Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 |

если бы республики и богатые торговые города не гордились друг перед другом соборами и ратушами, как греческие города древ­ности — статуями и храмами. В каждом городе мы замечаем, что вы­биралось в качестве образца, с какими государствами велась торгов­ля — архитектура древнейших построек Венеции и Пизы совершен­но отлична от архитектуры Флоренции или Милана. Города по эту сторону Альп тоже следовали тем или другим образцам, но в целом более совершенная готическая архитектура получает свое объясне­ние из жизненного уклада городов и духа времени. Как думают, как живут люди — так они строят и увиденное в чужих странах они мо­гут только применить к себе, как птица, которая строит гнездо по размерам и по образу жизни своему. Если бы строились только мона­стыри и рыцарские замки, то никогда не было бы смелой, дерзкой и вместе с тем изящной готической архитектуры, в которой — сокро­вище городской общины, солидарного общества. Так, и на самых бесценных произведениях искусства средних веков, на работах из ме­талла, слоновой кости, из стекла, дерева, на коврах и одеждах, мы видим герб родов, общин, городов — у этих произведений непреходящая ценность и по праву стали они неотторжимым достоянием родов и городов. Так трудолюбивый горожанин писал свою хронику, правда, для такого летописца дом, род, цех, город были целым миром, но тем глубже воспринимает он сердцем и умом своим все происходящее, благо странам, если история их составлена по таким хроникам, а не по летописям монахов. И римское право впервые было введено в свои рамки мудрыми и энергичными городскими советниками — иначе оно вытеснило бы со временем самые лучшие уставы и законы народов.

3. Университеты были учеными городами и цехами, как город­ские коммуны они наделены были всеми правами цехов и городов и делили с ними все заслуги. Как политические организмы — не как школы — сбивали они спесь с дворян, поддерживали государей в борьбе с притязаниями пап, и не одному только клиру, как прежде, но целому особому ученому сословию открыт был путь к государствен­ным должностям и рыцарским почестям. Верно, никогда ученых не уважали так, как во времена, когда только занималась заря знаний, — люди увидели всю несомненную ценность блага, которое презира­ли они столь долго, а если одна сторона боялась света, то другая с тем большей радостью встречала разгоравшуюся зарю. Университеты были крепостями, бастионами науки, они были направлены против воинствующего варварства — церковного деспотизма; сокровища, вся ценность которых еще далеко не была понятной тогда, они сохра­нили для лучших времен. Вот почему после Теодориха, Карла Вели­кого и Альфреда нас следует прежде всего почтить прах императора Фридриха II — за ним, помимо всех остальных его заслуг, числится

41

еще и та заслуга, что он вдохнул жизнь в тогдашние университеты, которые с тех пор все развивались и развивались, по образцу Париж­ской школы. И эти учебные заведения превратили Германию в центр Европы; все арсеналы и склады наук обрели в Германии устойчи­вость, прочность, при величайшем внутреннем богатстве...

С. 607 - 608:

Заключительные замечания

Какими путями пришла Европа к культуре, как обрела она то досто­инство, каким отмечена перед всеми другими народами Время, мес­то, потребности, условия, обстоятельства, поток событий — все шло в одном направлении, но обретенное достоинство в первую оче­редь было результатом бесчисленных совместных, солидарных уси­лий, плодом собственного трудолюбия и прилежания.

1. Если бы Европа была богата, как Индия, если бы материк Ев­ропы был однообразным, как Татария, жарким, как Африка, замкну­тым, как Америка, то не было бы ничего из того, что выросло и сложи­лось в Европе. Даже погруженной в глубокое варварство Европе гео­графическое положение не позволило вновь добыть свет знания; но более всего полезны были ей реки и моря. Пусть не будет Днепра, Дона и Двины, Черного, Средиземного, Адриатического морей, Атлантиче­ского океана, морей Северного и Восточного с их берегами, островами, реками — и вот уже нет почвы для того великого торгового союза, ко­торый привел в движение Европу и приучил ее к прилежному труду. Две огромные и богатые части света, Азия и Африка, окружали свою бедную и неприметную рядом с ними сестру Европу, с самого края света, из областей древнейшей культуры они слали сюда товары и изобретения и этим возбуждали жар трудолюбия, дар изобретатель­ства. Европейский климат, остатки Древнего Рима и Греции только спо­собствовали всему, и так получается, что все величие Европы покоит­ся на фундаменте знания, неутомимой деятельности, изобрета­тельности, на всеобщем солидарном старании и соревновании.

2. Гнет римской иерархии, быть может, был необходимым яр­мом — цепями, сковывавшими грубые народы средневековья; не будь ее, и Европа, вероятно, стала бы добычей деспотов, ареной веч­ных раздоров, если не монгольской пустыней. Поэтому римская ие­рархия заслуживает похвалы — она послужила противовесом, но если бы действовала всегда и постоянно только эта сила, только эта пружина, Европа превратилась бы в церковное государство по ти­бетскому образцу. Но действие и противодействие вызвали такое следствие, о котором не подумала ни одна из сторон; нужда, опаснос­ти, потребности вызвали к жизни третье сословие — прорастили его между двумя первыми, и этому новому сословию суждено было стать животворной кровью всего огромного деятельного организма,

42

а иначе организм распался и разложился бы. Это — сословие, на кото­ром держится наука, полезный труд, старание и соревнование; благо­даря этому сословию эпоха, когда рыцарство и поповство были жиз­ненно необходимыми сословиями, медленно, но верно подошла к концу.

3. И какой могла быть новая культура Европы, тоже явствует из предыдущего. Она могла стать только культурой людей, какими они были и какими желали стать, культурой, порождаемой делови­тостью, науками, искусствами. Кто презирал труд, науку, искусство, кто не испытывал в них потребности, кто извращал и искажал их, ос­тавался тем, кем был прежде; чтобы культура равномерно и всеохватно пронизывала и воспитание, и законы, и жизненный уклад всех стран — всех сословий и народов, — об этом в средние века еще нельзя было и подумать, а когда же придет пора думать об этом Между тем разум человеческий, умноженная солидарная деятель­ность людей неудержимо, неуклонно идут вперед и видят в этом до­брый знак, если даже лучшие плоды и не созревают до времени.

ГЕГЕЛЬ ГЕОРГ ВИЛЬГЕЛЬМ ФРИДРИХ

Философия духа

Источник: Гегель Г. В.Ф.

Энциклопедия философских наук. Т. 3.— С. 6— 8; 31 — 32; 63 — 65; 365 — 366; 368.

Познание духа есть самое конкретное и потому самое высокое и труд­ное. Познай самого себя — эта абсолютная заповедь ни сама по себе, ни там, где она была высказана исторически, не имеет значения только самопознания, направленного на отдельные способности, ха­рактер, склонности и слабости индивидуума, но значение познания того, что подлинно в человеке, подлинно в себе и для себя, — позна­ния самой сущности как духа. Столь же мало имеет философия ду­ха значение так называемого человекознания, стремящегося иссле­довать в других людях их особенности, их страсти и слабости — эти, как их называют, изгибы человеческого сердца — знания, с одной стороны, имеющего смысл только, если ему предпослано познание всеобщего — человека как такового, и тем самым по существу — ду­ха, с другой же — занимающегося случайными, незначительными, не подлинными видами существования духовного, но не проникаю­щего до субстанциального — до самого духа.

Прибавление. Трудность философского познания духа состоит в том, что при этом мы имеем дело уже не со сравнительно абстракт­ной, простой логической идеей, но с самой конкретной, самой разви­той формой, которую идея достигает в своем собственном осуществ­лении. И конечный, или субъективный, дух — а не только абсолютный — должен быть постигнут как осуществление идеи. Рассмотрение

43

Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 |    Книги по разным темам