Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | ... | 37 | Исходной, а во многих случаях даже главнойфункцией всех только что упомянутых ритуалов может быть простое предотвращениеборьбы. Однако даже на сравнительно низкой ступени развития — как показывает, например,"рэбрэб-болтовня" у кряквы — эти ритуалы уже достаточно автономны для того, чтобы превращатьсяв самоцель. Когда селезень кряквы, непрерывно издавая свой протяжныйоднослоговый призыв, —"рэээээб... ", "рэээээб... ", — ищет свою подругу, и когда, найдя ее наконец, впадает в подлинныйэкстаз "рэбрэб-болтовни", с задиранием клюва и подставлением затылка,— трудно удержаться отсубъективизации и не подумать, что он ужасно радуется, обретя ее, и что егонапряженные поиски были в значительной мере мотивированы стремлением кцеремонии приветствия. При более высокоритуализованных формах собственнотриумфального крика, какие мы находим у пеганок и тем паче у настоящих гусей,это впечатление значительно усиливается, так что слово "приветствие" уже нехочется брать в кавычки.
Вероятно, у всех настоящих уток, а также и упеганки, которая больше всех прочих родственных видов похожа на них в отношениитриумфального крика, —точнее, рэбрэб-болтовни, — эта церемония имеет и вторую функцию, при которой только самецвыполняет церемонию умиротворения, в то время как самка натравливает его, какописано выше. Тонкий мотивационный анализ говорит нам, что здесь самец,направляющий свои угрожающие жесты в сторону соседнего самца своего вида, вглубине души агрессивен и по отношению к собственной самке, в то время как онана самом деле агрессивна только по отношению к тому чужаку и ничего не имеетпротив своего супруга. Этот ритуал, скомбинированный из переориентированнойугрозы самца и из натравливания самки, в функциональном смысле совершенноаналогичен триумфальному крику гусей, при котором каждый из партнеров угрожаетмимо другого. В особенно красивую церемонию он развился — наверняка независимо — у европейской связи и у пеганки.Интересно, что у чилийской связи, напротив, возникла столь жевысокоспециализированная церемония, подобная триумфальному крику, при которойпереориентированную угрозу выполняют оба супруга, как настоящие гуси ибольшинство крупных пеганок.
Самка чилийской связи носит мужской наряд, сголовкой переливчатой зелени и яркой красно-коричневой грудкой; этоединственный случай у настоящих уток.
У огарей, египетских гусей и многихродственных видов самка выполняет такие же действия натравливания, но самецчаще реагирует на это не ритуализованной угрозой мимо своей самки, а настоящимнападением на указанного супругой враждебного соседа. Вот когда тот побежден,— или, по крайней мере,схватка не закончилась сокрушительным поражением пары, — лишь тогда начинается несмолкающийтриумфальный крик. У многих видов — андский гусь, оринокский гусь и др. — этот крик не только слагается вочень занятную музыкальную картину из-за разного звучания голосов самца исамки, но и превращается в забавнейшее представление из-за чрезвычайноутрированных жестов. Мой фильм с парой андских гусей, одержавших впечатляющуюпобеду над любимым моим другом Нико Тинбергеном, — это настоящая комедия. Началось стого, что самка натравила своего супруга на знаменитого этолога коротким ложнымвыпадом в его сторону; гусак завелся не сразу, но постепенно пришел в такуюярость и бил ороговелым сгибом крыла так свирепо, что под конец Нико удиралвесьма убедительно. Его ноги и руки, которыми он отбивался от гусака, былиизбиты и исклеваны в сплошной синяк. Когда враг-человек исчез, началасьбесконечная триумфальная церемония, изобиловавшая слишком человеческимивыражениями эмоций и по тому действительно очень смешная.
Еще больше, чем у других видов пеганок,самка египетского гуся натравливает своего самца на всех сородичей, до какихтолько можно добраться, — а если таких нет, то, увы, и на птиц других видов; к великомуогорчению владельцев зоопарков, которым приходится лишать этих красавцеввозможности летать и попарно изолировать их. Самка египетского гуся следит завсеми схватками своего супруга с интересом профессионального рефери, но никогдане помогает ему, как иногда делают серые гусыни и всегда — самки цихлид. Более того— она всегда готова сразвернутыми знаменами перейти к победителю, если ее супругу придется потерпетьпоражение.
Такое поведение должно значительно влиять наполовой отбор, поскольку здесь Премия Отбора назначается за максимальнуюбоеспособность и боеготовность самца. И это снова наталкивает на мысль, котораяуже занимала нас в конце 3-й главы. Может быть, даже весьма вероятно, что этадрачливость египетских гусей, которая кажется наблюдателю прямо-такисумасшедшей, является следствием внутривидового отбора и вообще не так уж важнадля сохранения вида. Такая возможность должна нас беспокоить, потому что— как мы увидим вдальнейшем — подобныесоображения касаются и эволюционного развития инстинкта агрессии учеловека.
Кстати, египетский гусь принадлежит к темнемногим видам, у которых тирумфальный крик в его функции церемонииумиротворения может не сработать. Если две пары разделить прозрачной, нонепреодолимой сеткой, то они ярятся друг на друга через нее, все больше входятв раж, — и не так ужредко бывает, что вдруг, как по команде, супруги каждой пары обращаются друг кдругу и затевают свирепую драку. Почти наверняка того же можно добиться и в томслучае, если посадить в загон к паре "мальчика для битья" того же вида, азатем, когда избиение будет в разгаре, по возможности незаметно убратьего.
Тут пара поначалу впадает в подлинный экстазтриумфального крика, который становится все более и более буйным, все меньшеотличается от неритуализованной угрозы, — а затем, вдруг, влюбленные супругихватают друг друга за шиворот и молотят по всем правилам, что обычнозаканчивается победой самца, поскольку он заметно крупнее и сильнее самки. Но яникогда не слышал, чтобы накопление нерастраченной агрессии из-за долгогоотсутствия "злого соседа" привело у них к убийству супруга, как это бывает унекоторых цихлид.
Тем не менее, и у египетских гусей, и увидов Тааогпа наибольшее значение триумфальный крик имеет в функциигромоотвода. Он нужен прежде всего там, где надвигается гроза, т.е. ивнутреннее состояние животных, и внешняя ситуация вызывают внутривидовуюагрессию.
Хотя триумфальный крик, особенно у нашейевропейской пеганки, и сопровождается высокодифференцированными, балетнопреувеличенными телодвижениями, — он в меньшей степени свободен от первоначальных побуждений,лежащих в основе конфликта, нежели, скажем, уже описанное, не столь развитое поформе "приветствие" у многих настоящих уток. Совершенно очевидно, что у пеганоктриумфальный крик все еще черпает большую часть энергии из первоначальныхпобуждений, конфликт которых некогда дал начало переориентированномудействию.
Даже при наличии явного, бросающегося вглаза стремления к нападению — церемония остается связанной с этими взаимно противодействующимифакторами. Соответственно, у названных видов она подвержена сильным сезоннымколебаниям: в период размножения она наиболее интенсивна, в спокойные периодыослабевает, и —разумеется — полностьюотсутствует у молодых птиц, до наступления половой зрелости.
У серых гусей, пожалуй даже у всех настоящихгусей, все это совершенно иначе. Прежде всего, у них триумфальный крик уже неявляется исключительно делом супружеской пары; он объединяет не только целыесемьи, но и вообще любые группы тесно сдружившихся птиц. Эта церемония сталапочти или совсем независимой от половых побуждений, так что выполняется напротяжении всего года и свойственна даже совсем крошечным птенцам.
Последовательность движений здесь болеедлинная и более сложная, чем во всех описанных до сих пор ритуалахумиротворения. В то время как у цихлид, а часто и у пеганок, агрессия, котораяотводится от партнера церемонией приветствия, ведет к последующему нападению навраждебного соседа, — угусей в ритуализованной последовательности действий такое нападениепредшествует сердечному приветствию. Иными словами, типичная схематриумфального крика состоит в том, что один из партнеров — как правило, сильнейший членгруппы, потому в паре это всегда гусак — нападает на действительного иливоображаемого противника, сражается с ним, а затем — после более или менее убедительнойпобеды — с громкимприветствием возвращается к своим. От этого типичного случая, схематичноизображенного Хельгой Фишер, происходит и само название триумфальногокрика.
Временная последовательность нападения иприветствия достаточно ритуализована для того, чтобы вся церемония в целоммогла проводиться и при высокой интенсивности возбуждения, даже в том случае,если для настоящей агрессии нет никакого повода. В этом случае нападениепревращается в имитацию атаки в сторону какого-нибудь безобидного, стоящегопоблизости гусенка либо вообще проводится вхолостую, под громкие фанфары такназываемого "раската" —глухо звучащей хриплой трубы, которая сопровождает этот первый акт церемониитриумфального крика. Хотя при благоприятных условиях атака-раскат можетмотивироваться только автономной мотивацией ритуала, такое нападениезначительно облегчается, если гусак оказывается в ситуации, действительновызывающей его агрессивность. Как показывает детальный мотивационный анализ,раскат возникает чаще всего, если птица находится в конфликте между нападением,страхом и социальными обязательствами. Узы, связывающие гусака с супругой идетьми, удерживают его на месте и не позволяют бежать, даже если противниквызывает в нем сильное стремление к бегству, а не только агрессивность. В этомслучае он попадает в такое же положение, как загнанная в угол крыса, и"геройская" — с виду— храбрость, с какойотец семейства сам бросается на превосходящего противника, — это мужество отчаяния, ужезнакомая нам критическая реакция.
Вторая фаза триумфального крика — поворот к партнеру, подаккомпанемент тихого гоготанья, — по форме движения совершенно аналогична жесту угрозы и отличаетсялишь тем, что направлена чуть в сторону, что обусловлено ритуально закрепленнымпереориентированием.
Однако эта "угроза" мимо друга принормальных обстоятельствах содержит уже очень мало либо вовсе не содержитагрессивной мотивации, а вызывается только автономным побуждением самогоритуала, особенным инстинктом, который мы вправе называтьсоциальным.
Свободная от агрессии нежность гогочущегоприветствия существенно усиливается контрастом. Гусак во время ложной атаки ираската уже выпустил основательный заряд агрессии, и теперь — когда он внезапно отвернулся отпротивника и обратился к возлюбленной семье — происходит перелом в настроении,который в соответствии с хорошо известными физиологическими и психологическимизакономерностями толкает маятник в сторону, противоположную агрессии. Еслисобственная мотивация церемонии слаба, то в приветственном гоготанье можетсодержаться несколько большая доля агрессивного инстинкта. При совершенноопределенных условиях, которые мы рассмотрим позже, церемония приветствия может"регрессировать", т.е. возвратиться на более раннюю ступень эволюционногоразвития, причем в нее может войти и подлинная агрессия (свойственная тойранней ступени).
Поскольку жесты приветствия и угрозы почтиодинаковы, очень трудно заметить эту редкую и не совсем нормальную примесьпобуждения к атаке в самом движении как таковом. Насколько похожи этидружелюбные жесты на древнюю мимику угрозы — несмотря на коренное различиемотиваций, — видно изтого, что их можно перепутать. Незначительное отклонение "угрозы" хорошо видноадресату спереди; но сбоку — в профиль — это отклонение совершенно незаметно, и не тольконаблюдателю-человеку, но и другому дикому гусю. По весне, когда семейные узыпостепенно слабеют и молодые гусаки начинают искать себе невест, — часто случается, что один избратьев еще связан с другим семейным триумфальным криком, но уже стремитсяделать брачные предложения какой-нибудь чужой юной гусыне. Выражаются ониотнюдь не в приглашении к спариванию, а в том, что он нападает на чужих гусей изатем, с приветствием, торопится к своей избраннице. Если его верный брат видитэто сбоку — он, какправило, принимает сватовство за начало атаки на чужую гусыню; а поскольку всесамцы в группе триумфального крика мужественно стоят друг за друга в борьбе, оняростно бросается на будущую невесту своего брата и начинает ее колотить. Самон не испытывает к ней никаких чувств, и такое избиение вполне соответствовалобы выразительному движению брата-жениха, если бы то несло в себе неприветствие, а угрозу. Когда самка в испуге удирает, ее жених оказывается ввеличайшем смущении. Я отнюдь не приписываю гусям человеческих качеств:объективной физиологической основой любого смущения является конфликтпротиворечащих друг другу побуждений, а именно в таком состоянии — вне всяких сомнений — и находится наш молодой гусак. Умолодого серого гуся невероятно сильно стремление защищать избранную самку, ностоль же силен и запрет напасть на брата, который в это время еще является егосотоварищем по братскому триумфальному крику. Насколько непреодолим этотзапрет, мы еще увидим в дальнейшем на впечатляющих примерах.
Если триумфальный крик и содержитсколь-нибудь существенный заряд агрессии по отношению к партнеру, то лишь впервой фазе с раскатом; в гогочущем приветствии она уже наверняка отсутствует.Поэтому — и ХельгаФишер того же мнения —приветствие уже не имеет функции умиротворения. Хотя оно "еще" в точностикопирует символическую форму переориентированной угрозы, — между партнерами, совершенноопределенно, не существует настолько сильной агрессивности, чтобы она нуждаласьв отведении.
Pages: | 1 | ... | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | ... | 37 | Книги по разным темам