспредпосылочным образом, без предварительного принятияположения об объективном существовании этого содержания. Тем не менеефеноменология, вероятно, не может избежать предположения о существованиифеноменологического языка — языка, ко-

торый указывает субъекту только на "феномены"или личные явления. Если Витгенштейн исключил подобный язык, то он исключил ифеноменологию.

Последний пример из философии сознания:феноменализм — учение отом, что предложения о физических объектах могут быть корректнопроанализированы с помощью предложений, описывающих содержание чувственногоопыта. Тот язык, Который мы используем, говоря о физических объектах, долженбыть полностью переведен именно на язык, описывающий содержания чувств. Есличувственные содержания приватны — содержание вашего опыта не то же самое, что содержание моегоопыта, — тогда всевыглядит так, что и сам феноменализм требует перевода с общего языка на личныйязык. Вопрос в следующем: возможен ли подобный личный язык

Потенциально аргумент личного языка обладаетогромной эли-минативной силой в философии. Если он правилен, то он не толькослужит опровержением дуализма, идеализма (включая солипсизм),феноменологической философии и феноменализма, но также делает бессмысленнойпостановку определенных скептических вопросов. Например, утверждение о том,будто мы не можем знать ни того, что другие люди вообще думают, ни того, о чемони думают, а также допущение того, что ваш опыт может совершенно отличаться отмоего, — обаутверждения, кажется, предполагают существование личного языка. Далее, согласноболее чем одной влиятельной теории в философии языка, значением слова являетсяидея: нечто "внутреннее", личное и психологическое. И в самом деле, целоефилософское направление под названием "эмпиризм" есть, в сущности, взгляд, чтовсе знание каждого из нас, включая и знание языка, извлечено из опыта. Еслиопыт является "личным", то, по мнению эмпириста, таковым же является и язык. Изсказанного следует, что Витгенштейн, если он прав, своим аргументом серьезноподрывает позиции столь разных философов, как Декарт, Локк, Беркли, Юм,Шопенгауэр, Гуссерль, Рассел и Айер.

Чем же конкретно является личный языкВитгенштейн полностью допускает, что в некоторых смыслах личный язык возможен.К примеру, вы можете решить записывать свои секреты в дневник и изобрести некийкод, чтобы переводить на него свои секреты с английского. Иногда мы браним илиподбадриваем самих себя и зачастую говорим сами с собой по-английски илипо-немецки. Ясно также, что молодые братья и сестры или друзья могут изобрестиязык

88

ГЛАВА 2

ОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ

89

исключительно для своего собственногоупотребления, чтобы скрывать свое общение от других. Витгенштейн отнюдь неозабочен аргументированием против существования любого из подобныхязыков.

Цель Витгенштейна — найти философски значимый смысл"личного языка":

Но мыслим ли такой язык, на котором человекмог бы для собственного употребления записывать или высказывать свои внутренниепереживания — своичувства, настроения и т. д.

— А разве мыне можем делать это на нашем обычном языке

Pages:     | 1 |   ...   | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам