Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 7 |

Впрочем, по какому праву идеал помещают вне природы и на­уки Проявляется он именно в природе; стало быть, он обязательно должен зависеть от естественных причин. Для того, чтобы он был чем-то иным, нежели простая умозрительная возможность, он дол­жен быть желаемым и, следовательно, обладать силой, способной привести в движение наши воли. Только они могут сделать из него живую реальность. Но поскольку эта сила в конечном счете выража­ется в мускульных движениях, она не может существенно отличать­ся от других сил Вселенной. Почему же нельзя ее анализировать, разлагать на элементы, выявлять причины, определившие синтез, результирующей которого она является Встречаются даже случаи, когда возможно ее измерить. Каждая человеческая группа в каждый момент своей истории обладает в отношении человеческого достоинства

24

чувством уважения определенной интенсивности. Именно та­кое чувство, варьирующееся согласно народам и эпохам, находится у истоков нравственного идеала современных обществ. Поэтому чис­ло преступных посягательств против личности зависит от степени его интенсивности. Точно также число адюльтеров, разводов, раз­дельного проживания супругов выражает относительную силу, с ко­торой супружеский идеал навязывается отдельным сознаниям. Не­сомненно, такие методы измерения являются грубыми, но существу­ют ли физические силы, которые могли бы быть измерены иначе, чем грубо, приблизительно В этом отношении оба вида измерений так­же различаются лишь степенью.

Существует, однако, особая категория ценностей, которые не могут быть оторваны от опыта, не потеряв всякого смысла; это эконо­мические ценности. Всем ясно, что они не выражают ничего потусто­роннего и не связаны ни с какой сверхопытной способностью. Правда, по этой причине Кант отказывается видеть в них подлинные ценнос­ти: он стремится сохранить это качество только за нравственными явлениями (Он утверждает, что экономические явления имеют цену (einen Preis, einen Marktpreis), а не внутреннюю ценность (einen inneren Wert). Но подобное ограничение необоснованно. Конечно, су­ществуют различные типы ценностей, но это разновидности одного и того же рода. Все они соответствуют оцениванию вещей, хотя оно может осуществляться в тех или иных случаях с различных точек зрения. Прогресс современной теории ценности связан как раз с ус­тановлением всеобщности и единства этого понятия. Но в таком слу­чае, если все виды ценностей родственны друг другу, а некоторые из них столь глубоко укоренены в нашей эмпирической действительно­сти, то и другие не могут не зависеть от нее.

Таким образом, чтобы объяснить ценностные суждения, нет необходимости ни сводить их к реальным суждениям, отбрасывая понятие ценности, ни относить их к неизвестно какой способности, посредством которой человек вступает в отношения с трансцендент­ным миром. Ценность, конечно, проистекает из связи вещей с раз­личными аспектами идеального, но идеальное — это не воспарение к таинственным потусторонним сферам, оно заключено в природе и происходит из нее. Ясное и четкое мышление властно над ним так же, как и над остальной частью физической или нравственной Все­ленной. Разумеется, оно никогда не сможет исчерпать его, так же как оно не исчерпывает никакую реальность, но оно может применяться к нему в надежде постепенно овладеть им, хотя и невозможно зара­нее установить никакого предела бесконечному развитию идеально­го. Эта точка зрения позволяет нам лучше понять, как ценность ве­щей может не зависеть от их природы. Коллективные идеалы могут формулироваться и осознавать сами себя только при условии, что

25

они фиксируются в вещах, которые можно всем увидеть, всем по­нять, всем представить, например, в образных рисунках, всякого ро­да эмблемах, писаных или производимых формулах, одушевленных или неодушевленных существах. И, несомненно, случается, что не­которые свойства этих объектов обладают чем-то вроде привязанно­сти к идеалу и естественным образом притягивают его к себе. Имен­но тогда внутренние черты вещи могут казаться (впрочем, ошибоч­но) порождающей причиной ценности. Но идеал может внедряться в любую вещь: он располагается, где хочет. Всякого рода случайные обстоятельства определяют способ его фиксации. Тогда эта вещь, как бы заурядна она ни была, оказывается выше всех. Вот как ста­рый кусок ткани может окружаться ореолом святости, а крошечный кусочек бумаги становится очень ценной вещью. Два существа могут быть весьма различными и неравными во многих отношениях. Если же они воплощают один и тот же идеал, они кажутся как бы одинако­выми, т. к. символизируемый ими идеал тогда выступает как наибо­лее существенное в них, отбрасывая на второй план все те их стороны, которыми они друг от друга отличаются. Таким образом, коллектив­ное мышление преобразует все, чего оно касается. Оно перемешива­ет сферы реальности, соединяет противоположности, переворачи­вает то, что можно считать естественной иерархией существ, ниве­лирует различия, дифференцирует подобия. Словом, оно заменяет мир, познаваемый нами с помощью органов чувств, совершенно иным миром, который есть не что иное, как тень, отбрасываемая со­здаваемыми коллективным мышлением идеалами.

тема 2

Основные школы

и концепции

культурологии

ГЕРДЕР ИОГАНН ГОТФРИД

Идеи к философии истории человечества М.: Наука,: 1977.-С. 37:

...Что дано всякой горной породе, всякой почве на Земле — так это общий закон, управляющий всеми творениями, и закон этот заключа­ется в строе, определенном виде, особом существовании всего. Ни у водного существа всего этого нельзя отнять, ибо все свойства и прояв­ления каждого зависят от этого закона. Безмерная цепь спускается с небес и связывает воедино и творца мира, и мельчайшую песчинку, потому что есть свой вид и у песчинки, и песчинки нередко складыва­ются в прекрасные кристаллы. И самые смешанные существа, если говорить об их частях, следуют тому же закону...

С. 39 — 40:

Флора по органическому своему строению сложнее любых почв и по­род земных недр, и занимает она на Земле такую обширную сферу, что теряется и в земле, но в виде некоторых побегов и подобий она приближается и к царству животных. У растения есть нечто подоб­ное жизни, есть возрасты жизни, есть пол, растения оплодотворяют­ся, рождаются и умирают. Поверхность Земли сначала была готова для растений, потом уж для животных и человека; растения опере­жают человека и животных, и разные виды травы, плесень, мох уже льнут к тому голому камню, на котором нет места для животного су­щества. Если рыхлая земля способна принять в себя семена расте­ний, если луч солнца согревает их, они прорастают и, умирая, прино­сят свои плоды, потому что прах их лучше хранит и обогревает новые растения. Так покрываются цветами и травою скалы, и болота со временем превращаются в ковры из растений и цветов. И, разлага­ясь, неуемная флора Земли обогревает темницу природы, и тут рас­тут живые существа и развивается вся культура Земли...

С. 45:

Животные — старшие братья людей. Людей еще не было, а живот­ные были, и позднее, куда ни приходили люди, местность была уже занята и по крайней мере некоторые стихии были населены — иначе

27

чем бы стали питаться пришельцы, если не одной травой Итак, од­носторонней и неполной будет история человека, если рассматри­вать его вне связи с животным миром...

С. 46:

...Повсюду человек вступил на Землю, уже обитаемую, — все стихии, все болота и реки, песок и воздух полнились живыми существами или наполнялись новыми родами живых существ, а человеку пришлось добывать для себя место, чтобы воцариться и царить, пользуясь бо­жественным искусством хитрости и силы. История того, как удалось человеку достичь господства в мире, — это история человеческой культуры, и самые некультурные народы причастны к этой истории — вот, можно сказать, самая важная глава в истории человечества. Сейчас я замечу только, что люди постепенно установили свое гос­подство над животными, а устанавливая свое господство, почти всему и научились у животных. Животные были живыми искрами божест­венного разумения, и свет от этих искр человек весь направлял на се­бя, собирал его в круг, более тесный или более широкий, — относится это к питанию, образу жизни, одежде, ловкости, умениям, искусст­вам, влечениям и стремлениям. Чем больше учится человек у живот­ных, чем с большим умом учился он и чем умнее были животные, у ко­торых он учился, чем больше приучал он их к себе, чем более близок к ним был, воюя с ними или мирно с ними сосуществуя, тем больше выигрывало воспитание его как человека, а потому история челове­ческой культуры — это в большой мере зоология и география...

С. 124:

...Лестница постепенного развития, утончения, проходит через всю низшую природу, а что же делать, когда доходит она до самых благо­родных и могучих созданий природы Может быть, остановиться или повернуть назад Питание, в котором нуждалось животное, со­стояло в растительных силах, которые должны были влить жизнь в растительные ткани его тела; сок мышц и нервов уже не служит пи­щей ни для какого существа на Земле. Даже и кровь утоляет только жажду хищников, а племена, гонимые пристрастием или нуждой, проявляют звериные наклонности, когда в своей жестокости решают испробовать ту живую пищу, какой питается зверь. Получается, что царство мыслей и реакций, как это и требует его природа, лишено здесь видимого продолжения и перехода, а культура народов поло­жила первым законом человеческого чувства не есть мяса вместе с кровью, в которой — душа животного...

В царстве людей царит величайшее многообразие склоннос­тей и задатков; нередко мы поражаемся им, видим в них нечто чудес­ное или противоестественное, но мы не понимаем их. А поскольку и эти

28

склонности и задатки не лишены своих органических оснований, то возможно, — если только допустимо строить предположения отно­сительно этой скрытой мраком мастерской, в которой природа выко­вывает свои формы, — рассматривать человеческий род как великое слияние низших органических сил, которые должны достигнуть в облике человеческом гуманной культуры.

Но что же дальше Человек был на Земле образом Бога, наделен был самым сложным и тонким органическим строением, какое только может быть на Земле, — так что же, теперь идти ему назад и превра­щаться в камень, в растение, в слона Или колесо творения останови­лось и уже не приводит в движение других колес Последнее немыс­лимо, потому что в царстве верховного блага и мудрости все связано между собой и сила воздействует на силу во всеобщей взаимосвязан­ности целого. Бросим же взгляд назад и посмотрим, как позади нас все постепенно созревает, подготавливая человеческий облик, и как в нас самих обретаются лишь самые первые задатки и бутоны будущего че­ловеческого предназначения, для которого целенаправленно воспи­тывает нас творец; если все это так, то или вся целенаправленность, вся взаимосвязь природы — просто сон, или же и человек тоже идет вперед (какими путями — вопрос другой). Давайте же посмотрим, как укажет нам этот путь вперед вся в целом природа человека

С. 131:

Цель нашего земного существования заключается в воспитании гуман­ности, а все низкие жизненные потребности только служат ей и долж­ны вести к ней. Все нужно воспитывать: разумная способность должна стать разумом, тонкие чувства — искусством, влечения — благород­ной свободой и красотой, побудительные силы — человеколюбием...

С. 132:

...Всякое животное достигает того, чего должно достичь, для чего придано ему его органическое строение, и только человек не достига­ет, и все потому, что цель его высока, широка, бесконечна, а начинает он на Земле с малого, начинает поздно и столько внешних и внутрен­них препятствий встречает на своем пути! Животного ведет его ин­стинкт, дар матери-природы; животное — слуга в доме всевышнего отца, оно должно слушаться. А человек в этом доме — дитя, и ему нужно сначала научиться всему: и самым жизненно необходимым инстинктам, и всему, что относится к разуму и гуманности. А учит он все, не достигая ни в чем совершенства, потому что вместе с семена­ми рассудительности и добродетели он наследует и дурные нравы, и так, следуя по пути истины и душевной свободы, он отягчен цепями, про­тягивающимися еще к самым началам человеческого рода. Следы, оставленные божественными людьми, жившими до него, живущими

29

рядом с ним, перепутаны со следами других, истоптаны, потому что тут же бродили и звери, и грабители; и следы их, увы! нередко были привлекательнее следов немногих избранных, великих и благород­ных людей. Вот почему придется или же винить Провидение, что оно поместило человека так близко к животному, а в то же время отказа­ло человеку, который не должен был стать животным, в ясности, твердости и уверенности, таких, что они служили бы его разуму вме­сто животного инстинкта, — многие и осуждали Провидение; или же иначе нам придется считать, что жалкое начало — это свидетельст­во бесконечного поступательного развития человека. Тогда человек сам должен будет обрести необходимую ступень света и увереннос­ти, положив на это свой труд, — человек, руководимый своим Отцом, должен благодаря собственным усилиям стать существом свободным и благородным — и он им станет. И человек — пока только че­ловекоподобный — станет человеком, и расцветет бутон гуманности, застывающий от холода и засыхающий от зноя, он расцветет и явит подлинный облик человека, его настоящую, его полную красоту.

Итак, мы без труда можем предчувствовать, что же от нашего теперешнего существа перейдет в мир тот, иной, —ясно, что: вот эта наша Богоподобная гуманность, бутон, скрывающий внутри себя истинный облик человечества...

С. 133:

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 7 |    Книги по разным темам